Предчувствие чуда - Энн Пэтчетт Страница 2

Мистер Фокс притворил дверь и шагнул к Марине. Встав за спинкой стула, нежно сжал ее плечо. Жалюзи на окне были опущены, и Марина легонько прижалась щекой к руке шефа. Так они замерли, омываемые бледно-голубым светом флуоресцентной лампы, утешая друг друга. Мистер Фокс и Марина никогда не обсуждали, как им держать себя на работе. На работе у них не было вообще никаких отношений, точнее, никаких нерабочих. Мистер Фокс возглавлял «Фогель», Марина была штатным исследователем, специалистом по статинам. Все началось у них год назад, на исходе лета, на корпоративном софтбольном матче «Медики против администрации». Мистер Фокс сделал Марине комплимент по поводу ее подач, они разговорились, и вскоре выяснилось, что оба обожают бейсбол.

Медицинского образования у мистера Фокса не было. В компании он стал первым председателем правления, пришедшим с производства. В разговорах с другими коллегами Марина называла его «мистер Фокс». Обращаясь к нему прилюдно, тоже говорила «мистер Фокс». А вот называть его Джимом, когда они оставались наедине, оказалось куда труднее.

– Не надо было его туда посылать, – вздохнул мистер Фокс.

Она подняла голову, сжала его руку в своих ладонях. Будучи председателем правления, халат мистер Фокс, конечно же, на работе не носил. Сегодня на нем был темно-серый костюм с синим галстуком в полоску – достойный наряд для шестидесятилетнего мужчины, однако за пределами административного корпуса мистер Фокс в нем почему-то смотрелся нелепо. Марина внезапно подумала, что шеф напоминает человека, собравшегося на похороны.

– Но ведь ты не принуждал его ехать в Бразилию.

– Я его попросил. Конечно, он мог и отказаться, но это было маловероятно.

– Но ты же не мог предположить, что случится такое несчастье. Там, куда он поехал, было безопасно.

Марина вдруг усомнилась: так это или нет? В Бразилии, конечно, водятся ядовитые змеи и зубастые рыбы – но ведь наверняка не там, где медики проводят свои исследования. К тому же в аэрограмме было сказано, что Андерс умер от лихорадки, а не от змеиного укуса. Такое запросто могло произойти и в Миннесоте.

– Доктор Свенсон работает там уже пять лет – и ничего.

– Зараза к заразе не пристает, – проворчал мистер Фокс.

Андерс с радостью отправился на Амазонку – что правда, то правда. Специалистам по статинам не так уж часто предлагают в разгар лютой зимы поехать в Бразилию. К тому же Андерс увлекался орнитологией. Каждое лето он сажал сыновей в каноэ, и вместе они плавали по озерам на канадской границе, наблюдая в бинокль за американскими савками и хохлатыми желнами. Узнав о командировке, он первым делом заказал себе кучу атласов-определителей, а когда посылка пришла, совсем забросил работу – убрал образцы крови в холодильную камеру и погрузился в изучение красочных фотографий пернатых. Он показывал Марине птиц, которых надеялся увидеть: сережчатых якан с длиннющими пальцами, гуир с пышными хохолками, похожими на посудные щетки, – впору мыть такими птичками узкие банки, куда не пролезает рука! Он купил новый фотоаппарат с мощным объективом, позволяющим разглядеть гнездо с пятидесяти футов. При обычных обстоятельствах Андерс ни за что не позволил бы себе такую роскошь.

– …Но сейчас не обычные обстоятельства, – пояснил он и снял коллегу за рабочим столом.

Вспышка заставила Марину поднять голову, оторвав взгляд от черно-красной котинги, птички-невелички величиной с палец, сидящей в гнезде – слепленном из глины конусе, крепящемся к кончику листа.

– Сколько же их тут! Фотографировать тебе не перефотографировать, – заметила Марина.

Она внимательно разглядывала каждую иллюстрацию, поражаясь красоте и разнообразию мира пернатых. А когда увидела гиацинтового ара, то даже пожалела на миг, что мистер Фокс посылает в Бразилию не ее.

– Из-за этих птиц у тебя вообще не останется времени на доктора Свенсон.

– Думаю, я увижу предостаточно птиц, прежде чем доберусь до доктора Свенсон. А когда доберусь, она вряд ли тут же соберет вещички и свалит в свой Университет Джонса Хопкинса. Тут дело тонкое – мистер Фокс сам признал. Так что днем у меня будет полно времени на птиц.

