Театр абсурда. Во что превратили Россию - Николай Губенко Страница 9

– Сейчас вы работаете над спектаклем «Очень простая история». Что это за спектакль?

– Это пьеса – притча талантливого молодого драматурга Марии Ладо. Пьеса интересна своей пластичностью и библейско-притчевым характером. Хотя, на первый взгляд, может показаться простой и едва ли не примитивной. На самом деле пьеса полна глубокого смысла и весьма сложна для актеров. Его персонажи – животные и, разумеется, люди.

– Несмотря на экономические трудности театра, молодые актеры тянутся к вам. Театр состоит на две трети из молодых актеров. Как работается с ними?

– Интересно. И трудно. Они голодные, в постоянных поисках заработка. Зарплата нищенская, а они молоды. Им хочется любить, рожать детей, помогать старикам, иметь жилье. Им очень тяжело. Мне жаль, но я могу им помочь только работой.

– В связи с такой проблемой, наверное, неоднократно вставал вопрос участия актеров в антрепризах. Как вы к этому относитесь?

– Сейчас мало хороших антреприз. Часто они носят сугубо коммерческий характер, навязывая публике пошлятину и дурной вкус. Тем не менее, публика довольна, а артисты зарабатывают. Это их выбор. К сожалению, дешевизна мысли, дешевизна содержания – такова суть современной антрепризы.

– Вы руководите театром, возникшим в результате раскола. Это совсем непросто. Я думаю, помимо финансовых трудностей, возникает и масса других?

– Нам стоило больших усилий проторить тропинку к зрителям. Поначалу большая часть зрительских симпатий все-таки оставалась на стороне Театра на Таганке. Кстати, пресса сыграла в этом немаловажную роль. Она так исказила конфликт, что вина в распаде бывшего театра целиком была возложена на нас. Нас обличили в предательстве Мастера. Это абсолютная ложь.

Когда-то Таганка была одним из самых живых советских театров. Театром улиц. Ее зрителями были академики и студенты, высшие чиновники и духовная элита страны. Нас всех воспитывали спектакли: «Десять дней, которые потрясли мир», «Мать» с красным флагом и «Дубинушкой», «Живые и павшие», «Деревянные кони». Таганка была настоящим революционным театром по Цветаевой: «Два на миру у меня врага, два близнеца, неразрывно слитых: голод голодных и сытость сытых».

А сегодня – Любимов далеко ушел от своих учителей: Вахтангова, Мейерхольда, Брехта и, самое печальное, от самого себя. Сегодня – это театр сытых. На его премьерах желанные гости теперь правящая верхушка и олигархи. «Добрый человек» там больше не живет. Так что наши театры разошлись.

Никакое объединение, к несчастью, невозможно. Хотя, думаю, рано или поздно оно обязательно произойдет. Никто не вечен. Все мы уйдем из этого мира. Останется молодежь. Найдется некто, кому, возможно, удастся объединить оба коллектива.

– Насколько отличается репертуар театра «Содружество актеров Таганки» от постановок старой Таганки, где основой были музыкально-поэтический язык и точная пластика?

– Мы, в основном, играем классику. У нас идут «Белые столбы» Салтыкова-Щедрина, «Дурь» Некрасова, «Принцесса и свинопас» Андерсена, «Иванов», «Чайка» Чехова…

Гляньте на афишу Любимова, и Вы поймете разницу. С точки зрения режиссерских пристрастий, мы остаемся сторонниками традиций Брехта, Вахтангова, Станиславского.

– Значит, концепцией театра, как и прежде, остается актуальность?

