С попутным ветром - Луис Ламур Страница 14

Мы потихоньку удалились и вышли на поросший кедром холм, откуда открывался вид на залив.

От «Сан Хуана де Диос» не осталось и следа.

То ли он наконец затонул, то ли его отнесло еще дальше и он опять сел на мель до нового прилива? Я внимательно осмотрел все вокруг, но судна так и не увидел.

Мы спустились с холма и углубились в густые заросли кедра. Скоро мы набрели на углубление у подножия дерева, хорошо укрытое густыми ветвями. Вероятно, это когда-то была берлога медведя. Тут было достаточно просторно, и мы удобно устроились. Я развязал полу рубашки, вынул сухие галеты, и мы с Терли разделили их по-братски. Наступила ночь, и мы улеглись спать. Терли, привыкший ночевать в лесу, сразу же заснул, а я долго лежал без сна, весь во власти воспоминаний юности. Не знаю, почему они вдруг сейчас нахлынули на меня, но, лежа на спине и глядя на вершину кедра, вдыхая ароматный запах хвои, я мысленно перенесся в прошлое, в годы своего детства.

Мой отец был образованным человеком, у него были мягкие манеры и тихий приятный голос. Как и я, он любил гулять по пустынному берегу моря и карабкаться на скалы. Часто он рассказывал мне о милезских племенах, пришедших в Ирландию из Испании много-много лет тому назад, о том, что ирландцы назывались тогда скоттами — по имени милезской королевы Скотты. Она была дочерью фараона, повелителя Египта. От него я услышал сказания о Конне — герое Ста Битв, о древних королях, царивших в Таре [5], и о жрецах-друидах, учителях и советниках королей.

Он рассказал мне легенду о том, как датчане основали город Дублин. На гэльском наречии это звучало как Дуб-Линн, то есть Черный пруд.

Однажды утром отец взял свой посох и сказал мне:

— Пойдем, мальчик, я тебе кое-что покажу.

И он повел меня по берегу моря, а затем мы поднялись наверх, на скалы, где неожиданно вышли на ровную площадку с развалинами древних стен.

— Когда-то здесь стоял замок, — сказал он, — нечто вроде крепости. Он господствовал над дорогой с моря. — Он показал рукой. — Но обычно неприятель нападал не с западной стороны, а с восточной. Сейчас нам тоже угрожает опасность.

— Нам?

— У нас с тобой древнее имя, сын мой. Наше имя это священный символ, этот символ живет уже много-много лет. Наступит день, и враг снова придет сюда. Поэтому тебе надо отправиться в безопасное место.

— Но я хочу остаться с вами, я тоже буду сражаться, я могу.

Это, конечно, было преувеличением: хотя я и умел ездить верхом, стрелять, фехтовать и биться на палках, до сих пор мне приходилось драться только на кулаках с деревенскими мальчишками.

— Нет... твой долг не сражаться, а бежать отсюда. Когда-нибудь потом ты вернешься и предъявишь права на то, что тебе принадлежит. Нельзя допустить, чтобы наш род исчез, даже если для этого тебе придется какое-то время скрываться. Этот замок был возведен из огромных бревен. Дважды его разрушали, а потом он был сложен из камня. И опять его разрушили, и вновь он был восстановлен. Как видишь, сейчас он снова лежит в руинах. Но мы еще живы. Когда-нибудь ты вернешься сюда, мой сын.

Прошло всего несколько лет, и отца убили наши вековые враги, а я стал изгоем, который не мог появиться ни в одном графстве Ирландии.

Моя мать была из рода Туата де Дананн, он правил Ирландией еще до прихода милезцев. Представители этого рода были мудрые и сильные люди, известные своей приверженностью искусству и науке. Вот почему мой род пользовался в стране двойной славой и мое имя было известно по всей Ирландии.

Тяжелые испытания выпали мне за годы скитаний. Трудности начались с первых же дней, как только я сошел на берег Англии. Жители деревень враждебно смотрели мне вслед, собаки лаяли и бросались мне под ноги, норовя укусить. Но как ни страшно мне было, я не оборачивался, пока не выходил из деревни в поле.

В тот день я переночевал под каменной стеной и поутру двинулся дальше. Еды, которой я запасся, хватило на один день. Я долго шел пустынными проселочными дорогами, пока не выбрался на грязный большак, который вывел меня к таверне. У меня было немного денег, а мой желудок настоятельно требовал пищи, но я опасался, что одинокий странник в таком юном возрасте может вызвать нежелательное любопытство. Однако я так проголодался, что все же направил свои стопы к двери таверны.

Это было внушительное заведение со стенами, обшитыми тесом, обширным двором и конюшнями. Я вошел в зал, заглянув по пути на кухню. Там блестели ряды медных кастрюль и бронзовых подсвечников, возле большого очага на полках стояла посуда.

Видно, в это время было мало путников, потому что в зале находилось всего четыре человека. Пожилой, но крепкий мужчина с седоватыми волосами и добрыми голубыми глазами бросил на меня быстрый взгляд. Двое других — по-видимому, местные жители — сидели на скамье и пили из одной кружки, как это было тогда заведено. Четвертый — рано поседевший, стройный и красивый мужчина с тонкими чертами лица, как будто высеченного из мрамора, таким оно было бледным и лишенным всякого выражения, тоже окинул меня взглядом, но тут же отвел свои огромные, очень темные глаза и больше не обращал на меня никакого внимания.

Несколько ночей я спал не раздеваясь, мое платье было испачкано и помято. Должно быть, я выглядел не слишком хорошо, потому что хозяин таверны, дородный мужичище с грубой внешностью, подойдя ко мне, бросил:

— Эй, у нас не...

Я был еще очень юн, но недаром вырос в замке.

— Живо подайте мне эля, — надменно сказал я, — и хлеба с сыром. А если у вас есть бифштекс — еще лучше. — Я показал на пустой стол возле пожилого господина. — Подайте сюда, — велел я и, не оборачиваясь, подошел к скамье и сел.

Хозяин заколебался — его смутила моя манера обращения, так не похожая на поведение деревенских мальчишек. Он начал было что-то говорить, но я резко оборвал его:

— У меня нет времени, меня ждут.

Он вышел из зала, а ко мне подошла служанка. Бросив на меня любопытный взгляд, она вытерла стол салфеткой и поставила передо мной кружку эля.

— Одну минутку, сэр, я сейчас принесу остальное, — сказала она, а затем тихонько добавила: — Если вам нечем заплатить, лучше поскорей уходите. Хозяин грубый, жестокий человек.

Я бросил на стол золотую монету. В тот же миг хозяин подошел к столу и протянул к ней руку.

— Оставьте ее на месте, — сказал я. — Когда я закончу, вы возьмете с меня то, что нужно.

Красивый человек в голубом камзоле повернулся и посмотрел на меня. Меньше всего я хотел привлекать к себе внимание, но и не желал тушеваться перед наглецом и дать себя ограбить. У меня было очень мало денег, каждый пенни на счету.

Хозяин таверны отошел от стола — лицо и шея у него побагровели от ярости: сопливый мальчишка и смеет так разговаривать с ним! Если бы не присутствие других людей, он расправился бы со мной по-свойски. По моим манерам он заключил, что я не простой человек, и трусливо предпочел не нарываться на неприятности.