Добраться до доктора Свенсон было задачей не из легких. Ее официальный адрес в Манаусе не имел ни малейшего отношения к полевой лаборатории, где Анника Свенсон проводила исследования. Свое местопребывание она считала необходимым держать в строжайшем секрете – во имя чистоты эксперимента и в силу особой ценности разрабатываемого препарата. Доктор Свенсон подошла к делу так основательно, что даже мистеру Фоксу про лабораторию было известно лишь одно: та находится на одном из притоков Риу-Негру. Далеко ли это от Манауса и в какую сторону – не знал никто. И увы – поиски доктора Свен-сон были самой легкой частью миссии.

Марина взглянула на Андерса, и тот снова поднял фотоаппарат.

– Перестань, – отмахнулась она и загородилась ладонью от объектива. – А если ты не сумеешь уговорить ее вернуться?

– Сумею, – заявил Андерс. – Я ей нравлюсь. Потому мистер Фокс и посылает именно меня.

Что ж, возможно, он ей и вправду понравился семь лет назад, когда доктор Свенсон на один день приехала в «Фогель» и вместе с Андерсом, четырьмя другими медиками и пятеркой менеджеров обсуждала проект бюджета бразильской программы. Марина могла бы напомнить Андерсу, что доктор Свенсон тогда понятия не имела, кто он такой, – только зачем? Он и сам наверняка это знал.

Мистер Фокс не был толком знаком с Карен Экман. Он встречал ее на корпоративных сборищах, но честно признался Марине, что в лицо не помнит. Теперь, в свете случившегося, это казалось ему почти преступлением. Мистер Фокс с благодарностью взглянул на Марину, когда та сняла халат и повесила на вешалку возле двери. Разумеется, она бы ни за что не пустила его к Карен одного. Обычно такую работу выполняют армейские капелланы, сотрудники полиции – специально обученные люди, понимающие, как постучать в дверь и сообщить весть, которая навсегда разрушит прежнюю жизнь людей, живущих в доме.

«Андерс умер».

– Она будет рада тебя увидеть, – сказал мистер Фокс.

– Слово «рада» едва ли уместно в такой ситуации, – возразила Марина.

Она искренне хотела помочь мистеру Фоксу и почтить память умершего друга, однако вовсе не считала, что для Карен будет лучше всего услышать печальную новость именно от нее. Да, Марина и Карен общались – как бездетная сорокадвухлетняя женщина общается с сорокатрехлетней матерью троих детей, как незамужняя работающая женщина общается с женой-домохозяйкой своего коллеги. Марина понимала, что Карен, пусть и не имея осознанных поводов для ревности, старается выведать о ней побольше. Когда Марина брала трубку в лаборатории, Карен вовлекала ее в обстоятельную беседу. Приглашая ее на Рождество и на барбекю в честь Дня независимости, угощая чаем, задавала глубокомысленные вопросы о протеинах; хвалила ее туфли – довольно экстравагантные желтые сатиновые балетки. Их давным-давно прислала Марине кузина из Калькутты. Марина и сама любила эти туфли и берегла для особых случаев. Когда же она сама расспрашивала Карен о мальчиках – как дела в школе, поедут ли ребята летом в лагерь, – Карен отвечала небрежно, не вдаваясь в подробности. Она была не из тех мамаш, что терзают коллег мужа подробными отчетами о том, как прошло собрание скаутов. Марина знала, что Карен не видит в ней соперницу. Рослая, угловатая, с густыми черными волосами и непроницаемым взглядом, доктор Сингх совсем не соответствовала шведским стандартам семьи Экман. Но все же Карен следила, чтобы Марина не забывалась. И Марина не забывалась. К тому же Карен никогда не говорила о своих опасениях вслух – а как защититься от несправедливого обвинения, если тебя не обвиняют? Марина была не из тех, кто способен крутить роман с чужим мужем. Для нее это было так же немыслимо, как залезть ночью в чужой дом и украсть бабушкино обручальное кольцо, ноутбук или ребенка. Вообще-то, в последнее Рождество, после двух бокалов ромового пунша ей очень хотелось обнять Карен Экман на кухне за худенькие плечи и прижаться лбом к ее лбу. Хотелось прошептать ей на ухо: «У нас с мистером Фок-сом любовь» – просто чтобы увидеть, как округлятся от изумления и радости голубые глаза. Как жаль, что Марина недостаточно опьянела! Признайся она тогда во всем – и Марина Сингх с Карен Экман стали бы добрыми подругами.