– Мы стараемся не забывать о том, что происходит в стране. Взять хотя бы ту же «Чайку» или «Иванов». Сколько у нас сейчас таких Ивановых и Треплевых? В одной только армии в прошлом году 560 офицеров покончило жизнь самоубийством. Причем, все в среднем возрасте. Ну, а сколько их всего по стране? Кто считал?.. У нас также есть постановки, близкие сегодняшнему дню. Это спектакли «ВВС» (Высоцкий Владимир Семенович), «Афган»…

Когда ставили «Афган», мы не ожидали, что через несколько лет он окажется столь востребованным. Выпускался он очень тихо, без всякой шумихи. Просто как дань погибшим в Афгане ребятам. В создании спектакля нам активно помогали сами «афганцы», начиная с инициатора идеи полковника Е. Раздобудько, генерала Б. Громова, А. Руцкого, Г. Шпака, Р. Аушева, кончая простыми солдатами. Они и сейчас не забывают спектакль и помогают, чем могут.

– Над этим спектаклем вы работали вместе с Жанной Болотовой. Ваши взгляды на постановку всегда совпадали?

– Жанна – соавтор всех моих работ. Не было бы ее, не было бы моих фильмов, спектаклей, всего, что мною сделано в профессии. Она не всегда значится в титрах, но всегда со мной. Без нее не было бы возможным все, что мною сделано.

– Можно ли считать «Афган» обобщением в вашем творчестве военной темы?

– Любая война – смерть, кровь, боль, потеря близких. Я не знаю, обобщение это или нет. Я просто делал и продолжаю делать то, что чувствую, знаю и о чем хочу говорить.

– Сюжет «Подранков» взят из вашего детства?

– Да. Это полубиографическая история.

– Взяв тему детства в «Подранках», вы последовательно перешли к теме среднего возраста в картине «Из жизни отдыхающих» и замкнули образовавшуюся цепочку темой старости в фильме «И жизнь, и слезы, и любовь…». Это случайность или вы так и предполагали?

– Знаете, мне всегда казалось, старость сродни детству. В детстве человек не обременен еще ни профессией, ни ответственностью за свои действия перед обществом. Живет, как писал Достоевский, подобно «зеленому клейкому листочку». В старости это повторяется. Человек сбрасывает с себя наросшую за годы кору профессиональных и прочих обязательств и, если он не немощен, то ему дается прекрасный шанс насладиться природой, полюбоваться пейзажем, поразмышлять над прожитыми годами, послушать музыку, подытожить потери и уйти.

– Как вы думаете, в наши дни искусством можно что-либо изменить?

– Если в это не верить, то, в чем смысл жизни тех, кто занимается искусством? Главное, сейчас не быть на поводу у времени и хотя бы интуитивно отличать подлинное искусство от конъюнктуры времени.

– Меняется время, меняются устремления, меняются желания. Сейчас чего бы вам лично больше всего хотелось?

– Жизнь человека коротка. Хочется еще многое увидеть, хочется насладиться жизнью в полной мере. Хотелось бы иметь свободные деньги, чтобы успеть реализовать то, что осталось в столе, что лежит в архиве, что, кроме меня, уже никто и никогда не поднимет. Но, к сожалению, нет ни денег, ни времени.

Но все это мелочи жизни. Главное, чего больше всего хотелось, это увидеть, как народ, не раз восстававший из пепла за свою многовековую историю, принесший столько жертв, собрав все свои духовные силы, преодолеет братоубийственные расколы и выйдет из нынешнего беспримерного разрушительного нравственного ужаса единым, мощным и созидающим. Я верю, что так будет.

2001 г.

СОХРАНЯТЬ НЕЙТРАЛИТЕТ СЕГОДНЯ НЕВОЗМОЖНО (Интервью для «Родной газеты». Ведущая И. Вишневская)

Мы беседуем с Николаем Губенко, народным артистом, депутатом Госдумы, в официальном кабинете, а вспоминается все теплое, человечное, что подарил он зрителям своими ролями, своими фильмами, своим вниманием к людям трудной судьбы, умением не только страдать страданиями тех или иных сценических героев, но и сострадать обычным людям. Вспоминается замечательный Борис Годунов в незабываемом таганковском спектакле Любимова, вспоминаются фильмы, где были и «жизнь, и слезы, и любовь».

Конец ознакомительного фрагмента

Купить полную версию книги