Вишенка. 2 том - Поль де Кок Страница 19

— Нужен ли доктор, сударыня?

— Нет, нет… но принесите самого крепкого горячего бульона, он его выпьет.

— Как, сударыня, вы уговорили его наконец съесть чего-нибудь? Не говорил ли я, что женщины умеют лучше нас обращаться с больными.

Вишенка хотела принести все, что нужно для больного, но Леон умолял не оставлять его. Ему казалось, что в это мгновение исчезнет его мечта, что с уходом девушки улетит и его счастье.

Привратник, по приказанию молодой девушки, приносит крепкого бульона и бутылку старого вина. Леон не отказывается ни от чего, что подает ему та, которую он любит, и скоро чувствует себя гораздо лучше. Болезнь его происходила от душевных страданий, и поэтому, когда исцелили его сердечные раны, силы телесные стали быстро возвращаться.

Вернувшись домой вечером, Сабреташ очень удивился, когда привратник ему сказал:

— Ваша племянница наверху, у вашего соседа на пятом этаже.

— Ах, черт возьми! Разве ему сделалось хуже, этому бедному молодому человеку?

— Напротив, ему гораздо лучше. В состоянии его здоровья произошла удивительная перемена, и этим он обязан вашей племяннице… Не понимаю, что такое она сделала, что он так скоро поправился, просто чудеса!

Сабреташ проворно взбежал по лестнице и очутился у дверей квартиры соседа, дверь была не заперта. Он вошел в первую комнату, в ней никого не было, но во второй комнате виднелся свет. Он тихо постучался в дверь, и голос Вишенки произнес: «Войдите».

Едва успел старый солдат сделать несколько шагов, как молодая девушка, подбежав, бросилась к нему на шею, говоря:

— Друг мой!.. Этот больной… этот молодой человек, это был он… господин Леон!.. О, нет, просто Леон… он не хочет больше, чтобы я его называла господином Леоном. Он умирал здесь от горя… от отчаяния, что я не хочу стать его женою… но теперь я принимаю его предложение… я согласилась на все, что он хочет… я хорошо поступила, не правда ли? Я не должна была допустить, чтобы он умер.

Вишенка проговорила все это, плача, смеясь и целуй своего друга. Сабреташ, растроганный, едва верит тому, что слышит. Наконец, подойдя к постели, он узнает Леона Дальбона, который, протягивая ему руку, говорит слабым голосом:

— Да, милостивый государь, я поселился в одном доме с вами, чтобы видеть ее, чтобы узнать, не любит ли она другого. Когда я уверился, что у нее нет обожателя, я написал вам письмо, надеясь на этот раз иметь успех. Ответ Агаты поверг меня в отчаяние. Я возвратился в этот дом, желая хотя бы умереть близ нее; я скрывался от вас, боясь, чтобы вы не уехали отсюда, узнав, что я живу в одном доме с вами. У меня уже не было более сил, чтобы следовать за вами.

— О! Друг мой… слышите? Он думал, что мы бы его здесь покинули… больного… страдающего!

— Я думал, что вы не любите меня… Милостивый государь, Агата согласилась выйти за меня замуж, могу ли я надеяться, что вы не будете противиться нашему браку?

— Я всегда желал только счастья моей девочке, — отвечал Сабреташ, сжимая руку Леона. — Я видел, как она была несчастна, отвергая вашу любовь. Теперь, чтобы возвратить вас к жизни, она повинуется голосу своего сердца. Выздоравливайте скорее, тогда, я надеюсь, мы все будем счастливы, потому что я сам был несчастлив, видя, как Агата грустила, хотя она и старалась мне этого не показывать.

Ничто не восстанавливает так скоро здоровье, как сердечная радость и душевное спокойствие. Через неделю после этого разговора Леон Дальбон был уже в состоянии выйти из своей комнаты, и теперь он стал навещать Вишенку.

Выздоровев, молодой человек спешил все приготовить к свадьбе, он только о том и говорил со своей невестой, когда же она, слушая его, делалась серьезна и задумчива, Леон спрашивал:

— Разве мысль сделать меня счастливым неприятна для вас? Разве вы сожалеете, что скоро соединитесь со мной навеки?

— Сожалею? О, нет… скорее страшусь… вдруг я не сделаю вас счастливым?..

— Это невозможно.

— Наконец… если… вспоминая мои прежние ошибки..

— Ах, как дурно вы обо мне думаете, если вы этого опасаетесь.

— Нет, нет… я верю в вашу доброту, великодушие но… если бы вь! знали…

— Ни слова больше об этом, или я подумаю, что вы меня не любите.

День свадьбы назначен. Леон накупил Вишенке восхитительных нарядов, хотя она и заявила ему, что будет всегда одеваться очень просто, но господин Дальбон богат и щедр, приходится волей-неволей делать честь его подаркам, а какая женщина не станет наряжаться, если ее об этом просят?

Однажды Петард застал Вишенку в подвенечном платье, которое она надела примерить. Он остановился перед нею, ослепленный ее красотой. В этом наряде девушка была похожа на одну из тех прелестных нимф, которых создает наше воображение.

— Как вы меня находите, господин Петард? — спросила Вишенка, улыбаясь.

— Как я вас нахожу? Вы более чем прекрасны… вы… у меня нет слов, чтобы выразить мою мысль. Но к чему вы так нарядились? Разве вы хотите играть в театре?

— Она выходит замуж, — ответил Сабреташ, ударив по плечу старого товарища.

Петард слегка бледнеет, закусывает губы и старается улыбаться, говоря:

— Замуж… а! В самом деле… я думал, что это не в привычке… то есть что замужество не во вкусе барышни.

— Любезный друг, часто случается, что непредвиденные обстоятельства совершенно изменяют наши намерения и предположения. То, что выпало на долю моей дорогой девочке, происходит только в волшебных сказках. Судьбе, кажется, угодно возвести ее на высшие ступени общества! Мы бы с тобой не поверили, если бы нам кто-нибудь предсказал, что та, которую я выдавал за свою племянницу, сделается богатой барыней, будет иметь свой замок, поместье, карету и толпу слуг.

— Возможно ли это!..

— Она выходит замуж за молодого красавца, хорошей фамилии, который даст своей жене все то, что я тебе сказал…

— Неужели!.. О, если так… то я понимаю… понимаю, что барышня согласилась выйти за него… конечно, я не мог бы предложить моей супруге ничего подобного. Я рад, что наша барышня будет счастлива, только одно мне грустно, что теперь я более не осмелюсь раскланяться при встрече с нею.

— О, что вы говорите, господин Петард? Вы не хотите более подходить ко мне, потому что я буду богата… ах, как это нехорошо с вашей стороны… вы старый товарищ моего благодетеля, вы, который однажды с таким благородством выручил его из беды.

— Я, сударыня, что вы! Когда же это?

— О, не запирайтесь, я все знаю. Когда обстоятельства наши поправились, Сабреташ мне все рассказал.

— Не думал я, чтобы Сабреташ был такой болтун.

— Разве дурно помнить добро, которое нам сделали? Вы всегда будете моим другом, господин Петард, и я уверена, что и муж мой будет просить вашей дружбы. Леон не горд. Те, которые принимают во мне участие, всегда могут рассчитывать на его расположение.