Тайна Нефертити (сборник) - Идиллия Дедусенко Страница 10

После трапезы он сразу подошел к царю:

— Государь, надо кое-что серьезно обсудить.

— Нельзя ли это отложить? — чуть не захныкал фараон.

— Нельзя, — твердо заявил Эйе.

— У тебя деловой разговор или приватный?

— Деловой.

— Но для этого существуют министры…

— Этот разговор не для ушей вельмож.

— Ну, хорошо, — согласился, наконец, фараон. — Тогда пойдем в мою любимую беседку у фонтана под ливанским кедром, мне нужна прохлада.

Когда они оказались в беседке и Эйе убедился, что поблизости никого нет, кроме наемных стражников, стоявших в отдалении по кругу, Эхнатон полулежа устроился на подвесном ложе, а Эйе сел в кресло напротив.

— На этот разговор меня натолкнул сегодняшний случай за обедом, — начал Эйе.

— Ты имеешь в виду Сменха? — перебил царь.

— Да, твоего наследника. Подумай, кому ты хочешь передать царство, нашу великую страну. Принц явно нездоров.

— Да я-то еще не умер! — перебил его Эхнатон.

— Сам знаешь, — дипломатично продолжал Эйе. — О наследниках заботятся заранее. Ты должен передать государство в крепкие руки. А сможет ли Сменх управлять страной так успешно, чтобы не растерять славу Египта? К тому же, он не прямой наследник… Не лучше ли закрепить наследование трона за Нефертити? У нее большой опыт управления государством.

— Нет! — закричал фараон. — Ей и так хватает власти! И разве ты забыл, о чем я просил тебя поговорить с Нефертити?

— Я помню. Но мне казалось, что это несерьезно.

— Нет, это очень серьезно. Я уже решил, кто будет вторым наследником.

— Ты говоришь о Туте? — с какой-то странной заминкой спросил Эйе.

— Да, о Тутанхамоне. У него есть право…

Нефертити видела, как Эхнатон и Эйе направились к беседке. Она подумала, что, возможно, там, у прохладной воды, в тени огромного дерева, царь, как бывало прежде, встретит ее словами: «Иди ко мне, Нафтита, посиди рядом». Она сядет, и он станет читать ей свои оды. И, может быть, без всяких объяснений они снова станут близки. После некоторого раздумья Нефертити последовала за ними. Когда она подходила к фонтану, то услышала разговор царя с начальником колесничного войска. Слова Эхнатона ее насторожили. Нефертити приостановилась. За деревьями ее не было видно, а она отчетливо слышала, о чем продолжали говорить царь и военачальник.

— Возможно, ты прав… — в раздумье проговорил Эйе. — Но лучше будет, если он женится на одной из твоих дочерей, на Анхенсенпаатон, например. Она подходит по возрасту, и они очень дружны. Но как воспримет это Нефертити?

— Опять Нефертити! — взорвался фараон. — Какое мне дело, что она подумает?

Царица поняла: сближения не будет. И что за странность — объявить наследником Тутанха, этого мальчика лет шести, который действительно очень дружен с их дочерью? Фараон обмолвился о его праве на трон… О каком праве он говорил?

Царица никогда не обращала особого внимания на этого мальчика, игравшего со всеми детьми, которые росли при царском дворе. Беспокойное любопытство потянуло ее на площадку, где резвились дети. Оставив царя и Эйе продолжать беседу, она прошла по красивой тенистой аллее к небольшому бассейну, в котором плескались дети. Сначала Нефертити отыскала взглядом дочь и увидела, что Анхен держит за руки Тута. Они что-то весело кричали друг другу, и их четкие профили ясно обозначились на белоснежной стене бассейна. Впервые увидев их вместе так близко, она изумилась: они были так похожи, эти два ребенка! И, странное дело, только сейчас Нефертити увидела, что голова Тутанхатона в профиль напоминает маленькую тыковку, как у… Эхнатона! Эта мысль поразила ее как предчувствие беды. Она вспомнила, как около шести лет назад по дворцу поползли какие-то неясные слухи о том, что фараон приблизил к себе златоволосую чужестранку, очень юную, то ли танцовщицу, то ли девушку из числа пленниц, взятых после очередной стычки на северной границе. Это стало причиной ее первой ссоры с Эхнатоном. Но он все отрицал и продолжал относиться к Нефертити с прежней нежностью. И царица, поверив ему, не интересовалась, откуда во дворце, где всегда росло много детей, появился этот мальчик. А теперь в голове раскаленным шариком вертелся вопрос: чей он сын, кто он такой, этот Тутанхатон?

