Необязательная страна - Вали Наср Страница 44

Администрация объявила-таки об успехе на другом фронте. К середине 2010 года скрытые инициативы, предназначенные для того, чтобы внедриться в ядерную программу Ирана и подорвать ее, работали на полную мощность. Особенно противный компьютерный вирус «Стакснет» был внедрен (некоторые сообщения указывают, что с помощью Израиля) во внутреннюю электронную сеть, которая использовалась при разработке ядерной программы Ирана. «Стакснет» вмешался в механизмы, контролирующие синхронизированное вращение тысяч центрифуг на чрезвычайно высоких скоростях. Вирус нанес огромный ущерб этой системе: повреждение, связанное с инфраструктурой центрифуг, значительно замедлило установленный Ираном график обогащения. В мае 2009 года у Ирана было 4290 центрифуг. В августе 2010 года их количество сократилось до 3772, и все из-за вируса «Стакснет»127.

«Стакснет» в Иране, как беспилотники в Пакистане или Йемене, – это новый тайный путь, который помогает Америке решать мировые проблемы128. За вирусом «Стакснет» последовал ряд смертельных атак на ученых-ядерщиков и руководителей работ, которые, как полагают, оказывались в руках Соединенных Штатов или Израиля, или и того, и другого государства. Мощная бомба, которая взорвалась на военной базе, на которой размещалась часть ядерной программы Ирана, предположительно была из этой же серии. Иран также полагал, что Израиль занимался подстрекательством среди местных этнических групп в Иране – работал с Азербайджаном с тем, чтобы разжечь националистические настроения среди азербайджанцев в Северо-Западном Иране и поддержать Джундаллу, жестокую экстремистскую группировку в иранской провинции Белуджистан, которая возглавляла сепаратистскую кампанию террора в том районе129.

Эти наглые, как утверждали некоторые, по своей смелости атаки оказывали давление на правителей Ирана и замедляли процесс реализации ядерной программы. А то, что некоторые из атак осуществлялись в иранских городах, во всю мощь свидетельствовало об американской и израильской решимости и способности остановить ядерную программу Ирана. В Израиле возникла оживленная дискуссия о возможности избежать открытой войны, используя саботаж130. Бывший руководитель Моссада Меир Даган поссорился с премьер-министром Нетаньяху, поскольку он ратовал за проведение тайных операций (позже к нему присоединилось несколько других руководителей армии и разведки). С другой стороны, бывший премьер Эхуд Барак считал, что саботажем большего не добиться и что Иран вскоре придумает способы защититься от дальнейшего ущерба131. И все же поддержка со стороны России и Китая санкций ООН (сопровождаемая более строгими ограничениями, задействованными командой Стюарта Леви) в сочетании со шпионскими операциями против ядерной программы Ирана создала благоприятный фон в год выборов: иранская проблема находится под контролем, Иран – под давлением, и он слабеет. Обама добился успеха там, где потерпел поражение Буш.

На самом деле версия Обамы политики «двух дорожек» также не увенчалась успехом132. Она даже не была «двойной». Вместо этого она опиралась на одну дорожку, и это было давление133. Ее достижения носили кратковременный характер и были весьма иллюзорными. Соединенные Штаты забыли, что давление должно иметь своим результатом подзарядку дипломатии, а это означало, что двери следовало держать открытыми, даже несмотря на применение давления134. Не удивительно, что, когда Иран в следующий раз встретился с Соединенными Штатами в январе 2011 года в Стамбуле, переговоры быстро завершились ничем. Санкции и саботаж оставались предпочтительным выбором из «двух дорожек».

Это заставило Иран активизироваться в собственной политике «двух дорожек» с применением нажима для того, чтобы заставить Америку по-серьезному отнестись к переговорам. Разница состояла в том, что Иран периодически выдвигал разные варианты, предоставляя возможность действовать дипломатии, с которой могли бы согласиться Соединенные Штаты. Тегеранская декларация была одной из таких возможностей; другой стал «поэтапный» план российского министра иностранных дел Сергея Лаврова. Лавров сообщил своим американским партнерам об этом плане во время визита в Вашингтон в июле 2011 года. Он предложил, чтобы и Иран, и Соединенные Штаты согласились с дорожной картой, в соответствии с которой Иран будет реагировать на замечания со стороны МАГАТЭ, но на одно за каждый раз, и станет получать соответствующий поощрительный бонус (в виде снятия конкретной санкции) за каждый такой шаг. План призывал к замораживанию санкций на период действия данного процесса135. Иран принял этот план, а Соединенные Штаты отказались это сделать136.

В связи с приближающимся годом переизбрания Обама не хотел пробовать ничего нового. Кроме того, имел место страх, что поэтапный план мог забуксовать. С отменой санкций Иран мог бы не чувствовать себя обязанным идти на дальнейшие уступки. Такая дробная схема проработала бы, вероятно, какое-то ограниченное время и рухнула бы под тяжестью собственного успеха.

Пока Обама хотел сохранять одну только политику санкций, однако счастливая история успешного давления и саботажа была на полпути к полному краху. Крах наступил 11 октября 2011 года, когда генеральный прокурор Эрик Холдер и директор ЦРУ Роберт Мюллер обнародовали сообщение о якобы поддержанной Ираном неудавшейся попытке убийства посла Саудовской Аравии в Соединенных Штатах Аделя аль-Джубейра. В сенсационный заговор входили мексиканские наркокартели, информаторы Управления по борьбе с наркотиками США. Он включал также безрассудную идею взорвать популярный в Вашингтоне ресторан (кафе «Милано» в Джорджтауне), который часто посещал посол. Для многих этот заговор выглядел очень похожим на самодеятельность, чтобы полагать его делом рук ужасной иранской разведки137. Однако то, что думали скептики, мало что значило. В администрации верили, что заговор был на самом деле, и это сильно подрывало утверждение администрации о том, что та держит Иран под контролем. Очевидно, что Иран, будучи далеко не запуганным, усиливал свое собственное давление и старался при помощи этой тактики сломить волю Америки.

А потом появился новый сенсационный доклад МАГАТЭ, в результате чего поднялась тревога по поводу военных целей ядерной программы Ирана. Скептики заявляли, что в докладе было мало того, что не было известно ранее, но администрация Обамы расценила этот доклад как меняющиеся правила игры и сообщила общественности о серьезной опасности, которую представляла ядерная программа Ирана. Страхи нагнетались.

Израиль, Саудовская Аравия, ОАЭ и конгресс – все пришли к выводу, что политика «двух дорожек» администрации провалилась. Израиль (открыто) и страны Персидского залива (в частном порядке) возобновили разговор о необходимости применения военных действий. Конгресс разработал свою собственную политику по Ирану, приняв новые жесткие санкции, нацеленные больше всего на доходы страны от нефти и направленные против ее центрального банка. Европейцы последовали этому примеру, объявив, что они перестанут покупать иранскую нефть. Застигнутая врасплох администрация попыталась сыграть на опережение, одобрив новые санкции, усилив свою риторику и объявив такие односторонние санкции, как создание трудностей для нефтяных танкеров, перевозящих иранскую нефть, при оформлении необходимого в таком бизнесе страхования – что привело к тому, что Иран большую часть своей нефти стал продавать через Ирак и Дубай.