Почему Америка и Россия не слышат друг друга? Взгляд Вашингтона на новейшую историю российско-американских отношений - Анджела Стент Страница 67

По окончании войны Райс приехала в Грузию и провела совместную с Саакашвили пресс-конференцию. Она просила его поблагодарить европейцев и американцев за то, что они приняли его сторону, но ни словом не упоминать о России. Стоит ли говорить, что Саакашвили и не думал идти навстречу ее пожеланиям: он обозвал россиян варварами, а что еще хуже, обвинил европейцев в соглашательстве и упомянул в своей тираде о Мюнхене [47]. Райс пришла в ярость и немедленно покинула Грузию. В сентябре того же 2008 года она коротко переговорила с Сергеем Лавровым в кулуарах Генеральной Ассамблеи ООН. Встреча прошла в ледяной обстановке. «Это был горький конец того, что при первой встрече в Словении виделось нам обнадеживающим началом для американо-российских отношений», – сетовала Райс. В своей прощальной речи в Германском фонде Маршалла Райс подвергла Москву критике за агрессию против Грузии и репрессивные меры внутри страны, однако порекомендовала своему преемнику продолжать работу с российским гражданским обществом {467}.

Война в Грузии добавила трений и в отношения США с некоторыми их европейскими союзниками. Представители «новой» Европы сочли, что «старая» Европа и США предали Грузию. Они были убеждены, что если бы Грузии в Бухаресте был предоставлен ПДЧ, Россия не стала бы вторгаться в Грузию. Французские официальные лица заявили, что США оказались «вне игры». По мнению министра иностранных дел Франции Бернара Кушнера, «американцев и видно не было – они направили свои военные корабли в Черное море, ну так что с того? Вот нам и пришлось самим останавливать Красную армию» {468}. Как только разразилась война в Грузии, между США и Россией вспыхнула словесная война. Практически все американские СМИ были враждебно настроены к России, многие ежедневно освещали пресс-конференции с Саакашвили. Градус антироссийских настроений с каждым днем повышался. Правда, спустя несколько месяцев западные представления об этой войне начали понемногу меняться, появились более критические оценки роли Грузии в конфликте. Но грузинская война пришлась как нельзя кстати в президентской кампании. Сенатор Джон Маккейн, ярый сторонник Грузии, обвинил своего политического противника Барака Обаму в «мягкотелости» по отношению к России. Российские СМИ, со своей стороны, были почти единодушны во враждебном отношении как к Грузии, так и к США {469}. И Путин, и Медведев не скупились на намеки, что войну спланировал и организовал Вашингтон {470}.

На встрече участников Международного дискуссионного клуба «Валдай» Медведев сказал, что Грузия затеяла войну «после достаточно серьезной подготовки, моральной, материальной и военной поддержки, которые были оказаны этому государству со стороны другого очень крупного государства, претендующего на то, чтобы устанавливать основные правила миропорядка» {471}. Заместитель начальника российского Генштаба Анатолий Ноговицын устроил подробный разбор военных действий, чтобы неопровержимо доказать грузинскую агрессию. Контролируемые государством российские телеканалы осенью 2008 года сравнивали Саакашвили с Гитлером, а студенты МГИМО, одного из самых престижных вузов страны, организовали сбор помощи «выжившим жертвам геноцида» {472}. В отличие от США, в России как официальная, так и неофициальная версии событий не претерпели каких-либо изменений. Даже россияне более или менее либеральных взглядов с осуждением относились к действиям Грузии, никакого переосмысления произошедшего не было и в помине. А некоторые союзники Путина в Европе, например бывший канцлер Германии Герхард Шрёдер, полностью приняли российскую точку зрения {473}.

По окончании войны администрация Буша предприняла шаг, беспрецедентный для постсоветской эпохи. Были свернуты все официальные контакты между США и Россией на всех уровнях выше помощника заместителя министра. «Российской стороне следовало бы понимать, что действия вроде вторжения в Грузию так просто ей с рук не сойдут», – прокомментировал этот шаг Хэдли {474}. Это означало, что новому послу США в Москве Джону Байерли и думать не стоило о каком-либо развитии двустороннего сотрудничества. Западные страны, как и все постсоветские государства и Китай, отказались признать независимость Абхазии и Южной Осетии. Среди стран и организаций, признавших независимость сепаратистских анклавов, были Никарагуа, Венесуэла и ХАМАС; позже их примеру последовали крошечные островные государства в Тихом океане Науру, Вануату и Тувалу (эти последние – в обмен на финансовые стимулы).

Режим прекращения огня сохранялся, хотя выяснилось, что поскольку соглашение заключалось в спешке, не было текста, одобренного всеми договаривающимися сторонами. Российская версия набора договоренностей не совпадала с версией французов. Более того, Саркози непонятно почему в начале переговоров не имел под руками действительной карты региона, что повергло в ступор американскую сторону {475}. Переговоры между Грузией, Россией и другими участниками процесса после войны велись в Женеве от случая к случаю. Хотя никто на Западе не собирался признавать независимость двух новообразований, всем было понятно, что территориальная целостность Грузии безвозвратно подорвана.

Ни одна из сторон не избежала репутационных потерь в этой войне. Грузию обвиняли в том, что она безрассудно развязала конфликт. Россию – в том, что она в ответ применила непропорционально большую силу. Европейцев – в том, что они отсиживались в сторонке, пока Саркози не развил бурную деятельность уже после начала войны. США же – в том, что, на словах поддерживая территориальную целостность Грузии, они не сумели удержать своего союзника от нападения, а когда боевые действия развернулись в полную силу, сдали назад. Победителей в той войне не было. Тем не менее российская сторона провела красную черту, и на Западе это отлично поняли. Государства Закавказья извлекли свои уроки из этой войны, которая напомнила им, в каком регионе они живут и кто здесь самый сильный. Что бы там ни говорил Буш о «Программе свободы», ни у кого не осталось сомнений, что евроатлантическая интеграция дальше границ бывшего Советского Союза не пройдет.