Забытый легион - Бен Кейн Страница 10

Гаруспик пожал плечами:

— Скучно целыми днями разговаривать только с овцами.

— Ты знал, сколько шкур потребует Целий?

Олиний кивнул.

— Садись в тень. Должно быть, после восхождения ты умираешь от жажды.

Радуясь возможности передохнуть, Тарквиний пошел за стариком. Оба опустились на поваленное дерево и долго сидели молча, любуясь видом. Они знали, что, когда солнце спустится ниже, раскинувшуюся внизу панораму затянет дымка. Тарквиний сделал несколько глотков воды и протянул гаруспику кожаную фляжку.

— Какие вещие сны ты видел в последнее время?

Тарквиний чуть не поперхнулся.

— Что?

— Ты верно расслышал.

— Я видел сон про тебя. Дело происходило в пещере. Может быть, в той, где хранится печень. — Он поморщился, ощутив запах шкур. — Наконец-то я ее увидел!

— Что еще?

— Ничего. — Тарквиний не сводил глаз с ослепительно блестевшего озера.

— Лжец из тебя никудышный, малыш, — хмыкнул Олиний. — Боишься сказать мне, что я скоро умру?

— Я этого не видел. — От способности гаруспика читать его мысли у Тарквиния побежали мурашки по спине. — Но к пещере шли Целий и несколько воинов. Похоже, с недобрыми намерениями.

— Он продал кому-то из римлян сведения о том, где я нахожусь.

— Крассу! — не успев подумать, выпалил Тарквиний.

Олиний не удивился.

— И получил за это столько же денег, сколько в год приносит латифундия. — Его взгляд сделался пронзительным. — Немало за какого-то старика, правда?

Тарквиний ненадолго задумался.

— Я думал, ему нужна печень.

— Бронзовая печень имеет огромное значение. Хотя она этрусская, но римляне высоко чтят ее, — согласился Олиний. — С ее помощью Красс сможет заставить авгуров предсказать все, что ему захочется, — не скрывая презрения, добавил он. — Да и меч Тарквина придется по душе честолюбивому полководцу. Все, что поможет ему стать популярнее Помпея.

— Но зачем ему тебя убивать?

— Чтобы замести следы. В конце концов, я — этрусский гаруспик, — снова хмыкнул Олиний. — А римляне не любят гаруспиков. Я для них — словно напоминание о дурном прошлом.

— Откуда он знает про реликвии?

— Целий догадывается. Но не уверен в их существовании.

— Если так, то почему он не выпытал у тебя эти сведения раньше?

— Боялся. Рабы слишком хорошо знают, что мои предсказания всегда сбываются. Неурожаи, наводнения, болезни. Целий не мог не слышать об этом.

Тарквиний кивнул, вспомнив слышанные с детства легенды о гаруспике, который знал, куда ударит молния и какие коровы окажутся яловыми.

— Но нехватка денег вынудила Целия преодолеть страх. Он послал тебя, чтобы удостовериться, что, когда придут воины, я буду на месте. — Олиний крутил в мозолистых ладонях литуус; увенчивавшая посох золотая бычья голова медленно вращалась из стороны в сторону. — Времени осталось мало. Ты не успеешь закончить учебу.

— Нет! Ты должен бежать, — решительно ответил Тарквиний. — И я с тобой. Они хватятся только через три дня. Целий никогда не найдет нас!

— От судьбы не убежишь. — Голос старика был спокойным. — Об этом говорит печень, которую ты видел во сне. Воины действительно убьют меня.

— Когда?

— Через четыре дня.

У Тарквиния гулко забилось сердце.

— Я сам убью Целия! — воскликнул он.

— Рим пришлет других легионеров.

— Тогда я останусь здесь и буду сражаться с ними.

— И погибнешь без толку. А тебе, арун, предстоит долгая жизнь и далекое путешествие…

Спорить было бесполезно. Тарквинию никогда еще не удавалось переубедить старика.

— Что за путешествие? — спросил он. — Ты никогда не говорил об этом.

Олиний встал и поморщился, выпрямляя спину.

— Пойдем в пещеру. Возьми лук и мешок. Заберешь шкуры, а последнего волка убьешь по дороге домой. — Он пошел к ягненку, привязанному у хижины, обвил веревкой его задние ноги и повесил на плечо. Животное жалобно заблеяло.

Тарквиний следовал за гаруспиком по дороге, которой они шли несколько недель назад. Они поднимались молча до тех пор, пока любимая овцами и козами грубая трава не сменилась каменистой почвой. Погода была непривычно хорошей для гор, в небе застыло несколько мелких облаков.

При виде парившего над хребтом орла Тарквиний улыбнулся. Увидеть царственную птицу — хорошее предзнаменование.

Миновал полдень, а они все брели вверх по крутому склону. Дувший здесь прохладный ветер позволял легко переносить жару, не то что на раскинувшихся внизу полях.

Наконец Олиний остановился и вытер пот с морщинистого лба.

— Ты еще крепок, старина. — Тарквиний, довольный передышкой, приложился к фляжке.

— Шестьдесят лет живу на этой горе. — Олиний обвел взглядом голые скалы и одинокий куст, переживший капризы погоды. Тут было пустынно, но красиво. Небо очистилось от облаков; единственным живым существом здесь была хищная птица, парившая в потоке теплого воздуха. — Здесь было хорошо жить и будет хорошо умирать.

— Пожалуйста, не говори так!

— Привыкай, арун. Гаруспики жили и умирали здесь с незапамятных времен.

Тарквиний поторопился сменить тему.

— Где эта пещера?

— Вон там. — Олиний показал посохом на извилистую тропу. — В ста шагах отсюда.

Учитель и ученик подошли ко входу, скрытому так надежно, что его можно было отыскать, лишь зная, где он находится. Да и горловина была такой узкой, что двое мужчин смогли протиснуться туда лишь по одному.

Молодой этруск ахнул. Наверно, он сотни раз проходил мимо, когда сгонял овец, но ничего не замечал. Просто нужно было знать, куда смотреть. И вдруг Тарквиний улыбнулся. Долгое ожидание почти закончилось.

— Береги голову. — Гаруспик сделал паузу и пробормотал молитву. — Потолок тут низковат.

Тарквиний пошел за Олинием, щуря глаза и пытаясь привыкнуть к темноте. Это была пещера из его сна. Именно такой она ему и запомнилась. Единственным следом человеческого присутствия было маленькое круглое кострище в середине пола.

Олиний положил ягненка и привязал веревку к огромному камню. Потом пошел дальше, рассматривая стену. Через тридцать шагов старик остановился, сунул обе руки в расщелину и запыхтел, что-то отыскивая.

Завороженный, Тарквиний следил за тем, как предсказатель вынимал тяжелый продолговатый предмет, завернутый в ткань. Олиний стер с предмета толстый слой пыли и повернулся к ученику:

— Лежит на месте!