Русское влияние в Евразии. Геополитическая история от становления государства до времен Путина - Арно Леклерк Страница 61

Слишком упрощая ситуацию, западные СМИ интерпретировали меры, принятые против олигархов, как сигнал их замены на силовиков – людей, которые, как и Владимир Путин, бывший полковник КГБ, а затем глава ФСБ [169], происходили из силовых ведомств. На самом деле эта позиция не соответствует действительности. Мы видели, как нейтрализация некоторых олигархов не исключала компромисса, который власть устанавливала с другими, поскольку правящая российская верхушка не смогла бы существовать, будучи составленной исключительно из сотрудников спецслужб. Тем не менее некоторое число людей, имеющих реальное влияние на Владимира Путина, относятся именно к разряду последних [170]. Речь идет, среди прочих, о Сергее Иванове, Владимире Устинове, Сергее Пугачеве, Викторе Иванове и Игоре Сечине – лицах, приближенных к президенту. Как и Путин, уроженец Санкт-Петербурга, генерал Службы внешней разведки Сергей Иванов является вдохновителем политики безопасности. Специалист в области международных отношений и Северной Европы, этот бывший сотрудник КГБ добился автономии для Совета безопасности РФ (Совбеза), что соответствовало желанию президента умиротворить различных «силовых министров» и избежать их «ссоры» из-за рычагов управления. Виктор Иванов – заместитель главы президентской администрации, он несет ответственность за важные назначения и координирует рабочую межведомственную группу, специализирующуюся на борьбе с коррупцией и экономическими преступлениями. Он был заместителем Путина, когда тот возглавлял ФСБ. Бывший сотрудник ГРУ, Игорь Сечин вместе с Путиным с 1990 г. Последовал за ним в Москву в 1996 г. Именно он отбирает информацию и документы, предназначенные президенту, а также представляемые ему проекты указов. Еще один петербуржец, Николай Патрушев, сменил Путина на посту главы ФСБ и с момента своего прихода в КГБ в 1975 г. занимался проблемами экономической безопасности, которые, как мы можем это заметить, оцениваются Путиным как исключительно важные.

Виктор Черкесов, директор Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков, имеет звание генерала и тоже выходец из «силовых» структур. Как Сергей Иванов и Николай Патрушев, он также является доверенным лицом президента. Евгений Муров, глава Федеральной службы охраны, отвечает за личную безопасность президента, участвует в коммерческих и промышленных переговорах. Этот список «приближенных», пользующихся доверием президента, можно дополнить Юрием Шевченко, личным врачом Путина, известным хирургом и генералом медицинской службы, как и остальные, выходцем из Санкт-Петербурга. Однако было бы преувеличением предположить, что это окружение после того, как были обузданы олигархи, обладает всей полнотой власти, поскольку Владимир Путин заинтересован в том, чтобы сохранять определенное равновесие между различными группами [171]. К этим группам относятся также олигархи, отказавшиеся от вмешательства в политику, либеральные экономисты и юристы родом из Санкт-Петербурга, близкие к Путину или Анатолию Собчаку – такие как Дмитрий Медведев, исполнявший обязанности премьер-министра, а затем, в течение четырех лет, президента, являясь «исполняющим обязанности» Владимира Путина, ставшего на этот срок премьер-министром.

Ежегодно добывая 298 млн т угля (5-е место в мире), 494 млн т нефти (2-е место) и 527 млрд куб. м природного газа (1-е место в мире), к которым нужно добавить около триллиона киловатт-часов электроэнергии, Россия является энергетическим гигантом. Стоит вспомнить знаменитую формулу Ленина, согласно которой «коммунизм – это Советская власть плюс электрификация всей страны», культ шахтера Стаханова, звание «героя труда», гигантские плотины через Днепр и Волгу – все, что символизировало новый советский строй. Эти символы можно рассматривать как нарочно созданные искусной пропагандой, однако за невероятными перспективами, которые становились гимном созиданию и победе человека над природой, кроется одна данность – неисчерпаемые российские природные ресурсы. Мир нуждается в энергии, и этот спрос увеличивается по мере вхождения в мировую экономику развивающихся стран, тогда как в некоторых регионах, традиционно являвшихся источниками энергии, ресурсы постепенно иссякают – в тот момент, когда эксплуатация новых месторождений в техническом и экономическом плане становится все более сложной. Россия, конечно же, имеет серьезный козырь, который она методично использует как явное геополитическое преимущество. Добыча и поставка нефти нуждающимся в ней странам на протяжении последних нескольких лет стали главными вопросами в соперничестве за мировое влияние и могущество.

