Драма в Тихом океане - Лариса Шкатула Страница 10

Вот потому-то, едва взглянув на капитана, она была поражена в самое сердце. «Слепой Амур в меня пустил стрелу ты, и закипела молодая кровь…», как пелось в известном фильме бедным Караченцовым. Всё так, только кровь не очень молодая.

Бабий век – сорок лет, – говорил когда-то народный фольклор.

Пусть возрастные рамки сейчас раздвинулись, но всё равно не девочка. Да и у самой уже девочка… Совершеннолетняя.

Почему вдруг Анастасия так резко засомневалась в своей женской привлекательности? И сомнение усугубилось, когда она взглянула на капитана. Показалось, он остался совершенно равнодушен к ней, к её женским прелестям? Может, Демидов нарочно не обращает на неё внимания? Понял, что она втрескалась, вот и делает вид, что ему это безразлично. Чтобы она увязла ещё больше?

На самом деле в его лице, при ближайшем рассмотрении, нет никакой особой красивости, уверяла себя Анастасия. Просто мужественная внешность. Без шкиперской бородки, без капитанской трубки – интересно, курит он? Словом, мужчина как мужчина. Почему же у неё дрожат колени? Хорошо, что под столом не видно.

Это именно увлечение Пирсом Броснаном подсадило её на боевики. Настя до сих пор их цитирует. Что-то типа: если ты хочешь стрелять, застрели ту обезьяну, которая сшила тебе этот костюм!

Нет, у него обычное мужское лицо, – всё ещё тщетно пыталась уговорить Анастасия саму себя.– Подумаешь, агента он играл!

Не только Голливуд, выходит, может гордиться красивыми мужчинами. И у нас в России обычный капитан, обычного контейнеровоза стоит троих таких Броснанов…

Короткая стрижка, почти ёжик, уже с искорками седины. Этим отличается он от своего киношного двойника. Пирсу-агенту нужны волосы подлиннее. У капитана четко выстрижены баки, и линия волос надо лбом проведена прямо, будто по приказу строгого хозяина. Ни один волосок из стрижки не выбивается. Всё безукоризненно, как и его форменная рубашка, галстук – интересно, он во время рейса всегда так совершенен?

Пожалуй, Демидов красивее Броснана. Вон, даже брови у него,черные, узковатые, почти сходящиеся на переносице и взлетающие к вискам, придают облику капитана ещё и некую загадочность.

Глаза, окруженные черными ресницами, не выгоревшими по краям, как порой бывает даже у женщин, темно-серые. Не в сталь, с её оружейной холодностью, а в омутную зеленоватую серость, подсвеченную теплым внутренним светом.

Нет, он куда человечнее, натуральнее американского актера. Впрочем, не слишком ли явно Анастасия его рассматривает? И уже заранее дорисовывает особые, отличные от американского актера штришки.

Щеки у Демидова чуть впалые, а между ними длинноватый орлиный нос. Определенно, Пирс Броснан по сравнению с Олегом Николаевичем простоват.

Губы капитана жесткие, четкие. Верхняя слегка вздернута, а нижняя чуть-чуть, самую малость, выдается вперед. Порой он делает ими едва заметное движение, будто хочет что-то сказать, и тогда внимание визави с ожиданием на них устремляется.

Подбородок с ямочкой посередине. Две жены будет, – привычно подумала она.

Но всё это просто распадалось бы на отдельные детали, если они не были бы соединены одним её мысленным восклицанием: это он!

Капитан зачем-то протянул к ней руку ладонью вверх и попросил:

– Документы!

Анастасия недоуменно взглянула на него.

– Документы, – пояснил он, словно та была полной дебилкой, – у вас есть с собой хоть какие-то документы?

– Есть, конечно, – поспешно отозвалась она, открывая сумочку.

Смотрела, как он пробегает глазами её паспорт, трудовую книжку, и думала, что он, пожалуй, чересчур деловой. Неужели на такого мужчины совсем не действуют женские чары? Или она привычно считает себя женщиной, на которую мужчины всегда оглядываются. Оглядывались, так же мысленно поправила себя она.

– Ну, что ж, – наконец протянул капитан, – документы в порядке.

– Но что-то вас настораживает?

– Настораживает? Нет, ощущается непривычным. У меня еще ни разу не было женщины-врача.

Как он говорит: у меня! Нет, определенно в этом мужчине есть кое-что и кроме внешности. Настоящий капитан!

Анастасию бросало из одной крайности в другую. То она пыталась запретить себе даже смотреть на своего кумира, то расписывала самой себе скрытые достоинства Демидова.

– Давайте, я покажу вам ваше будущее рабочее место, – сказал между тем он, и, вроде, несколько замешкался, давая возможность Анастасии подняться первой.

Она поднялась, всё ещё в оторопелости от того впечатления, который Олег Николаевич на неё произвел.

И в то же время ей было перед ним стыдно, как будто он мог подслушать её мысли или просто понять, что она чувствует.

Интересно, он счастливо женат или нет?

Впрочем, она тут же прикрикнула на себя: совсем неинтересно! Все мысли о его личной жизни нужно срочно выкорчевать из головы. Она придёт сюда всего на один месяц… Или чуть больше. Сколько там осталось времени до рейса в Японию? Как говорил Женька, всего ничего. А потом Анастасия уйдёт, и больше никогда они не встретятся.

То есть, Герасимов говорил, что если ей понравится, она сможет работать на судах, пока позволит здоровье… Но можно будет перейти на другое судно, не правда ли?

– Завтра мы становимся под загрузку, – проговорил капитан. – И у вас есть два варианта: переночевать дома и приехать в Находку своим ходом – на автобусе там, или на маршрутке – или сегодня до восемнадцати ноль-ноль вернуться на судно с вещами и идти в порт загрузки вместе с нами. В Находке контейнерный терминал и, поскольку мы становимся на линию, то приходить отныне будем именно туда…

– Значит, на линию, – проговорила Анастасия; всё, как и говорил Женька.

Но капитан, видно, решил, что она не знает, и пояснил.

– Иными словами, загружаемся в Находке, идем в Иокогаму, выгружаемся, забираем товар, возвращаемся в Находку. Всё это занимает в общей сложности пять-шесть дней. А если товар подготовлен и причал свободен – и того меньше… В общем, решайте!

Решать. Что можно решить, когда в голове такой кавардак. Не она ли совсем недавно говорила себе, что после развода со Смеляковым, мужчины не будут её интересовать?

– А вы бы как сделали, Олег Николаевич? – вырвался у неё вопрос.

– Со своими домашними я уже попрощался, – ответил он почему-то довольно сухо.

Попрощался с домашними. Значит, у него нормальная семья. Жена. Дети. Вид у Демидова явно ухоженный, ощущается женская рука. Мало кто из мужчин умеет так безукоризненно приводить в порядок свою форму. Как, однако, идёт ему эта форменная кремовая рубашка!

     Да и почему бы ему не быть женатым? Кто бы позволил ему болтаться по миру вне брака, такому необыкновенному?

Но сегодня что-то у него не заладилось. Может, с этими самыми домашними, вот Демидов и раздражён, хотя усиленно это скрывает.