* * *

Комментарий

В этой главе цитируется ода, слова которой высечены на стенах усыпальницы Эйе. Кто ее автор, доподлинно неизвестно, но некоторые из найденных стихотворных произведений приписываются Эхнатону. Обеденная трапеза в царском дворце описана в соответствии с ритуалом.

Что касается наследников египетского трона, то Эхнатон, действительно, назначил двух: сначала своего брата и чуть позже — Тутанхамона, которому, судя по всему, тогда не могло быть более шести лет. В документах зафиксировано, что Сменхкара царствовал три года. Если вопрос о втором наследнике решался Эхнатоном, а до Тутанхамона трон три года занимал брат умершего царя, значит вступивший на египетский престол в девятилетнем возрасте Тутанхамон, действительно, был объявлен наследником в шесть лет, когда его происхождение было покрыто тайной.

От бассейна Нефертити решительно направилась в беседку, но царя и Эйе там уже не было. Она бросилась на ложе, которое еще покачивалось, значит, фараон только что покинул его. Пытаясь успокоиться, царица устремила взор на водяные часы, глядя, как падает капля за каплей. «Вот так и наша жизнь утекает капля за каплей и уходит в небытие, — думала она. — А те, кто остается на земле, иногда не хотят даже сохранить память об ушедших».

Она вспомнила, как однажды оказалась невольной свидетельницей разговора царя и Эйе, который только что вернулся из поездки в Нубию, где инспектировал отряды колесничьего войска, стоявшего на южной границе. Там он зашел в храм, построенный по велению Аменхотепа III, когда тот еще только начинал свое тридцатилетнее царствование, и увидел, что имя покойного царя, его изображения на стенах храма кто-то соскреб, причем, очень неряшливо, будто торопился искоренить память о бывшем фараоне. Эйе, служивший верой и правдой Аменхотепу III много лет, позвал жреца и обрушил на него свое негодование. Но жрец, смиренно выслушав его, ответил, что это сделано… по распоряжению нынешнего царя. Вернувшись в Ахетатон, Эйе сразу же пошел к своему воспитаннику с упреками:

— Ты приказал стереть не просто имя своего отца, ты приказал стереть историю Египта! И говорят, по твоему указанию это делают во всех храмах…

— В храмах Амона! — запальчиво ответил фараон. — Жрецы только прикрываются именем моего отца, чтобы по-прежнему поклоняться Амону, а не Атону, как я приказал!

— Это не оправдание, — возразил Эйе. — Историю нельзя изменить, переделать заново. Народ сам знает, кого ему чтить и помнить.

Припоминая сейчас этот разговор, Нефертити вспомнила и недавние слова Эйе, когда он спросил ее, хорошо ли она знает своего мужа. И сейчас Нефертити впервые задумалась об этом. Действительно, хорошо ли она знала Эхнатона? Наверное, не очень хорошо, если теперь всплывает кое-что ей не понятное, неизвестное. Все эти долгие годы она находилась в плену его обожания, которое фараон открыто проявлял при всех. Но так ли сильно он любил ее на самом деле? Был ли ей верен? Почему этот мальчик, Тутанхамон, которого он решил сделать еще одним своим наследником, так похож на него? Или ей это только кажется, а принц похож на кого-то другого из их рода? Сменхкара не может быть ему отцом, так как и сам был ребенком, когда родился Тутанхамон. Аменхотеп III — тем более, он давно уже умер. И остается…