Айсберг - Клайв Касслер Страница 13

Питт закурил сигарету, выпустил струю голубого дыма и как будто ненадолго задумался.

— Все они обгорели до неузнаваемости, так что он может быть одним из них.

— Нет, — уверенно возразил Ханневелл. — Опознать тело было бы легко, по крайней мере мне. — Он помолчал. — Понимаете, я слишком хорошо знаю нашу добычу.

Питт приподнял брови.

— Нет, не понимаю.

— Вообще-то это не секрет. — Ханневелл принялся протирать стекла очков носовым платком. — Человек, ради поисков которого мы лгали, строили планы и рисковали жизнью, шесть лет назад посещал один из моих курсов в Океанографическом институте. Талантливый человек. — Он показал на два обгоревших трупа на полу. — Жаль, что он так кончил.

— Почему вы так уверены, что смогли бы отличить его от остальных? — спросил Питт.

— По кольцам. У него была страсть к кольцам. Он носил их на всех пальцах, кроме больших.

— Точное опознание по кольцам невозможно.

Ханневелл улыбнулся уголками губ.

— И еще на левой ноге у него не хватало мизинца. Это подойдет?

— Пожалуй, — задумчиво ответил Питт. — Но мы не нашли труп с такими признаками. А обыскали уже весь корабль.

— Не совсем. — Ханневелл достал из блокнота листок бумаги и развернул его в луче фонарика. — Это схематический план корабля. Я сделал копию чертежа из морского архива. — Он показал на смятый листок. — Посмотрите сюда. Сразу за штурманской рубкой узкая лестница под фальшивой трубой ведет в небольшое помещение. Тут единственный вход в него.

Питт изучал простой рисунок. Потом повернулся и вышел из штурманской рубки.

— Да, отверстие на месте. Лестница сгорела, но то, что осталось, выдержит наш вес.

В изолированном помещении в центре корабля не было даже иллюминаторов и потому оно пострадало больше прочих: стальные плиты стен вздулись и отслоились, как листы обоев. Казалось, в помещении пусто. После пожара не осталось ничего похожего на мебель. Питт наклонился, разглядывая золу в поисках тела, когда Ханневелл окликнул его.

— Здесь! — Он опустился на колени. — В углу.

Ханневелл направил луч на останки — на то, что когда-то было человеком, а теперь представляло собой едва различимую груду обожженных костей. Можно было узнать только часть челюсти и таз. Низко наклонившись, Ханневелл стряхнул с останков пепел.

А когда встал, в руках у него было несколько кусочков оплавленного металла.

— Возможно, это не окончательное доказательство. Но лучшего у нас не будет.

Питт взял кусочки и поднес к свету.

— Я хорошо помню кольца, — сказал Ханневелл. — Оправы прекрасной ручной работы и украшены множеством полудрагоценных камней, которые встречаются в Исландии. Каждый камень вырезан в виде изображения древнего северного бога.

— Впечатляет, но слишком кричаще, — сказал Питт.

— Для вас, чужака, может быть, — спокойно возразил Ханневелл. — Но знай вы его…

Он умолк.

Питт задумчиво смотрел на Ханневелла.

— Вы всегда так привязываетесь к своим студентам?

— Гений, авантюрист, ученый, легенда, обладатель десятого по величине состояния в мире еще до того, как ему исполнилось двадцать пять лет. Добрый и мягкий человек, которого совершенно не изменили слава и богатство. Да, можно сказать, что сентиментальная привязанность к Кристиану Файри переросла в дружбу.

Странно, подумал Питт. Ученый упомянул имя Файри впервые с тех пор, как они вылетели из Вашингтона. И произнес это имя вполголоса, почти благоговейно. Питт вспомнил, что так же говорил об исландце адмирал Сандекер.

Но сам Питт, стоя над обожженными останками, нисколько не благоговел перед тем, кто еще недавно был одной из влиятельнейших фигур в международной экономике и финансах. Он смотрел на останки и просто не мог связать пепел у своих ног с человеком из плоти, которого газеты всего мира называли высшим воплощением путешественника-интеллектуала… Может быть, будь он лично знаком со знаменитым Кристианом Файри, сейчас Питт испытывал бы те или иные чувства. Впрочем, Питт в этом сомневался. Он совсем не был впечатлителен. Сними с величайшего человека одежду, говорил ему отец, и увидишь чрезвычайно смущенное, голое и беззащитное животное.

Питт некоторое время смотрел на оплавленные куски металла, потом вернул их Ханневеллу и тут услышал слабые звуки движения на палубе. Он замер и внимательно прислушался.

Но звук наверху, в темноте за люком, затих. Было что-то зловещее в тишине, окутавшей опустошенную каюту — возникало ощущение, что кто-то наблюдает за каждым их движением, слушает каждое их слово. Питт приготовился защищаться, но опоздал. Сверху вниз на лестницу ударил мощный луч, на мгновение ослепив его.

— Грабите мертвых, джентльмены? Клянусь Господом, я верю, что вы двое на все способны.

Лицо скрывалось за лучом, но голос определенно принадлежал коммандеру Коски.

Питт стоял посреди обожженной палубы, не шевелясь и не отвечая. Стоял, как ему казалось, много дней, пока мозг пытался объяснить присутствие Коски. Он ожидал, что коммандер обязательно появится на сцене, но не раньше, чем через три часа. Теперь было очевидно, что Коски не стал ждать условленного времени встречи; как только вертолет скрылся из виду, он изменил направление движения «Катавабы» и курсом, намеченным Ханневеллом, на полной скорости пошел к ледяному полю.

Коски повернул луч в сторону лестницы, осветив лицо стоящего за ним Довера.

— С вашего позволения, нам нужно о многом поговорить, майор Питт и доктор Ханневелл.

Питт придумал хитрый ответ, но отбросил эту мысль.

— Пошевеливайтесь, Коски! Спускайтесь. И берите с собой этого высокого рохлю, своего помощника, если так меньше опасаетесь.

Почти минуту царило разъяренное молчание, прежде чем Коски ответил:

— Вы не в том положении, чтобы выдвигать требования.

— Почему? У нас с доктором Ханневеллом на кону слишком много, чтобы спокойно наблюдать, как вы играетесь в детектива-любителя.

Питт понимал, что его слова звучат высокомерно, но ему нужно было обязательно взять верх над Коски.

— Не грубите, майор. Мы ждем правдивого объяснения. Вы лжете с того момента, как ступили на мой корабль. Какой там «Новгород»?! Самый зеленый кадет Академии береговой охраны не опознает в этом корпусе русский траулер-шпион. Антенны радаров, сложнейшее электронное оборудование, которое вы так авторитетно описывали, — все это что, испарилось? Я с самого начала не верил вам с Ханневеллом, но ваш рассказ звучал убедительно, а мое начальство почему-то вас поддержало. Вы использовали меня, майор. Меня, мой экипаж, мой корабль — использовали, как такси или станцию обслуживания. У вас есть объяснение? И кстати, я не думаю, что прошу слишком много. Только ответьте на один простой вопрос: какого дьявола происходит?