Полураспад СССР. Как развалили сверхдержаву - Руслан Хасбулатов Страница 22

1. Образовать рабочую группу для подготовки концепции союзной программы перехода на рыночную экономику как основы Союзного договора в составе тт Шаталина С.С, Петракова Н.Я., Абалкина Л.И., Шмелева Н П, Мартынова В.В, Задорнова М.М., Явлинского Г.А.

Включить в состав группы полномочных представителей правительств союзных республик.

Разрешить при необходимости привлекать для участия в работе над концепцией ученых и специалистов независимо от учреждений, в которых они работают.

2 Поручить рабочей группе подготовить концепцию программы не позднее 15 сентября 1990 года.

3. Обязать все министерства, ведомства, организации и учреждения предоставить в распоряжение рабочей группы всю необходимую экономическую и другую специальную информацию без ограничений.

4. Поручить Управлениям Делами Президентского Совета и Совета Министров РСФСР обеспечить техническое обслуживание рабочей группы.

Непосредственный контроль за работой группы будут осуществлять тт. М.С. Горбачев и Б.Н. Ельцин.

Москва, 27 июля 1990 г.

Началась серьезная, увлекательная работа. К ней привлекались ответственные работники всех республиканских Госпланов, специалисты и ученые, в том числе из всех союзных республик. Можно сказать, лучшие научные силы страны с энтузиазмом участвовали в разработках, включая Латвию и Эстонию; готовы были «включиться» в работу представители Молдавии и Литвы.

Но вскоре началась откровенная обструкция самой работы по подготовке концепции программы. Руководители Союзного правительства стали ссылаться на необходимость «выполнения» задания Верховного Совета СССР (имелась в виду доработка программы правительства СССР, изложенная премьером М. Рыжковым и отвергнутая в мае 1990 г. на Верховном Совете СССР).

Со страниц печати стали звучать предложения представителей правительства СССР, что вряд ли наши договоренности с другими республиками могут спасти положение, что надо было бы вместе с этой программой готовить отчет для Верховного Совета Союза… Эти суждения были высказаны вроде бы мимоходом, сперва в одной из газет, затем в другой. Но чем более отчетливо вырисовывались очертания «программы» как серьезного документа, тем более частыми стали критические выступления Рыжкова, Маслюкова (руководитель Госплана СССР) и др.

Думаю, что у президента Горбачева на первом этапе четкой позиции не было. А у центрального правительства отношение к программе формировалось по мере того, как вырисовывались ее очертания и становилось ясно, что осуществление программы потребует коренной реорганизации правительства с его могущественными мастодонтами — министерствами и ведомствами. И речь, естественно, пойдет о значительном сокращении экономических функций союзных властей. Этого там не желали. Отсюда — блокирование программы «500 дней», а позже — и других аналогичных. Таким образом, одну историческую возможность сближения всех республик, отвергнув программу «500 дней», страна упустила.

Отказ от согласованной программы, несомненно, большая ошибка Горбачева и Рыжкова. В конце 1990-го — начале 1991 г. финансовая ситуация осложнилась, союзные республики уже не желали даже той программы, с которой они соглашались летом — осенью 1990 г. Сепаратистские настроение все рельефнее проявлялось в республиканских элитах. Они перестали усматривать в деятельности союзного центра позитивный для себя смысл по мере сокращения бюджетных поступлений из центра (давила острая нехватка финансовых ресурсов, нефть и газ на мировых рынках не приносили прибыли казне).

Можно лишь сожалеть, что «программа» не была запущена: в ней были расписаны периоды, декады, месяцы — то есть то, чего никогда не было в нашей истории: 100 дней, 200 дней и т. д., периоды, когда осуществлялась приватизация конкретных областей и сфер, реорганизация банковской системы — в такие сроки, финансовой системы — тогда-то и т. д. Расписаны были практически все основные действия — кто что делает, причем делает конкретно, какие органы остаются, какие надо устранить, какие создавать, кого наделять какими полномочиями и т. д.

В «программе» была определена ответственность конкретных лиц за конкретные сферы деятельности. Этого и испугалась союзная бюрократия, в том числе партийная (она устранялась из реформы, отметим: это была серьезная тактическая ошибка реформаторов — надо было превратить ее в реального участника реформы, как в Китае). Отмечу, что по сравнению с тем, что сотворил Гайдар в течение 1 года (1992 г.), программа «500 дней» представляла собой сложный, хорошо взвешенный механизм универсальной деятельности сложенной союзом — республиканской команды из профессионалов-специалистов. Эти две «программы» (Шаталина и Гайдара) можно условно сравнить как современный автомобиль с автомобилем начала века или, еще нагляднее, как современный трактор с сохой. Особенно важную роль в срыве «программы» играла нерешительность Горбачева.

В переходные периоды огромную роль играет такой фактор, как воля лидера государства — не тупая, животная воля, а осознанная, предполагающая взвешенный выбор. Ведь налицо — и шестилетний период «царствования» наглядно это показал — шараханье, нерешительность, боязнь принять на себя ответственность губят самое серьезное дело. Одно дело — уметь лавировать между Сциллой и Харибдой, а другое — совершить серьезный исторический выбор на базе тщательно подготовленного расчета, предполагающий всесторонний учет всех возможных последствий. Вот здесь и нужна сильная воля и чувство высокой ответственности перед своим народом, перед Историей. Слишком часто правители, совершая неблаговидные поступки, в том числе различные насильственные действия в отношении своих политических противников, ссылались на «трудный выбор», «интересы народа» и прочую демагогию. В то время как эти поступки диктовались иными мотивами — слабостью и безволием правителей, неспособных другими средствами (то есть через разумные компромиссы с партнерами) управлять обществом и не обладающих смелостью признать свое бессилие в лидерстве.

С таких позиций я рассматривал и «программу 500 дней». У меня, как профессионального экономиста, она вызывала много вопросов — некоторые разделы были «слабыми», другие — недоработанными и т. д. Но я, как мне представляется, уловил главное достоинство: первое — это ее глубокий характер, позволяющий вводить в экономику элементы «параллельной системы»; второе — реальная возможность добиться согласия всех без исключения союзных республик (в том числе трех прибалтийских и закавказских республик) — все хотели реальных действий, а не бесконечных «обсуждений». Можно сказать, что «500 дней» развязывала «гордиев узел» экономических, политических и национальных проблем. Не случайно все союзные и автономные республики подключились к работе. Они-то как раз и видели в «Программе» возможность подъема производительных сил республик, улучшения социально-экономического положения, постепенного «снятия» социальной напряженности.

Позже, после провала «программы 500 дней», все общественно-экономические противоречия стали набирать скорость, усилились центробежные тенденции. Нам, сторонникам тех политических сил, которые хотели начала глубоких экономических реформ, сравнимых с «нэповской реформой», — не хватило силы и влияния для того, чтобы отстоять эту «программу».