Путин против Путина. Бывший будущий президент - Александр Дугин Страница 26

«Серая зона» президента Путина

Через два дня после инаугурации Владимира Путина на второй президентский срок произошел зловещий взрыв в Грозном, унесший жизнь Ахмад-хаджи Кадырова. Это было очень недоброе предзнаменование; как-то само собой подумалось, а вдруг Путину перестало везти? Действительно, в течение первого срока все, или почти все, складывалось для него самым лучшим образом. Из критических ситуаций 11 сентября 2001 года или событий на Дубровке весной 2002-го Путин вышел без особых потерь. Прекрасная конъюнктура цен на нефть, политическая стабилизация, равноудаление всех и вся, укрощение губернаторов, рассеяние политических противников, плотный контроль над СМИ. Это была «белая зона» Путина; все ладилось — почти само собой. Казалось, все работало на Путина, и ему оставалось лишь слегка корректировать курс — при устойчивом попутном ветре. На Путина играл и такой важнейший фактор, как контраст. Прежние президенты — Горбачев и Ельцин — воспринимались широкими массами как национальная катастрофа, недоразумение, помешательство. Вся история ближайших предшественников Путина по власти была историей нескончаемых поражений, уступок, позора и распада. Государство и его геополитическое влияние съеживались на глазах. При Ельцине в Кремле воцарилось пьяное безумие, крысиная возня олигархов, полная девальвация державных ценностей. Путин на этом фоне был воспринят нацией как избавление, как переломный момент, как шанс. Русские любовались Путиным, даже не задумываясь над тем, что он делает, и делает ли он что-либо вообще. Собранный, трезвый, молодой, серьезный лидер — он занялся страной. О лучшем никто не мог и мечтать.

Политической формулой Путина первого срока было сочетание патриотизма и либерализма. Это сочетание покрывало ожидания подавляющего большинства россиян: патриоты аплодировали курсу на возрождение державности, либералы — по меньшей мере, умеренные — довольствовались преобладанием «своих» в экономическом секторе правительства, относительно «западническим» стилем внешней политики. Все работало, и на удивление гладко. Без сучка, без задоринки прошли думские выборы; играя, Путин победил — сокрушительно — в президентских. Инаугурация 7 мая 2004 года в Кремле была апогеем этой «белой зоны» путинского правления. Дальше что-то в планах истории сбилось, что-то пошло не так, свернуло не туда.

Устранение Кадырова — причем показательно, 9 мая — было абсолютным ЧП. Накануне, если верить СМИ, противников новой власти «уже почти не осталось», боевики сдавались пачками; в Чечне, судя по победным реляциям, все шло как нельзя лучше, и вдруг — как гром среди ясного неба — Ахмад-хаджи Кадырова больше нет. Беда не приходит одна, и 22 июня в Ингушетии все те же «несуществующие», «упраздненные» и «наголову разбитые» боевики поднимают восстание, атакуют федеральные ведомства, ни в чем себе не отказывают. Параллельно в Грузии начинает кровавый кавказский загул Михаил Саакашвили, развязно и не долго думая, выбивающий важнейшие российские козыри на Южном Кавказе. Далее следует необъяснимый для всего стиля путинской политики — мускулистой и мужественной — вывоз Аслана Абашидзе, а в июле тучи, впервые при Саакашвили, всерьез сгущаются над Южной Осетией и Абхазией.

Линия на монетаризацию социальных льгот в то же самое время встречает неожиданно жесткий прием в российском обществе, и дело не спасают даже ряженые процессии бомжей с полукоммунистическими транспарантами, взывающие — по сценарию кремлевских технологов — «Лишите нас льгот, мы хотим этого!». Контроль над электронными СМИ и ручным парламентом не позволяет реакции на эту цепь явных неудач выразиться на политическом языке — с экранов неостроумно вихляет бедрами Регина Дубовицкая, затмевая собой общество, а в парламенте даже шепот недовольства тонет под каменным монолитом «Единой России». Но все это не решает, а лишь откладывает остроту ситуации «на потом», замораживает ее. Все вместе дает основания для тревожного заключения: «белая зона» правления Путина приходит к концу. Мы стояли на пороге «серой зоны». «Серая зона» означает, что те же самые политические ходы, формулы, приемы и телодвижения власти, которые давали совсем недавно однозначно и заведомо положительный результат, отныне будут восприниматься и оцениваться по-другому. Если и не с противоположным знаком — в «серой зоне» все еще «довольно светло», — то уж все равно — не так, как раньше. «Серая зона» — это первый аккорд эрозии ожиданий, первые сумерки разочарования, возникновение чувства неудовлетворенности, апатии, усталости. Крайне опасные синдромы. Признаки этого налицо, и они очень серьезно повлияли на общий стиль правления второго срока Путина. Совершенно другого срока — по качеству, политической проблематике, характеру вызовов и рисков. Рассмотрим признаки вхождения в «серую зону» подробнее.

Первое — это контраст. То, что Ельцина и тем более Горбачева постепенно забывают, еще вчера работало на Путина, сегодня работает против него. Все преимущества Путина — возраст, трезвость, жесткость, прагматизм и т. д. — выглядели особенно ярко, когда Путина сравнивали с предшественниками. На втором сроке Путина начали сравнивать уже с самим Путиным или с его — так и не сформулированной до сих пор — политической программой. Фактор контраста стерся, планка претензий, вопросов, недоумений, критики повысилась. Если ранее было достаточно сказать «Путин!», и это было понятно всем, в смысле, «не Ельцин», в «серой зоне» на подобное высказывание все чаще начали отвечать раздраженно: «Путин?! Ну и что, что Путин, что он, собственно, ваш Путин сделал, делает и собирается делать?» И тут всем нам, его сторонникам, пришлось отступить и задуматься.

Второе — команда. Ранний Путин подвинул ненавистных олигархов, принялся чистить власть от «семейных», вводить скромных и невидимых «питерских» из своей команды. Это проходило «на ура!» по той же логике контраста — от противного. Путин делал это очень осторожно, без рывков, но довольно последовательно. Сам факт избавления от одиозных деятелей ельцинской эпохи был достаточен в «белый период». Но после фатальной черты — инаугурации Путина — вдруг и довольно внезапно оказалось, что этого маловато. Во-первых, огромный сегмент семейных политтехнологов как ни в чем не бывало сохранил свои позиции и свои проамериканские, довольно русофобские взгляды; большинство олигархов по-прежнему разгуливает на свободе и веселится, а тихие «питерские» никак политически себя не проявили и отличились только междоусобными раздорами и закулисными баталиями по переделу влияния на финансовые потоки, чем, собственно, занималась и ельцинская элита. Серьезной ротации кадров так и не произошло, команда не формировалась, ситуация явно застопорилась.

Третье — Чечня. После смерти Кадырова оказалось, что за бесспорным силовым решением чеченской проблемы в начале первого срока ничего серьезного в политическом плане не последовало. Мы видели только виртуальную политику, которая оказалась предельно хрупкой. Триумвират — растерянный столичный юноша с бледным испуганным личиком — Сергей Абрамов, диковатый Кадыров-младший, строгий служака Алу Алханов — всем видом говорил: в Чечне явно что-то не то. Не то, что все думали. Тема болезненная, но затяжка с политическим решением и его явная подмена пиаровским суррогатом сделала «серую зону» только еще серее.