Советская дипломатия на четырехсторонних переговорах по Западному Берлину (26 марта 1970-3 сентября 1971) - Ростислав Долгилевич Страница 4

Предлагаемая книга рассчитана на преподавателей средних и высших учебных заведений, студентов, изучающих новейшую историю, а также всех тех, кто интересуется международными отношениями и внешней политикой России в XX веке.

Автор выражает благодарность за помощь, оказанную в работе над монографией, начальнику Архива внешней плотики Российской Федерации Залеевой А. Н., сотрудникам архива Павлову С. В., Сергеевой Н. В. и Романову А. С., а также магистру зарубежного регионоведения Кравченко А. О.

Начиная переговоры, советская сторона исходила из того, что они ведутся «в рамках обмена мнениями по вопросам, касающимся Западного Берлина» [25]. Западная сторона, наоборот, считала, что эти переговоры затрагивают вопросы ответственности США, Англии, Франции и СССР «за Берлин и Германию в целом» [26]. Это противоречие — должна ли речь идти только о Западном Берлине или же о всем Берлине, включая столицу ГДР, — существенно осложняло, особенно на первом этапе, ход переговоров. Готовясь к ним, советское руководство внимательно изучало основные аспекты западноберлинского вопроса.

22 января 1970 г. министр иностранных дел СССР А. А. Громыко передал в ЦК КПСС информацию о подготовке к переговорам и проект дополнительных указаний к обмену мнениями с США, Англией и Францией по западноберлинскому вопросу. Этот проект был одобрен Центральным Комитетом КПСС.

В первом пункте указаний представителям СССР на переговорах предписывалось «исходить из того, что достижение договоренности с США, Англией и Францией по Западному Берлину, которая, не ущемляя нынешних прав и возможностей Советского Союза в этом районе, а также прав ГДР, имела бы своим следствием предотвращение осложнений в Западном Берлине или из-за него, отвечала бы нашим интересам и интересам европейской безопасности» [27].

Пункт второй указаний предусматривал, что советские представители, проведя зондаж позиции западных держав, будут отводить их вероятные попытки выдвигать на рассмотрение вопросы, по которым в существовавших тогда условиях не могли быть найдены взаимоприемлемые решения. В качестве примера приводился вопрос о «свободном доступе» в Западный Берлин. Советские дипломаты должны были также высказаться за практическую договоренность по наиболее актуальным вопросам (прекращение политического вмешательства ФРГ в дела Западного Берлина, подрывной и враждебной пропагандистской деятельности с его территории и др.), отмечая, что «в перспективе такая договоренность могла бы послужить отправной базой для дальнейшего продвижения вперед и выработки более детальных и широких решений, когда для этого сложатся необходимые предпосылки» [28].

В пункте третьем отмечалось, что в случае согласия западной стороны с такой постановкой вопроса следует предложить ей определить и согласовать некоторые общие принципы подхода к западноберлинским делам, которыми могли бы руководствоваться стороны. В этой связи рекомендовалось внести на обсуждение следующие положения.

А) Согласие относительно того, что осложнения в Западном Берлине и вокруг него не отвечают задаче достижения разрядки напряженности в центре Европы и стороны будут стремиться предотвращать такие осложнения.

Общее мнение о том, что взаимопонимание по этому вопросу создало бы «необходимую общую основу в подходе к решению связанных с Западным Берлином вопросов, в том числе и практического порядка, которая зачастую отсутствует в действиях четырех держав» [29].

Б) Общее понимание того, что «Западный Берлин не входит в состав ни одного из существующих германских государств и что это положение не может быть изменено в результате односторонних действий» [30].

Советские представители на переговорах должны были указать, что речь идет по сути дела о фактическом положении вещей. Особое положение Западного Берлина как отдельного политического образования очевидно. Оно получило свое отражение как в документах западных держав, таки в документах Советского Союза. Договоренность между четырьмя державами в этом вопросе не ущемляла бы ничьих интересов и в то же время позволила бы снять вопрос о территориальной принадлежности Западного Берлина, который не раз служил источником серьезных трений [31].

Следовало также делать ударение на том, что такой подход к положению Западного Берлина является крупной уступкой со стороны СССР и ГДР. В частности, следовало указать, что Берлин был взят советскими войсками и войска трех держав вошли в город на основе соглашений с Советским Союзом для целей, определенных в этих соглашениях. Таким образом, никакого права, выводимого западными державами из факта «завоевания», не возникает. Советские дипломаты должны были при этом ссылаться на документы, в которых зафиксировано, что наряду с местом размещения контрольных органов четырех держав Берлин является столицей советской оккупационной зоны [32]. «Трудности, возникающие теперь в связи с Западным Берлином, — подчеркивалось в указаниях ЦК КПСС, — результат политики, направленной на искусственное обособление его от окружающей территории, за что ответственность несут отнюдь не СССР и ГДР» [33].

Советское руководство, однако, не предлагало произвести ломку сложившегося территориального положения и готово было договориться по всем аспектам западноберлинского вопроса на основе уважения законных интересов сторон. Поскольку никаких других согласованных юридических положений, кроме четырехсторонних решений, не существовало, именно они, по мнению советского руководства, должны были быть взяты за исходные при выработке новых урегулирований, которые соответствовали бы изменившемуся положению. Если принять во внимание намерение ГДР строить свои отношения с Западным Берлином как отдельным политическим образованием и тот признанный факт, что Западный Берлин не входит в состав ФРГ, то, с точки зрения ЦК КПСС, при желании нетрудно было прийти к договоренности, которая обеспечила бы этому городу «необходимую жизнеспособность и одновременно позволила бы исключить обострения в данном районе» [34].