Страж нации. От расстрела парламента – до невооруженного восстания РГТЭУ - Сергей Бабурин Страница 7

Несколько смущенно на хорошем русском языке интеллигентный американец сообщил, что они получили письменное указание из Пресс-службы Президента России с запретом проводить мою пресс-конференцию.

— Конечно, господин Бабурин, мы уже заявили свой решительный протест! Это грубейшее нарушение прав журналистов. Но мы вынуждены выполнить полученное указание, мы не можем пойти на прямое неподчинение.

Видя мое посмурневшее лицо, американский менеджер добавил:

— Но, господин Бабурин, если вы выйдете из нашего пресс-центра и у входа ответите на вопросы журналистов, то это ваше право. Сразу скажу: журналисты уже предупреждены, они расставили кинокамеры.

Искренне поблагодарив, я вышел наружу, к прессе.

Коротко сказав о произошедшем перевороте и работе Чрезвычайного Съезда народных депутатов, зачитал принятое нами перед выходом из здания Обращение:

«Соотечественники!

Десятый (Чрезвычайный) Съезд народных депутатов Российской Федерации сегодня, 4 октября 1993 года, закончил свою работу. Народные депутаты России, сотрудники аппарата Верховного Совета Российской Федерации, все защитники Дома Советов России покидают охваченное пожаром здание побежденными, но не сломленными. Мы выполнили свой гражданский долг по защите конституционного строя Российской Федерации до конца. Не наша вина, что министерство безопасности, министерство внутренних дел, министерство обороны, большинство структур исполнительной власти поддержали государственный переворот 21 сентября 1993 года и силой подавили сопротивление защитников Конституции. Такова судьба России. Низкий поклон каждому, кто мужественно назвал преступление преступлением и выступил на защиту Конституции и конституционного строя России. Будущее подтвердит нашу правоту и бескорыстие.

Скорбим о гибели сотен россиян в вооруженных столкновениях 3 и 4 октября, независимо от того, с какой стороны они сражались. В Москве заполыхал пожар гражданской войны, когда брат идет на брата, сосед на соседа. Лишь чудо может его загасить. Во имя наших детей, женщин и стариков, в память о тех, кто уже погиб, мы все сообща должны совершить это чудо.

Торжествующие победители, поправшие Основной Закон, готовы изничтожить инакомыслие даже ценой Большого Террора. Многие защитники представительной власти в ожесточении и горечи, а тем более, в состоянии необходимой обороны или крайней необходимости склоняются к крайним формам сопротивления.

Остановимся! Постараемся понять друг друга. Россия не имеет права на гражданскую войну. Миллионы наших соотечественников, погибшие в ходе революций и войн XX века, взывают об этом. Сегодня как никогда от мудрости и мужества каждого жителя России зависят жизни миллионов и мир в нашем отечестве. И тогда возродится Закон.

Съезд народных депутатов, Верховный Совет Российской Федерации не избежали в своей деятельности ошибок. Но все наши помыслы были направлены во благо России. Мы сделали все, что могли. Пусть те, кто сменят нас, преуспеют больше.

Соотечественники! Опираясь на многовековые политические, экономические, культурные традиции многонациональной России, прежде всего на демократические и патриотические традиции великого русского народа, защитим будущее России, сохраним ее единство и территориальную целостность».

Смог, сказал, придал гласности! Внутренне вздохнув с облегчением, раздав приготовленные заранее экземпляры с текстом обращения и, коротко ответив на несколько вопросов, я быстро покинул здание.

Лично мне грешно жаловаться на жизнь. Вырос при отце и матери, окруженный заботой и вниманием. Благополучно создал свою многодетную семью. Живу так, как хочу. Делаю всю жизнь то, что хочу делать. Поступаю так, как хочу поступать.

А ведь все это — редкая роскошь! Далеко не все вольны в своих поступках, тем более, в своей судьбе. Повезло. Или Бог мне улыбнулся.

Почему? За что такое счастье?

Трудно коротко объяснить почему, но в своей жизни без прямого на то умысла мне многократно доводилось идти против общих настроений и требований. Говорил там, где большинство считало правильным промолчать, молчал там, где «сверху» ждали радостного приветствия, выходил вперед тогда, когда рекомендовалось не высовываться, и оставался на месте в момент, когда руководящие указания требовали без раздумий бежать. Не хочу этим кичиться, тем более что порой мои действия влекли за собой не самые хорошие последствия лично для меня. Просто отмечаю факт. Тем более что в долгосрочной перспективе, как правило, я оказывался прав, но когда эта правота выяснялась, занятая мною ранее позиция становилась общепринятой, а я, забегая вперед, вновь творил какую-нибудь крамолу.

Характер каждого человека складывается не за один день и даже не за один год, хотя бывают моменты (даже мгновения), резко меняющие судьбу человека, а иногда и характер.

С детства не любил подхалимов и приспособленцев. Осознанную же нелюбовь к конформизму привил мне с первых лет обучения на юрфаке Омского университета А.И. Казанник, человек интеллигентный и страстный. Много позже, когда он стал ярым сторонником Б.Н. Ельцина и в омских газетах еженедельно находил слова для критики в мой адрес как противника первого российского президента, я не без иронии напоминал Алексею Ивановичу, что он сам виноват — не надо было учить меня иметь и отстаивать свои убеждения.

Не надо считать, что я люблю противоречить ради самого противоречия — это не так. Как-то в перерыве Шестого съезда народных депутатов России в апреле 1992 года Президент России Б.Н. Ельцин пригласил на встречу членов Совета парламентских фракций. Расположились за длинным столом, президент во главе, я от него — по правую руку, напротив меня — председатель Совета фракций В.И. Новиков, за ним — И.П. Рыбкин, У.Е. Темиров, А.Л. Головин, Л.А. Пономарев, С.Н. Юшенков. Рядом со мной разместились М.И. Лапшин, Ю.Г. Гехт, М.Б. Челноков, другие участники. Ельцин был в хорошем настроении. Под впечатлением от референдума 19 января 1992 года о независимости Южной Осетии и наставлений «друга» Э. Шеварднадзе он начал с увещеваний:

— Главное, не нагнетайте на Съезде страсти, не пускайте на трибуну съезда лидера Южной Осетии Кулумбегова.

А я тут же не менее радостно ему сообщаю:

— Борис Николаевич, по нашему настоянию Председатель Верховного Совета Южной Осетии только что перед перерывом выступил на Съезде.

Ельцин резко помрачнел, перевел разговор на какую-то другую тему, но вскоре я вновь был вынужден ему возразить, и президент взорвался раздраженным негодованием:

— Сергей Николаевич, с вами невозможно иметь дело! Вы не хотите идти ни на какие компромиссы!

За столом все замерли. В гробовой тишине, внутренне напрягшись, я медленно и вежливо ответил:

— Борис Николаевич, может быть, мои потомки меня проклянут за то, что я сижу с Вами за одним столом, но то, что я здесь — это вершина компромисса. Лично я никогда Вам не прощу того, что Вы сделали с Советским Союзом. Но ради того, чтобы не было гражданской войны, чтобы мы выходили из сложившегося положения мирно, я сижу с Вами за одним столом и пытаюсь найти решение российских проблем, которое бы устроило всех.