Англосаксы в первой половине XX в. не ошибались: их «управленцы» контролировали бóльшую часть добываемого и продаваемого черного золота. Мы знаем, как соотношение сил постепенно изменилось в пользу стран-производителей, однако контроль над перевозками и сбытом продукции по-прежнему находился в руках крупных западных компаний. В состязании, начавшемся после распада СССР и ознаменовавшемся открытием новых месторождений в каспийском регионе, Сибири и Арктике, расклад сил изменился, и российская власть использует свои возможности, стремясь реализовать мировую стратегию экспорта нефти. Россия является ведущим экспортером газа в мире, располагая наиболее значительными месторождениями, намного опережая в этом Иран, и вторым в мире – после Саудовской Аравии – экспортером нефти [172]. Она получает прибыль благодаря росту цен, связанному с появлением на рынке новых стран-импортеров, чьи потребности растут пропорционально темпам их развития. Страна-экспортер, Россия понимает, что новые возможности, открывающиеся перед ней, связаны с развитием азиатских стран, в то время как импортерам нефти приходится учитывать рост цен, вызванный растущим на мировом рынке спросом. Новая геополитическая ситуация, порожденная распадом СССР и обретением независимости странами, через которые поставляется газ в Европу, усложнила задачу, стоящую перед российской властью. Необходимо было принимать взвешенную стратегию, рассчитанную на долгосрочную реализацию, чтобы новая Россия смогла найти средства на возвращение своего веса и влияния в Европе и на обширном евразийском пространстве. Согласно Давиду Тертри [173], «Российское государство стало контролировать энергетический сектор за счет интересов олигархической системы, сложившейся в 1990-е гг. В первую очередь этот контроль осуществляется с помощью государственных монополий, отвечающих за транспортировку ресурсов: “Газпрома”, управляющего поставками газа, “Транснефти”, контролирующей нефтепроводы, а также с помощью национальной железнодорожной компании РЖД, которая в равной мере играет важную роль в экспорте нефти… Контроль над экспортом нефти позволил России вернуть себе независимость от феодалов, управлявших экономикой (олигархов), и вес в глазах международных игроков, заинтересованных в российских ресурсах… Нефтяные компании, принадлежавшие олигархам, были нацелены на быструю прибыль, разбазаривая резервы страны и не осуществляя каких-либо инвестиций в разработку новых месторождений. “ЮКОС” стал архетипом этой краткосрочной логики, и если бы все компании последовали этому примеру, в будущем у России не осталось бы практически никаких запасов нефти». Поэтому Кремль прежде всего решил взять под контроль добычу нефти и газа, начав с «Газпрома» – основного мирового поставщика природного газа, составляющего 8 % ежегодного российского ВВП и 20 % доходов федерального бюджета. Помимо национализации, постепенно осуществленной после прихода к власти Владимира Путина, российское правительство вернуло себе федеральные полномочия, касающиеся эксплуатации подземных недр, которые Борис Ельцин раздал местным властям, что привело к слиянию региональных номенклатур и олигархических групп на фоне роста коррупции. Защищенная ядерным арсеналом, способным сдержать любого потенциального агрессора, Россия выступает как единственная держава, экспортирующая нефть и газ, сохраняя при этом полную независимость. Возможность поставлять свою продукцию через развитую сеть нефте– и газопроводов согласуется с упрочением Россией своей «континентальной» позиции, что сочетается с выводами Маккиндера, пророка «постколумбовой эры», провозгласившего грядущее возвышение больших территорий объединенной Евразии в пику американской талассократии и былым преимуществам морских путей, которые начиная с XVI в. были напрямую связаны с географическими открытиями.