Путин против Путина. Бывший будущий президент - Александр Дугин Страница 3

Программка представления претерпела срочные экстренные изменения. Предстоящие годы ставили множество вопросов, был важен учет объективных факторов, ресурсы, возможности. Но воля и ум — гораздо важнее. К великому сожалению, это самый дефицитный ресурс. Так что дефолт патриотизма был весьма возможен. И на этот раз поражение могло стать фатальным. В суматохе могли повыдергивать кого попало — «ты теперь сценарист», а «ты будешь режиссером». Но, как часто случается, эти функции сунули самим актерам, и паче того — осветителям, рабочим рампы, а кое-что и билетерам. Взращивание элиты, причем с новой идеологией, дело непростое, небыстрое и трудоемкое. Первые восемь лет занимались чем угодно, только не этим. Сегодня события ставят вопрос о «сером патриотическом веществе» ребром. Но на сусеках слизь и мох… Сложно и интересно будет жить в России в ближайшие годы… Похоже, история у нас снова открыта. Снова надо будет прыгать через бездну.

Еще в самом начале своего первого срока Путин совершил подвиги, достойные Геракла. Очень конкретные подвиги.

Первый — предотвратил развал России на Кавказе, встал стеной на пути ваххабитского вторжения в Дагестан, вернул две трети Чечни, при этом треть на тот момент продолжала оставаться под контролем боевиков.

Второй — нанес удар по местничеству, порожденному прежним режимом. Одним жестом поставил на место Совет Федерации, который из фрондирующего органа превратился в послушную тихую организацию, «заушил» губернаторов, пугнул зарвавшихся национал-сепаратистов в Республиках.

Третий — ввел стратегические федеральные округа, привязав административно-пространственную структуру РФ к военной системе, передав огромные, пусть и номинальные, полномочия назначаемым из Центра, а не избранным людям, ответственным за национальную безопасность в первую очередь и напрямую завязанным на Федеральный центр. Это скрепы России.

Четвертый — «равноудалил» из страны двух самых одиозных олигархов, которые еще вчера безнаказанно вытворяли со страной, общественным мнением, правительством и президентом все, что хотели. Умерил пыл оставшихся.

Пятый — дал «зеленый свет» интеграционным процессам в СНГ. Провозгласил создание «Евро-Азиатского экономического содружества» (ЕврАзЭС). Поддержал в своем выступлении в Астане (университет им. Л. Гумилева) евразийскую идею. Провозгласил создание «Единого экономического пространства» (ЕЭП), включающего РФ, Беларусь, Украину, Казахстан.

Шестой — записал в концепцию Национальной безопасности РФ тезис о «многополярном мире», что означает на практике юридическое признание евразийства как основной международной стратегии России.

Ничего подобного не сделал Борис Ельцин, который, напротив, по всем шести пунктам выступал прямо противоположным образом: именно Ельцин породил те явления, ликвидацией которых занялся Путин.

Очевидно, что Путин сделал целый ряд очень серьезных вещей. Эта конкретика его деяний привела «Евразийское движение», которое я возглавляю, и меня лично к поддержке президента Путина, к позиции Радикального центра.

Можно перечислить также и то, чего еще не сделал Путин. Подвиги, которых он еще не совершил.

Первый — он не довел первые шесть пунктов до конца.

Второй — не определился в отношениях с США окончательно.

Третий — не осознал тупиковость радикал-либеральной парадигмы в экономике.

Четвертый — не произвел ротацию элит. Старый аппарат работает по модели предыдущего периода, и его относительная технологическая эффективность скрывает под собой фундаментальную неадекватность.

Пятый — не сформировал собственной эффективной команды, на которую он мог бы опереться при дальнейшем проведении реформ.

Шестой — не приступил всерьез к закреплению евразийской идеологии как мировоззренческой основы будущей России.

Совершение первых шести подвигов и несовершение вторых 6 подвигов характеризуют нынешнее положение Путина. Это статус-кво. Путин — как канатоходец на полпути над пропастью. Сейчас он отчаянно решает, в какую сторону ближе — к началу или к концу? Каким бы ни было его решение — риск огромен. Если продолжать следовать логике шести уже совершенных «подвигов», то надо делать остальные шесть. Это, безусловно, означает риск, так как противодействие со всех сторон, и в первую очередь — со стороны атлантизма будет только нарастать, а канат тонок, качается и внизу бездна. Если повернуть назад, риск неменьший. Тогда против него обратится вся мощь того, что он уже сделал. То есть в этом случае он пойдет против значительно окрепшего евразийства, которое — не догматически, но психологически и эмоционально — сегодня равно такому понятию, как «популизм» или «консенсус». В принципе, «путинское большинство», о котором не раз говорил Глеб Павловский, это и есть «евразийское большинство».

Мы аплодируем первым шести подвигам, сопереживаем сложнейшей исторической и политической ситуации, в которой находится Путин, полностью солидаризуемся с логикой сделанного, и искренне желаем, чтобы было осуществлено все остальное. Причем в этом осуществлении готовы участвовать на любой основе и в любом качестве. Мы хотим только одного, чтобы Путин довершил начатое, продолжил серию геркулесовых работ. Естественно, если Путин решит повернуть назад и отменит или сведет на «нет» шесть своих подвигов — отдаст Чечню ваххабитам, снова предложит взять суверенитет тем, кому его недостаточно, вернет в Россию и попросит прощения у олигархов, отпустит Ходорковского, отменит федеральные округа, покается перед НТВ, поправит концепцию Национальной безопасности в духе признания однополярного глобализма и приоритетов интересов США над национальными интересами России, распустит СНГ и ЕврАзЭС — тогда поддерживать его будет действительно непросто. Но это будет уже не Путин, не «человек над бездной», но некий его черный двойник. В истории бывало и такое: правителей похищали, душили, подменяли, превращали в зомби, убивали и воскрешали. Заведомо этого исключать нельзя, однако, оценивая пройденный этап, ясно осознаешь, что сегодня такой сценарий уже невероятен.

Стоит признать, что, несмотря на огромные патриотические завоевания, либеральная политика Путина в экономике действительно не слишком соответствует евразийской ортодоксии, которая, напротив, тяготеет к развитию социального сектора, к элементам планирования в стратегических областях и к постановке национальных интересов над чисто рыночной логикой. После 11 сентября 2001-го двусмысленным (если не сказать противоречивым) стал и вопрос российско-американских отношений — до такой степени, что невыдержанные, склонные к панике патриоты заговорили о том, что «Путин предал интересы Евразии». Я не спешил с окончательным диагнозом, но колебания канатоходца на полпути от двух краев бездны были налицо.