Покер с аятоллой. Записки консула в Иране - Реваз Утургаури Страница 4

«Сик транзит глория мунди!» — не понимая, что говорит, прокомментировал это событие бомбейский железнодорожник.

Вскоре после Нового года иранцы дали мне визу. Даже не верится, что это вдруг?!

ИСФАГАН

Исфаган — город шаха Аббаса, столица сефевидского государства.

Шах Аббас I12 в истории своей страны сыграл такую же роль, как наш Петр. Он принял державу в состоянии полной разрухи, междоусобицы и военной угрозы извне, беспощадно подавил феодальную вольницу, обуздал религиозный раскол, разделил духовную и светскую власть, ввел единую денежную систему, создал регулярное войско. Твердой рукой укрепил государство и повел наступление на соседей-врагов.

Аббас ценил тех, кто умел воевать, и собрал под своими знаменами лучших. Его мало заботили социальное и этническое происхождение воинов, их вероисповедание. Критерием оценки являлись отвага, личная преданность и профессионализм. Главнокомандующим и ближайшим сподвижником шаха был грузин Алаверди-хан, грузины же составляли конницу, выходцы из тюркских племен — гвардию, пехота и пушкари набирались из персов, советниками в войсках служили англичане. Состав регулярной армии насчитывал 30 000 воинов. Однако в походах в нее вливались кочевники-тюрки, и тогда она достигала 120 000 сабель при 500 орудиях. По тем временам это была несметная сила.

Аббас был расчетлив, стремителен, смел: на востоке нанес поражение узбекам, контролировавшим Хорасан и Герат, отбросил их за Амударью. На севере выбил османов из Закавказья: взял Армению, Грузию, Азербайджан. На западе овладел значительной частью Месопотамии, включая Мосул, священную Кербелу и Багдад. На юге прогнал португальцев из зоны Залива, очистил выходы в океан. Границы державы расширились вдвое.

Шах был суровым владыкой для покоренных народов, мог вырезать взбунтовавшийся город, если надо, половину страны. С вассалами — ханами, беками и царями — был вежлив, но строг. Он знал реальную цену их клятвам о верности, поэтому, давая власть, отбирал сыновей, и если кто-то вел себя плохо, то получал посылку, где в тряпочке голова. Так на завоеванных землях насаждался средневековый порядок.

Важную роль Аббас отводил торговле. Транзитные караваны в Европу из Индии и Китая давали казне колоссальный доход. Шах строил дороги, следил за их содержанием, обеспечивал безопасность пути. Он и сам был крупным торговцем: отправлял на Запад шелк, бархат, парчу и ковры. Аббас и здесь привлекал к себе лучших: бухарских, армянских, еврейских купцов, а еще мореходов — голландцев и англичан. С их помощью он пытался изменить Великий шелковый путь, направить его океаном, в обход Османской империи — своего основного врага. Купцы получали от шаха защиту, привилегии, льготы, верой и правдой служили ему.

В стране процветали наука, искусство, ремесла. Поражали своим совершенством живопись, ткани, ковры, керамика, ювелирные украшения, боевое оружие, книжное дело: миниатюра и каллиграфия. Особое место занимала архитектура. Шах практически заново выстроил город. Его украсили величественные дворцы, площади, парки, широкие длинные улицы с проезжей частью и тротуарами, сады, каналы с чистой водой и фонтаны. Через реку Заянде- руд перекинули каменные мосты. Были построены базары, заводы-цеха, в том числе пушечный и ружейный, шестьсот караван-сараев, триста бань.

Но главным архитектурным наследием шаха Аббаса, прославившим его на века, стали мечети Шейх Лотфолла и Шах. Обе относятся к числу всемирных исламских святынь. В едином ансамбле с дворцовым комплексом Али-Гапу они в буквальном смысле — творение гения.

За годы правления шаха в культуре сложился неповторимый «персидский стиль». Он отличался целостностью, изысканным вкусом, тонким чувством природы, независимостью от религиозных догм. Распространившись по свету на колоссальном пространстве — от Индии до мавританской Кордовы, «персидский стиль» оказал проникновенное творческое влияние на мировую культуру в целом. Давно уже нет шаха Аббаса, а влияние стиля осталось.

Аббаса по праву считают Великим, при нем страна расцвела, а Исфаган с населением в полмиллиона стал крупнейшей столицей Востока.

Эпоха была ослепительно яркой, а импульс развития настолько силен, что до сих пор энергетика тех времен наполняет ауру города.

«Эсфахан — несфе джахан!» [11] — говорят иранцы. И это на самом деле так.

КРАТКАЯ ИСТОРИЯ ОТНОШЕНИЙ

Начало наших дипломатических отношений с Ираном14 относится к той же поре. Шах отчаянно рубился с османами. Война забирала огромные силы. Он нуждался в поддержке, искал ее в Лондоне, Риме, Париже, Вальядолиде. Несколько раз направлял посольства в Москву, чтоб наладить союз против турок. Но что-то у шаха в Москве не срослось, хотя турок цари не любили. Возможно, не было средств, а может, просто из вредности, но помощи персам не дали. К тому же мы сами продвигались на юг, приближаясь к владениям шаха.

Тем не менее в 1588 г. первый русский посол князь Васильчиков был принят Аббасом с великими почестями. В нарушение местного протокола послу разрешили не целовать шаху ноги, на пиру усадили выше других, обещали верную дружбу и в доказательство уступили русскому государю города Баку и Дербент, принадлежавшие, правда, в это время османам.

В период правления шаха Аббаса, совпадавший с годами царствования Федора, Бориса и Михаила, отношения складывались следующим образом: персы разными хитростями старались направить нас против турок и отвести от своих территорий. Мы же без хитростей примеривались к их владениям, сожалея, что пока не хватает сил. Свои амбиции и высокомерие не скрывали.

По этим причинам отношения ухудшались. В 1618 г. дьяку Тюхину, толмачу при посольстве князя Барятинского, довелось переводить такие слова: «...досада мне на государя вашего, — говорил Аббас, — за то: когда мои послы были у него, то их в Москве и в городах Казани и Астрахани запирали по дворам как скотину, с дворов не выпускали ни одного человека, купить ничего не давали, у ворот стояли стрельцы. И я над вами такую же крепость велю учинить, вас засажу так, что и птице через вас не дам пролететь, не только птицы, но и пера птичьего не увидите».

Шах не был слабее русского государя и допустить оскорблений в свой адрес не мог. Тем более что незадолго до этого царь Михаил обратился к Аббасу с просьбой ссудить его деньгами на войну с поляками, и шах отвалил ему 7000 рублей серебром, а Барятинский приехал просить еще денег. То есть никаких объективных причин для унижения шахских послов быть не могло [12].

Со временем стороны примирились, но мы все равно продолжали срываться на неприличный в дипломатии тон. Характерен пример Тюфякина и Феофилатьева, последних русских послов при дворе шаха Аббаса. Они отказались представиться шаху вместе с другими послами, заявив, что сделают это только отдельно; вместо присланных русским царем в подарок кречетов поднесли Аббасу хвосты и перья издохших в дороге птиц; когда шах звал их на площадь смотреть «конское ученье», не послушались и не пошли; отказались носить платье, которое он подарил. В результате Аббас так рассерчал, что выгнал обоих к чертовой матери, отписав царю Михаилу надлежащую грамоту. Но даже такой серьезный демарш не повлиял на их поведение: по дороге домой в городе Ардебиле «князь Тюфякин велел украсть татарчонка, которого продал в Кумыцкой земле, а в Кумыцкой земле велел украсть девку и вывез ее тайком, положивши в сундук».