Черный Оборотень и другие ужасные истории - Ольга Дзюба Страница 10

– Хорошо, подходите вдвоем после звонка ко мне в кабинет.

И Владимир Петрович пошел к себе на второй этаж.

– Ты чего? Какая справка? – уставился на меня Сережка. – Ты же не болел!

– Ага, тебе одному, что ли, кабинет оформлять? Я тоже хочу помочь.

– А как ты с урока уйдешь? Прогуляешь?

– Зачем? – подмигнул я ему. – У меня есть план.

– Какой?! – удивился мой друг.

– Увидишь!

И мы пошли в спортзал. Уже почти все из нашего класса переоделись в форму и носились по залу с мячом. Физкультурника не было видно.

Я тоже побежал переодеваться. А когда вернулся, физрук уже стоял в центре зала и дул в свисток. Ребята строились в шеренгу по росту, искали свое место. Ну, и немного толкались при этом, конечно. Я подмигнул Сережке, чтобы подождал, и встал на свое место в строю. Обычно мы с Сережкой стоим рядом. Жаль, что Витька ушел из нашей школы, а то мы все втроем стояли бы. Он тоже такого же роста.

Для начала Геннадий Николаевич (мы зовем его Геник) заставил нас пробежать по залу два круга. Сережка пока уселся на скамейку у стены. Я, когда бежал мимо, подмигнул ему:

– Не скучай!

Потом началась разминка: надо было пробежать по скамейке, потом сделать кувырок и залезть на канат. Каната у нас два, поэтому очередь почти не накапливалась. Да, в общем-то, никто особенно и не надрывался. Так, залезали на метр и спрыгивали.

Я тоже пробежался по скамейке, потом кувырнулся и подошел к канату. Я немного волновался: то, что я собирался сейчас сделать, было несколько рискованно. Честно говоря, я такого ни разу еще не делал.

Пашка сполз по канату и, лягнув ногой, чуть не задел меня по носу, а затем спрыгнул на пол.

– Давай! – сказал он и, тяжело дыша, отошел в сторону.

Я посмотрел ему вслед, потом – с тоской – на самый верх, где канат был прикреплен к здоровенному крюку. По моему плану мне надо было именно туда. Поплевал на ладони, подпрыгнул, уцепился за толстенную витую веревку как можно выше, а потом, помогая себе ногами, стал карабкаться наверх.

Сначала у меня не очень-то получалось. Руки скользили, а ноги никак не могли уцепиться за этот проклятый канат. Вообще у меня было такое ощущение, что он чем-то намазан, – я все время по нему сползал. Посмотрел вниз – далеко ли я от пола. Оказалось, что совсем недалеко. Ну, может, на полметра поднялся.

Посмотрел наверх – до крюка еще о-ой как неблизко, если такими темпами буду двигаться. Я разозлился, ухватился за канат как следует – и в один момент оказался под самым потолком! Внизу ахнули девчонки. Я посмотрел вниз – ого! Пол далеко-далеко, а ребята такие маленькие… Ничего себе…

Когда я представлял себе этот фокус, то не думал, что все будет выглядеть так жутко. Дело в том, что я хотел сделать вид, что падаю, соскользнуть по канату и грохнуться об пол. Понарошку, конечно. Но когда я увидел, как высоко забрался, то руки сами собой разжались. Я заорал и полетел вниз, обдирая ладони о канат, здо`рово стукнулся ногами и рухнул на пол.

Девчонки, естественно, завизжали, мальчишки подбежали ближе. Тут и Геник подошел, наклонился ко мне:

– Ну что, герой, кто же так лазит? Кто тебя заставлял на самый верх лезть?

Он здо`рово разволновался.

– Сломал что-нибудь? – Он пощупал мои руки и ноги.

– Нет вроде, – неуверенно сказал я. И попытался встать.

Геник помог подняться и внимательно вгляделся в мое лицо:

– Стоять можешь? Голова не кружится?

– Нет, не кружится. Все нормально, – честно ответил я.

– Тебе к медсестре надо сходить, – нахмурился Геник.

– Я схожу с ним, – протиснулся ко мне Сережка.

И мы вышли в коридор. Я сразу сбегал переодеться в джинсы, взял портфель и вместе с Сережкой пошел в медкабинет. Наша школьная медсестра ощупала мне ноги и руки, заставила зачем-то высунуть язык. А потом сказала, что я немного потянул связки, и выписала справку.

За дверью кабинета Сережка посмотрел на меня круглыми глазами и сказал:

– Ну ты даешь! Здорово летел, я даже перепугался. Думал – разобьешься.

– Фирма веников не вяжет! – гордо сказал я. – Ну, пошли? Пол-урока уже прошло.

– Зато полтора осталось.

Точно, физкультура у нас в этой четверти сдвоенная. Это потому, что зимой мы ходим на лыжах. Правда, сейчас погода стоит теплая, и снег почти весь растаял, вот мы и занимаемся в зале.

Когда мы поднялись на второй этаж, мне показалось, что кто-то стоит в конце коридора. Я огляделся – никого. И все равно было ощущение, что на меня кто-то смотрит.

– Ты чего застрял? – оглянулся на меня Сережка. – Пошли, и так задержались.

Я не стал ему ничего говорить – еще подумает, что у меня крыша едет, и, обогнав его, первым заскочил в кабинет.

Владимир Петрович сидел за столом и что-то писал. Когда мы вошли, он поднял голову и сказал:

– Я сейчас закончу, а вы пока разберите книги. Вон там целая куча на задней парте. В библиотеке переполнение фондов, и они отобрали все, что нам может в кабинете пригодиться. Рассортируйте, а я потом сам посмотрю, что оставить.

Мы стали перетаскивать толстые, в переплетах, книги на отдельный стол. На другой стол отбрасывали тонкие книжки в обложках.

Когда разобрали все на две огромные кучи, посмотрели на Владимира Петровича. Но он все еще писал. Тогда Сережка решил, что надо все книги разложить по стопкам – одинаковые к одинаковым. Там и учебники были, и энциклопедии, и много еще чего. Мы «скинулись», кому разбираться со столом, где толстые книги. Сказали шепотом «Цу-е-фа», и каждый выбросил вперед руку. Я выставил руку, сжатую в кулак, – значит «камень». А Сережка показал два пальца, указательный и средний, – это значит «ножницы».

– Я выиграл! – шепотом обрадовался я.

Действительно, «камень тупит ножницы». Он сильнее. А вот если бы я выставил просто ладонь – это была бы «бумага». Тогда бы выиграл Сережка, потому что «ножницы бумагу режут». Так что я пошел к своему столу, а Сережка, недовольно поморщившись, – к своему. Я ему посочувствовал, потому что с тонкими брошюрками возни больше, но игра была честная, и никто не виноват. Правда, у меня было странное ощущение, что Сережка выбросил руку первым, а я уже потом, когда увидел, что у него вышло. Но ведь мы показали одновременно!

Я занялся разборкой. Работа несложная, но долгая. Уж очень много этих книг! Я прямо замучился их раскладывать. И, когда положил последнюю, со вздохом повернулся к Сережке и увидел, что он смотрит на меня круглыми глазами, а сам отложил всего две тоненькие книжки.

– Ты чего? – удивился я.

– Как это у тебя получается? – шепотом спросил он и моргнул.