Приключения в стране львов. Приключения в стране тигров - Луи Буссенар Страница 19

— Как долго не наступает прилив! — бормотал Фрикэ. — Теперь даже и ему было не до шуток. — Да и прилив — это еще не все. Как мы избавимся от этих гадин? Стрелять отсюда нельзя — наши пули изрешетят всю лодку… С другой стороны — как же мы отчалим?.. Ой, до чего жарко! Я никогда так не перегревался, даже когда служил в кочегарах. Эй, товарищ, это не надо! Так нельзя! Теперь не время!

Один из бретонцев лишился чувств, другой тоже был близок к обмороку. Из трех белых только Фрикэ стойко переносил невыносимую жару — ни дать ни взять сама Саламандра {В средневековых поверьях — дух, олицетворяющий стихию огня.} явилась сюда. Он принялся энергично растирать лишившегося чувств матроса, поручив другого одному из негров.

— Делай, как я, господин Белоснежка. Три его хорошенько, как можно крепче. За кожу не бойся — она у него толстая… Наконец-то! Давно пора!

Последнее восклицание было вызвано отдаленным рокотом, пронесшимся по реке.

То был шум начавшегося прилива. К нему вскоре присоединился гул прибоя. На илистую отмель, все еще наполненную крокодилами, набежала первая волна и тихо лизнула борт шлюпки.

Прилив надвигался.

Это было спасение. Но под самый конец требовалась особая осторожность и большое терпение.

Фрикэ снял с себя длинный шерстяной пояс и опустил его одним концов в реку. Ткань впитала в себя воду — правда, теплую, мутную от ила, но все-таки воду. Можно было сделать компресс больным и облегчить их страдания.

Прилив усиливался, вода поднималась; трупы убитых крокодилов всплыли; ряды осаждавших расстроились. Шлюпка начала вздрагивать. Потом закачалась. Потом повернулась на якоре и встала против течения.

Крокодилы на шлюпке, заметив, что она качается, забеспокоились. От их возни она качалась еще сильнее. Вся их наглая свирепость куда-то испарилась. Они легли на животы, расставивши в стороны лапы и сузив глаза. Хвосты их тоже усмирились. Крокодилы растерянно озирались по сторонам, чувствуя западню.

Однако нужно же было сниматься с якоря. Как это сделать? Крокодилы выказали себя плохими матросами, в воде они не были опасны: борт у шлюпки был достаточно высок, и взобраться на него из воды они не могли. Но как избавиться от непрошеных пассажиров? А покуда они тут, сделать ничего нельзя.

Двусмысленная ситуация могла затянуться до бесконечности. Парижанин, крайне огорченный, проговорил:

— Хоть бы поменяться с ними местами, что ли: нам в тень, а их бы на солнце. Тогда бы еще полбеды, тем более что мы могли бы стрелять в них снизу вверх. Изрешетить тент не опасно, не то что кузов… Э, да вот что. Они струсили и присмирели. Воспользуемся этим и сцапаем их втихомолку… Браво! Дело выйдет. Я им такую штуковинку устрою… Вот что, друзья: оправились ли вы настолько, чтобы посидеть с минуту верхом на раме?

— Ничего, сможем, — отвечали матросы.

— Черномазых нечего и спрашивать: эти обезьяны куда угодно взбираются. Так вот что: берите каждый по ножу, садитесь верхом на раму и перережьте все завязки, на которых держится на раме парусина. Поняли?

— Погоди! Крокодилы будут изловлены как бы неводом.

— Прекрасно. Подрежем же разом, за один дух, так, чтобы парусина свалилась на них ястребом. Раз, два!.. Режь!.. Так. Ну, теперь, значит, летим.

Затея удалась. Парусина свалилась на крокодилов и накрыла их. Они так все перепугались, что даже перестали шевелиться.

Фрикэ и экипаж спрыгнули с рамы, закрепили парусину, достали веревки и связали хищникам хвосты, которые у них почти так же опасны, как и челюсти. Негры опомнились от страха и стали просить, чтобы им позволили перебить всех крокодилов, что теперь уже не представляло ни малейшей опасности.

Крокодилов перерезали и трупы без дальнейших церемоний побросали в воду. Впрочем, не все. Был там громадный восьмиметровой длины; его Фрикэ велел оставить, чтобы сделать из него чучело.

— Вы, господин, будете украшением моего кабинета, — говорил парижанин. — Я вас подвешу под потолок.

Так закончилось это приключение, едва не принявшее весьма трагический оборот.

Увы! Это был еще не последний инцидент на их пути. Шлюпка благополучно отчалила и поплыла вверх по реке. Десять часов шла она без остановок, не совершая никаких маневров, потому что фарватер тут был везде свободен. Фрикэ вычислил, что они сделали за этот день шестьдесят миль, почти столько, сколько прошли в первые два.

Машину топили дровами. Шлюпка шла на всех парах мимо поросших высоким лесом берегов и, попыхивая трубою, вспугивала легионы разноцветных птиц.

Хотя впереди не было видно никаких препятствий, второй матрос, не занятый в машине, все же нес вахту на носу шлюпки, Фрикэ держал руль.

Казалось, были приняты все меры, чтобы не случилось какой-нибудь непредвиденной катастрофы. Но неожиданно резко шлюпка остановилась от сильнейшего толчка, опрокинувшего разом и европейцев, и негров, так что все они повалились друг на дружку в плотную кучу.

Дело не в названии. — Безобразен, архискот, прожорлив. — «Отец» кровопускания. — Изобретатель средства, излюбленного мольеровскими докторами. — Сравнительная неуязвимость. — На какой камень наткнулась шлюпка? — Крик лошади. — Смерть гиппопотама. — Разрывная пуля. — Стратегия четвероногих. — Разнести живую баррикаду. — Избиение. — На всех парах. — То были звери, теперь человек. — Экий этот жандарм! — Перерыв, а не бегство.

Если есть животное, менее всего похожее на лошадь, так это именно гиппопотам, что в переводе с греческого значит: "речной конь". Так окрестили его древние, а позднейшие ученые почему-то оставили за ним это название, несмотря на то, что оно совершенно противоречит здравому смыслу.

Вспомните лошадь: гордая, гибкая шея, втянутые бока, закругленный круп, тонкие ноги, быстрые и нервные. Теперь взгляните на гиппопотама, бесформенное туловище, какой-то громадный обрубок на четырех подпорках, напоминающий плохо обтесанные столбы. Что общего с лошадью у этой чудовищной свиньи?

Сравните, наконец, головы лошади и гиппопотама. Трудно найти хотя бы намек на сходство. А между тем название дано и остается. Что же собой представляет этот "речной конь". Животное млекопитающее из семейства толстокожих, из ряда жвачных, из отдела свиней {Классификация автора, не соответствующая научной.}. Стало быть, ничего лошадиного, а только одно свиное.

После слона это самое крупное из четвероногих, но ни силы, ни ловкости, ни в особенности понятливости слона у гиппопотама нет и в помине.

Голова громадная, с маленькими, косо посаженными глазами, с едва заметными смешными ушами, сжатым лбом и малоразвитым черепом — почти одна морда. Толстая, квадратная, с широчайшими ноздрями, с огромной пастью, усаженной великолепными зубами.

Зубы чудные, настоящая слоновая кость: белые, твердые, не желтеющие. У гиппопотамов нет бивней, как у слона, но все тридцать шесть зубов превосходны, как на подбор, клыки у взрослого гиппопотама достигают иногда величины в сорок сантиметров при весе от шести до семи килограммов. Зубы гиппопотама в торговле идут очень бойко, почти наравне со слоновьими бивнями.