Русские вопреки Путину - Константин Крылов Страница 9

Отдельный интерес представляет сама процедура выборов. Ее демонстративная безальтернативность, с одной стороны, и не менее демонстративная обязательность, с другой. Можно это назвать, конечно, «плебисцитарной демократией», и это будет не совсем неправда. Но общее ощущение ненужности, избыточности и даже какой-то оскорбительности сего предприятия остается. Хочется сказать начальству — если уж вы не оставляете нам этого самого выбора, не надо играть в демократию. Не нужно.

Однако в том-то и дело, что именно начальству — в его нынешнем исполнении — эти несколько занудливые ритуалы действительно НУЖНЫ.

Разумеется, не для того, чтобы потешать народ («и так перетопчутся») или даже господ иностранных наблюдателей из зарубежных держав (коим, конечно, надо кланяться и делать по-ихнему, но меру тоже знать надо — у нас тут, чай, не елисейские какие-нибудь поля, чтоб миндальничать). Нет, не для этого. А для самого его, начальства, выживания и преуспеяния.

Следует признать, что за последние двенадцать лет в России таки сформировалось то, что можно назвать политическим классом. Я не говорю «новым», поскольку известная часть его рекрутирована из обкомов, директорских кабинетов и прочих старосоветских урочищ. Однако у него есть очень серьезные отличия от советского правящего класса — которые заслуживают некоторого внимания.

А именно. Новый российский ПК, при всей его вызывающей замкнутости на себя (попасть в него почти невозможно), решил-таки проблему внутренней ротации. Которая для советского правящего класса оказалась не по зубам.

Внутренняя ротация, в отличие от внешней (то есть комплекса проблем с доступом в правящий класс пришельцев извне), есть проблема своевременной замены персоналий, занимающих самые важные кресла. Наиболее характерным тестом на решенность/нерешенность проблемы ротации является судьба первых лиц государства. В советской системе Первое Лицо и его ближайший круг, получив однажды власть, могли либо удерживать ее, либо быть низвергнутыми, яко титаны, с властного Олимпа в мрачный Тартар забвенья. Падать было далеко и больно. Смещенный в результате переворота Хрущев доживал свои дни в подмосковном полузаточении как персональный пенсионер союзного значения с назначенным содержанием в 400 рэ ежемесячных, лишенный какой бы то ни было власти и влияния. Люди поменьше лишались вообще всего, включая часть имущества — всяких там казенных машин и дачек. Поэтому путь у любого советского аппаратчика был только один: наверх, а дальше держаться любой ценой — как минимум, до того момента, пока не удастся надежно пристроить своих детей.

Нерешенность ротационной проблемы связана с тем, что советская номенклатура была достаточно рыхлым образованием с низкой политической (не говорю управленческой!) культурой. Нынешний российский политический класс, при всей его управленческой бездарности, является куда более искушенным и куда более сплоченным образованием. Отчасти поэтому ему удалось более или менее успешно усвоить «западную» модель внутренней ротации политического класса. Предполагающую, что высокий пост — это лишь один из периодов политической карьеры, пусть и важнейший, но все-таки временный — а вот власть и влияние остаются с человеком навсегда. Это касается прежде всего первых лиц. Там, по ту сторону президентства или премьерства, тоже есть жизнь. «Старички» продолжают влиять на политику, не неся при этом никакой ответственности, и даже делать своего рода карьеру — незаметную извне, но внятную тем, кто находится внутри системы.

Установление ротационных правил — важная (я бы сказал, этапная) веха в становлении новой политической системы. Это свидетельствует об определенном уровне самодисциплины правящего класса, а также о его высокой сплоченности. Можно даже сказать, что властная прослойка, эффективно осуществляющая внутреннюю ротацию и вовремя заменяющая «истершиеся винтики» без шума и пыли — то есть без эксцессов вроде переворотов или «разоблачений», — действительно может претендовать на субъектность.

В результате первым российским правителем, добровольно — то есть без видимого и очевидного нажима извне — оставившим свой пост (не считая, может быть, известного мифа об Александре Благословенном и старце Федоре Кузьмиче), был Ельцин. Разумеется, он никогда бы этого не сделал, если бы не был уверен не только в абсолютной неприкосновенности себя и своего окружения, но и в продолжении своего личного участия в политическом процессе. Так что недоброй памяти ЕБН до сих пор остается действующим политиком высокого уровня, как и все его окружение — и останется таковым до самой смерти [10]. То же относится и ко всей «новой номенклатуре». Достаточно вспомнить абсолютно непотопляемого Чубайса, не говоря уже о людях менее известных.

Зачем в таком случае нужны выборы в их российском варианте?

Ровно для того, чтобы пристойно обставить механизм ротации. То есть это просто точно обозначенные промежутки «времени уходить».

Судя по всему, планируется, что новые правители России будут сидеть на святом месте по восемь лет, после чего уходить в сферы, где власть еще не кончается, зато кончается всякая ответственность. Примерно то же будет и со всеми прочими «верхними» людьми примерно до губернаторского уровня.

Разумеется, в ином случае можно было бы не затевать всего этого фарса со «всенародным голосованием», а ограничиться процедурой объявления очередного срока или назначения преемника. Более того, квазивыборная система позволяет обходить ротационное правило, сохраняя островки патриархальной (на самом деле советской) «несменяемости». Это касается прежде всего властей некоторых национальных образований, а также московской власти с ее знаменитой спецификой. Наконец, не следует забывать того факта, что выборы (и вообще все «демократические институты») были навязаны России Западом (то есть клубом победителей в Третьей мировой войне — в настоящий момент слово «Запад» означает именно это). С точки зрения победителей российские выборы — это инструмент внешнего контроля за ситуацией в побежденной стране.

Но — как это не раз случалось в истории — навязанный извне институт был приспособлен к сугубо местным нуждам. Если ротационная система и в самом деле покажет свою эффективность, то можно быть уверенным, что состоятся и выборы-2008, и выборы-2012, and so on. Во всяком случае, есть серьезные основания полагать, что выборы-2008 состоятся и что Путин на третий срок не пойдет. Этого не допустит прежде всего политический класс, уже установивший для себя определенные нормы и намеренный им следовать [11].

Можно ли ожидать радикального изменения новых правил игры? Многое здесь зависит от того, удастся ли подписать под «ротационную систему» всех политических агентов. Мы уже упоминали «островки стабильности» в той же столице, с ее несменяемым мэром, а также национальные ханства. Можно предположить, что окончательное форматирование властной системы в качестве принудительно-ротационной будет одной из важнейших тем следующего четырехлетия. Во всяком случае, прочность новой системы проверяется сейчас уже не на «федеральном уровне», а в Москве и в Казани.