Тайны Французской революции - Эжен Шаветт

Об авторе

Французский писатель Эжен Шаветт родился 28 июня 1827 года в семье знаменитого парижского ресторатора господина Жозефа Вашетта, чьи уютные кафе на Монмартре пользовались особой популярностью среди литераторов. Человек строгого нрава и железных принципов, господин Вашетт хотел, чтобы его сын Эжен стал нотариусом. Но молодой человек, с детства окруженный людьми оригинальными, творческими, увлекся театром и втайне от отца начал писать пьесу. Получился водевиль. После премьеры в театре «Бомарше» Вашетт-старший пришел в ярость, назвал сына «негодяем и висельником» и потребовал выбирать: либо наследство, либо отказ от высокой чести носить славную фамилию Вашетт. Юноша обладал живым умом и сообразительностью. Он моментально сделал свой выбор. Перетасовав буквы в родовом имени, новоявленный драматург придумал себе новую фамилию, Шаветт, и покинул отчий дом.

От драматургии молодой человек вскоре перешел к журналистике. Бойкое перо и остроумные диалоги привлекли внимание газетчиков, и Эжен начал печататься сначала в театральном еженедельнике «Тентамар», а затем и в престижной «Фигаро». Освещая культурную и общественную жизнь столицы, Шаветт щедро делился своей наблюдательностью с читателями. Его остроумные зарисовки о нравах и особенностях парижан впоследствии были собраны в сборниках «Маленькие комедии порока» и «Маленькие драмы добродетели». Два маленьких шедевра эксцентричности и неистощимого галльского юмора. Один из этих сборников веселый труженик пера Шаветт посвящает «своему лучшему другу – Эжену Вашетту». При всей своей легкости и жизнерадостности писатель никогда не забывал, как долгое время жил в полном одиночестве, без финансовой поддержки отца. Рассчитывать приходилось только на себя самого.

Успех на ниве журналистики не остановил творческую эволюцию неугомонного парижанина. Очередной его ипостасью стали романы: психологические, исторические, юмористические и даже детективные.

Именно Шаветту принадлежит скромная заслуга – «открытие» Эмиля Габорио, будущего «отца французского детектива». Первая публикация романа Габорио «Дело Леруж» (1865) прошла практически незамеченной. Однако Шаветт, прочитав текст, пришел в восторг и убедил издателя новой газеты в том, что этот роман интересен, оригинален и нуждается лишь в хорошей рекламе. В литературе уже были и разбойники, и мушкетеры, и мстители, но здесь главный герой – сыщик! А сюжет строится на головоломном расследовании и поимке преступника. Это свежо. Очень свежо. Возможно, имеет место быть новый жанр.

Перепечатка «Дела Леруж» в 1866-м в газете «Ле Солей» вызвала фурор. В этом же году в Англии был опубликован «Лунный камень» Уилки Коллинза. И хотя бодлеровские переводы рассказов Эдгара По уже имели хождение во Франции (с конца 1840-х), жанр детектива в Европе («юридические романы») еще только набирал силу. Читатели требовали еще и еще Габорио. Но Габорио – не Дюма, он не справляется. Он работает в одиночку и выдает лишь по роману в год. Издатели кинули клич, и Габорио начали подражать. В том числе и сам Шаветт. Среди его лучших работ в этом жанре стоит назвать роман «Комната преступления», построенный на загадке запертой комнаты. Умение сочетать юмор и детективную интригу стало визитной карточкой писателя. Его романы «Прокурор Брише», «Сбежавший нотариус», «Наследство блюдолиза» при жизни Шаветта пользовались большим успехом, были переведены на несколько языков, в том числе и на русский.

На заработанные исключительно литературной деятельностью деньги Эжен Шаветт смог купить себе уютный дом в Монфермейле, где тихо скончался 16 мая 1902 года, оставив читателям увлекательные книги, а друзьям – память о «человеке, который никогда не унывал».

В. Матющенко

Избранная библиография Эжена Шаветта:

«Прокурор Брише» (Défunt Brichet, 1872)

«Тайны французской революции» (Le Rémouleur, 1873)

«Наследство блюдолиза» (L'Héritage d'un pique-assiette, 1874)

«Куртизанка Шиффард» (La Chiffarde, 1874)

«Комната преступления» (La Chambre du crime, 1875)

«Под покровительством привратника» (Aimé de son concierge, 1877)

«Банда прекрасной Альетт» (La Bande à la belle Alliette, 1898)

Теперь, когда современный Париж приучил нас к красивым просторным бульварам, многие улицы, привычная ширина которых вполне удовлетворяла наших предков, кажутся уже тесными проулками. Для тех, кто знает улицу Пла-д’Этен, соединяющую улицу Бурдоне с Лавандьер-Сент-Оппортюн, она не что иное, как длинный узкий проход, шириной не более двух метров. Прохожий, только что свернувший с новых широких дорог, чувствует какое-то давление здесь, между двумя рядами высоких мрачных домов, фундамент которых омывается грязью, никогда не осушаемой солнцем – дневной свет не в силах проникнуть в глубины этой древней расщелины.

Все украсилось, расширилось и очистилось вокруг, но этот холодный сырой коридор, носящий название улицы Пла-д’Этен, остался таким же, как и был семьдесят лет тому назад, в эпоху нашего рассказа.

В одно прекрасное июньское утро 1798 года, то есть на VI год Республики, управляемой в то время Директорией [1], некий молодой человек, миновав улицу Бурдоне, приближался к Пла-д’Этен.

Перед поворотом он остановился справиться о названии переулка; но, похоже, это для него было не так уж важно, потому как, пока юноша возводил нос к табличке-указателю, его глаза смотрели украдкой в совсем ином направлении. Быстрый взгляд отмечал, не следует ли за ним по пятам какой-нибудь любопытный шпион.

Успокоенный, без сомнения, этим осмотром молодой человек смело вошел в переулок.

Дошедши до середины, он повернул к воротам, узким и низким, но довольно массивным, с решетчатым оконцем, которое находилось как раз вровень с головой путника.

Юноша поднял железный молоток и ударил три раза, помедлив между вторым и третьим ударом.

После этого стука, служившего, по всем признакам, условным сигналом, дощечка, закрывавшая решетку, бесшумно открылась и за ней показалось чье-то лицо.

– Шесть! – сказал посетитель.

– Четыре! – отвечали из-за ворот.

– Шесть и четыре составляют шестнадцать! – не задумываясь заявил пришедший.

Этот неверный способ сложения, должно быть, удовлетворил спрашивавшего, потому что послышался шум отодвигаемой задвижки. Дверь открылась как раз настолько, чтобы впустить незнакомца в темную сырую прихожую. Тотчас же она вновь затворилась таинственным сторожем, здоровенным парнем, который опять скрипнул задвижкой и повернулся к незнакомцу.