Последний кит. В северных водах - Ян Мак-Гвайр Страница 10

– Он будет на месте, – говорит Бакстер. – Кэмпбелл – не такой идиот, каким кажется. Он знает, что, если сейчас все пройдет хорошо, он станет следующим.

Браунли качает головой.

– Вот, значит, в чем дело, – говорит он.

– Все дело в деньгах, Артур, только и всего. Деньги делают то, что хотят. Им плевать на то, что предпочитаем мы. Перекрой им один путь, и они тут же проложат другой. Я не могу контролировать деньги, я не могу приказать им делать то или это – я бы очень хотел этого, но не могу.

– Молитесь, чтобы там оказалось достаточно льда.

Бакстер допивает свой стакан и встает, чтобы уйти.

– Там всегда полно льда, – со слабой улыбкой говорит он. – И мы оба знаем об этом. Если есть на свете человек, способный отыскать его, то это вы.

В гавань Лервика они входят в первый день апреля 1859 года. Низкое серое небо грозит пролиться дождем, а голые холмы вокруг цветом походят на отсыревшие опилки. Два судна из Питерхеда, «Зембла» и «Мэри-Энн», уже благополучно стоят на якоре, а прихода «Трулав» из Данди ожидают на следующий день. Сразу же после завтрака капитан Браунли отправляется в город, чтобы повидать Самюэля Тайта, своего местного судового агента, и забрать новых членов экипажа из Шетландии. Самнер все утро занимается тем, что выдает порции табака и оказывает помощь Томасу Андерсону, палубному матросу, у которого обострился стеноз. После полудня он ложится на свою койку с книгой в руках и засыпает. Его будит стук в дверь. К нему в гости пожаловал Кэвендиш, который объясняет, что собирает небольшую компанию настоящих моряков, чтобы опробовать продукцию местного винокуренного завода.

– В данный момент экспедиционный отряд состоит из меня, – говорит Кэвендиш, – Дракса, который, должен признаться откровенно, превращается в варвара после первого же стаканчика, Блэка, этого наглеца, который клянется, что будет пить только имбирный лимонад или молоко, правда, это мы еще посмотрим, и здоровяка Джонса, бешеного Таффа [28], остающегося для всех нас сущей загадкой. Словом, вечер намечается славный, на мой взгляд.

На берег они отправляются в вельботе, на весла в котором садятся Дракс и Джонс. Кэвендиш болтает без умолку, рассказывая одну за другой байки о драках на ножах, свидетелями которых он был, и уродливых женщинах Лервика, с которыми он спал.

– Клянусь Богом, ее дырка смердела просто отвратительно, – говорит он. – Вы бы поверили, если только унюхали бы эту вонь сами.

Самнер сидит рядом с Блэком на корме. Перед тем как выйти из своей каюты, он принял восемь гран лауданума [29] (чего вполне достаточно, судя по предыдущему опыту, чтобы вылазка оказалась терпимой, а сам он не выглядел бы полным идиотом) и теперь наслаждается плеском воды за бортом и скрипом весел в уключинах, беззаботно не обращая на Кэвендиша никакого внимания. Блэк интересуется у него, не бывал ли он в Лервике раньше, и Самнер отвечает, что попал сюда впервые.

– Пожалуй, город покажется вам настоящей дырой, – сообщает ему Блэк. – Земли здесь бедные, а шетландцы не проявляют особого рвения хоть как-то улучшить положение дел. Они – крестьяне, и ценности у них сугубо крестьянские. Стоит только прогуляться по острову и взглянуть на то, в каком жалком состоянии пребывают фермы и постройки, и вы поймете, что я имею в виду.

– А что горожане? Они-то получают какую-нибудь выгоду от китобойного промысла?

– Очень немногие. Остальных торговля попросту развратила. А в целом в городе, как и в любом порту, повсюду царит беззаконие и скверна – не хуже, но и уж точно не лучше прочих.

– И слава Богу, – восклицает в ответ Кэвендиш. – Приличная выпивка и мокрая щелка между ног – вот что нужно нормальному мужику, прежде чем он отправится бить гребаных китов. К счастью, в Лервике ни с тем, ни с другим проблем нет.

– Это правда, – подтверждает Блэк. – Если вам требуется виски и дешевые шлюхи, мистер Самнер, то вы попали как раз туда, куда нужно.

– Мне повезло с такими опытными гидами, как вы.

– Так и есть, – говорит Кэвендиш. – Мы не бросим вас в беде и введем в курс дела, правильно, Дракс? А заодно покажем все входы и выходы, можете быть покойны на этот счет.

Кэвендиш хохочет. Дракс, который с того момента, как они отчалили от корабля, не проронил ни слова, поднимает голову и пристально смотрит на Самнера, словно решая, что он собой представляет и для чего может ему пригодиться.

– В Лервике, – роняет он, – самое дешевое виски стоит шесть пенсов за стаканчик, а приличная шлюха облегчит ваш карман на шиллинг или даже два, если у вас очень уж особые запросы. Вот, пожалуй, и все секреты, которые вам следует знать.

– Дракс, как вы сами видите, человек немногословный, – говорит Кэвендиш. – А вот я люблю почесать языком, так что вместе мы с ним образуем достойную пару.

– А как насчет Джонса? – спрашивает Самнер.

– Джонс – валлиец из Понтипула, поэтому никто не понимает ни слова из того, что он говорит.

Джонс оборачивается и советует Кэвендишу проваливать и трахнуть самого себя в задницу.

– Видите, что я имею в виду? – говорит Кэвендиш. – Сплошная гребаная тарабарщина.

Они начинают с гостиницы «Куинз», потом переходят в «Коммершиал», а затем и в «Эдинбург-Армз». Выйдя из последней гостиницы, они направляются в заведение миссис Браун на Шарлотта-стрит, где Дракс, Кэвендиш и Джонс выбирают себе девушек и поднимаются с ними наверх, а Самнер (которому после принятия опия постельные забавы не удаются, и он оправдывается тем, что еще не до конца излечился от триппера) и Блэк (настаивающий с самым серьезным видом, что он пообещал хранить верность своей невесте Берте) остаются внизу и пьют портер [30].

– Я могу задать вам один вопрос, Самнер? – спрашивает Блэк.

Самнер, глядя на него сквозь сгущающуюся дымку алкогольного и наркотического опьянения, кивает. Блэк молод и горяч, но, ко всему прочему, еще нагловат и бесцеремонен. Нет, он никогда не снисходит до открытой грубости или презрения, но временами в нем ощущается самоуверенность, неуместная в его положении.

– Да, – отзывается Самнер, – можете.

– Что вы здесь делаете?

– В Лервике?

– На «Добровольце». Что делает такой человек, как вы, на борту гренландского китобоя?

– По-моему, давеча в кают-компании я уже рассказывал свою историю – о завещании дяди и о молочной ферме.