Ошибка предсказателя - Георгий Миронов Страница 10

Но мы-то имеем – в прошлом и настоящем – лишь горсть оплавленных рубинов Камерунского плоскогорья, да несколько – с сохранившихся табличек, и те датируются 2400 г. до н. э.

И наконец, Карл Клуге в книге «Handbuch der Edelsteinkunde» (Leipzig, 1870) сообщает, что в середине XIX в. Камерун имел крупнейшее в мире месторождение розовых рубинов. «Однако в силу непонятной страшной катастрофы, постигшей это несчастное государство и его народ (впервые оплавленные рубины на плоскогорье, судя по археологическим раскопкам, появились два с половиной тысячелетия до н. э.), месторождения рубинов «сгорели», и с тех пор в этой стране находили лишь оплавленные рубины, которые не ценились ювелирами».

У того же Карла Клуге Чижевский впервые прочитал о сравнительной стоимости рубина. Он был всегда убежден, что алмаз дороже, но, согласно Клуге, «рубин алый в десять карат ценится уже не вровень, а впятеро дороже такого же веса бриллианта. Рубин же в 40 карат, особенно розовый, ценится уже в десять раз дороже такого же бриллианта. Если же путешественнику выпадало счастье найти на плоскогорье Камеруна розовый рубин в 60 карат, он стоил целое состояние и оценивался в десятки раз дороже равного по весу бриллианта».

Далее умница Клуге подкинул Чижевскому еще одну подсказку: «Местные племена, говорящие на языках банту, а также пришлые скотоводы-варвары, кочевники из народности фульбе, поклонялись таким рубинам как божествам, им приносили человеческие жертвы (племена народности фульбе). Когда же некоторые искатели приключений, проникшие в страну до появления здесь германских миссионеров и специалистов, пытали вождей племен на костре, те, умирая в муках, признавались: «Эти камни обладают огромной энергией, они способны привлечь еще большую энергию с неба. Если камней – крупных розовых и менее крупных красных – собрать много, они могут притянуть к себе Бога с неба. Когда Бог улетает обратно на небо, время в этом месте словно останавливается: ягнята остаются на годы ягнятами, зерно не колосится, и люди не стареют. Время продолжается, но оно стоит на месте. И так до тех пор, пока люди не соберут снова много розовых и красных камней, взамен оплавленных огнем Бога Солнца, и тогда Бог снова опустится на землю. Иногда он возвращает тех людей, которых брал с собой в путешествие на небо, и они так же молоды, как много лет назад. И происходит это иногда через 4 года, иногда через 16 или 400».

В примечании ученый сообщает, что пытаемые вожди не знали чисел, и цифры приводятся произвольно, но в кратности к 4.

Но главное открытие Чижевский сделал, прочитав фразу, написанную 150 лет назад Карлом Клуге: «Если на Цейлоне особенно славится рубинами местечко “Ратнапуро”, что в переводе означает “город рубинов”, то в Камеруне ходит легенда, что самый крупный рубин в мире еще не найден, но он находится в центре Камерунского плоскогорья. И называется это местечко «Рубис Санга».

Станислав Чижевский достал из кейса аккуратно сложенную карту Центральной Африки, повесил на стену каюты и прошелся с лупой по всему Камеруну от озера Чад до океанского порта. А когда оторвался, выглядел очень довольным:

– Ну, если меня и на этот раз с Нобелевской премией обойдут, – не без разумной самоиронии заметил он, – то… То им же хуже.

Теперь можно было лететь в Камерун. Утром «Осирис» пришвартуется в Асуане. Полет на ждущем его самолете не составит более часа…

Разговор был неприятным.

Самое неприятное, что возразить было нечего.

– Да, я помню все, что вы для меня сделали. Да, перетянули из Саратова в Москву, помогли сделать быструю карьеру.

– Да, при вашей поддержке мои растущие должности приносили все большую прибыль. Благодарность людей, которым я помогал по жизни, иногда достигала просто неприличных размеров.

– Да, благодаря вам у меня шестикомнатная квартира улучшенной планировки и участок в Серебряном бору размером с поместье среднего английского эсквайра, с дворцом, с пляжем, пристанью и яхтой.

– Да, да, да… Владимир Михайлович, я все помню и ценю. И не забыл, что, временно находясь вдали от родины, вы держите руку на пульсе. Из Лондона вы провели мое назначение на должность заместителя председателя Следственного комитета при Генпрокуратуре и присвоение классного чина Госсоветника юстиции 1-го класса. Три генеральские звезды. Мог ли я мечтать о них десять лет назад, сидя в прокуренном кабинете следственной части прокуратуры Заводского района Саратова? Второклассный. Второсортный. Жена не выдержала, ушла с десятилетней Любаней к владельцу автомастерской…

– Да, Владимир Михалыч, в этой жизни безопаснее быть благодарным.

– Да, в какой-то степени вы отучили меня принимать самостоятельные решения.

– Да, я знаю – это в моих же интересах, так спокойнее и надежнее.

– Конечно, я знаю, Владимир Михалыч, что будет с человеком, который пытается соскочить с мчащегося на бешеной скорости поезда.

– Мне плевать, если за мою несообразительность или нерасторопность что-то случится с женой Вероникой и любовницей Антуанеттой (их ему привели с какого-то столичного конкурса красоты, и за год он так и не научился толком отличать их друг от друга), мне куда важнее – не слетит ли волосок с моей лысеющей макушки.

– Да, я понимаю, что у вас все продумано, и если я сделаю так, как мне приказано, то в моей жизни все останется неизменно.

– И я знаю, что если я откажусь… Если Генерал доживет до утра… То за мной придет исполнитель, а за ним чистильщик… И не спасут меня ни отряд собственной безопасности Следственного комитета, набранный мной по вашим рекомендациям, ни тот военный арсенал, который мы собрали за год по вашему совету.

– Конечно, я не круглый дурак и все сделаю по вашему сценарию.

Ничего из вышесказанного Леонид Витальевич Крайнев, Государственный советник юстиции 1-го класса, вслух не говорил.

Он говорил все это, что называется, про себя.

Читая распечатку закрытого от прослушки разговора Осины с Крайневым, Егор Федорович Патрикеев шутил:

– Тоже мне, «бином Ньютона»… Поможем двум генералам встретиться.

Полет на двухмоторном «Сатфаксе» проходил на сравнительно небольшой высоте над Камерунским плоскогорьем.

– Это совершенно безопасно, – пояснил летчик сидевшему на месте второго пилота Станиславу Чижевскому. – Плато ровное, как лист бумаги. Только какому идиоту взбредет в голову на нем писать?

– Можно не писать, можно чертить. Но мысль ваша понятна, – рассмеялся пассажир.

Летчик был французом, авантюристом, оставшимся в Африке после окончания службы в иностранном легионе, и его французский можно было понять с трудом.

– Тут месяцами болтаешь только с африканцами, – пояснил летчик пассажиру, – а они говорят на таком ужасном французском…