Вайделот - Виталий Гладкий Страница 2

* * *

В один из жарких июньских дней 1220 года в глубине Пущи по едва приметной тропинке, которая змейкой вилась среди вековых дубов, шел седой старик. Одет он был в длинную, почти до пят, черную тунику, обшитую белой тесьмой и застегнутую сверху донизу витым кожаным ремешком, который украшали кисти из бычьих хвостов. Его широкий пояс был белым, из ткани тонкого плетения. За поясом у старца торчал нож с широким темным лезвием и деревянной рукояткой, но оружием его можно было назвать лишь с большой натяжкой – он был неотъемлемой частью любой трапезы.

Старик носил пышные усы, а свои длинные седые волосы он сплел в косицу, чтобы удобней было пробираться сквозь густые заросли. Смуглое лицо лесного жителя покрывали морщины, свидетельствовавшие, что ему уже много лет; тем не менее его удивительно ясные серые глаза смотрели по-молодому остро и пытливо. Он был явно чем-то озабочен, потому что хмурился и время от времени отрицательно качал головой, словно не соглашаясь с обуревавшими его мыслями.

Неожиданно старец резко остановился, словно наткнулся на невидимую стену. Задумавшись, он не заметил огромного медведя, который решил полакомиться муравьями. Обычно медведи делали это ранней весной, когда выбирались из берлог и голод заставлял их питаться всем более-менее съедобным, что только попадалось у них на пути. Но этому хозяину Пущи, похоже, нравился запах рассерженных муравьев и кислинка муравьиного яда, приятно щиплющая язык. Большой муравейник находился рядом с тропой, и медведь, усевшись, как человек, на крохотную полянку, совал в кучу свою мохнатую лапу, и когда муравьи облепляли ее, облизывал, при этом смешно причмокивая.

Для него появление человека тоже было неожиданностью. Медведь – чуткий зверь, у него сильно развиты слух и обоняние. Тем не менее отработанная годами тихая и легкая походка лесного жителя, на ногах которого были поршни, сшитые из беличьих шкурок мехом внутрь, обманули органы его чувств, и сейчас медведь не знал, что делать – убежать или напасть на нежданного нарушителя спокойствия. Медведь был сыт, убивать без нужды ему не хотелось, но кому понравится, когда кто-то нагло прерывает его трапезу?

Он обнажил свои внушительные клыки и тихо зарычал. В конечном итоге медведь решил, что повелителю Пущи спасаться бегством от безоружного человека постыдно, однако и нападать не спешил – что-то его сдерживало. От старика волнами распространялся не страх, который обычно сопровождал охоту на медведя, дикого кабана, оленя или даже воинственного тура, а нечто иное, какая-то неведомая сила, изрядно смущавшая зверя.

Глядя прямо в маленькие глазки медведя, налитые злобой, старик тихо запел. Он не сдвинулся с места ни на шаг, его руки висели вдоль туловища плетями, шевелились только губы. Мелодия, которую он напевал, была стара, как сам мир. Он получил ее в наследство от своего деда, а тот, в свою очередь, от древних пращуров. Глаза медведя постепенно утратили хищный блеск, стали сонными, воинственность сменилась вялым равнодушием, и в какой-то момент он примирительно заурчал, обернулся и неторопливо потопал в лесную чащу.

Старец перевел дух и смахнул со лба капельки пота – старинные заклинания отнимали слишком много сил. Постояв некоторое время, глядя вслед хозяину Пущи, он коротко вздохнул (при этом на его строгом лице, словно вырезанном из темного камня, появилось подобие улыбки) и пошел дальше. Вскоре тропинка, явно протоптанная среди дубравы не лесным зверьем, а ногами человека, вывела старца на поляну, имевшую форму почти правильного круга. По краям она была ограничена мелкими камнями вперемешку с деревянными фигурками каких-то идолов (были вырезаны только головы, притом очень грубо), а посредине лежал огромный плоский Камень высотой в два с половиной локтя [5]в виде человеческой фигуры с углублением в животе.

Это была одна из главных святынь племени дайнава, самая большая их тайна. О Камне не знали даже другие племена ятвягов. Камень не был жертвенником, к нему не приносили дары – они здесь не были нужны. Главным для любого человека, который приходил сюда (обязательно в сопровождении жреца и с завязанными глазами, чтобы не запомнил дорогу), была его чистая совесть и добрые мысли. В углублении на Камне в любое время года – даже в самую большую сушь – скапливалась влага, которая, как утверждали жрецы племени, исцеляла от любых болезней. Старец тоже был жрецом – вайделотом [6]– и знал, что молва не врет; но лишь в той мере, которая касалась некоторых хворей. А в остальном требовались самые обычные знахарские приемы: заговоры, различные отвары из трав и кореньев, лечение примочками и припарками и много чего другого.

Камень больше исцелял не влагой, скапливающейся в углублении, а надеждой на исцеление. Вайделоту это было очень хорошо известно. Тем не менее Камень и впрямь обладал огромной энергией, и старец ее чувствовал. Когда он подходил к нему, у него даже волосы на голове начали шевелиться, хотя на поляну, окруженную дубами-исполинами, ветер никогда не залетал.

Вайделот, главный жрец племени дайнава, был сильно озадачен. Сегодня, прямо с утра, он стал ощущать странное беспокойство, которое вскоре переросло в беспричинную тревогу. Его вдруг сильно потянуло к Камню; с чего бы? Старик мысленно обследовал свое тело и успокоился на предмет болезней; ему уже минуло пятьдесят зим, а он до сих пор легок в ходу и ничем не хворал, разве что кости начинали ныть в сырую осеннюю погоду. Но для избавления от этой напасти нет ничего лучше одеяла из барсучих шкур. А чтобы оставаться вполне здоровым как можно дольше, старик растирал тело медвежьим жиром и пил пенистый мёд, настоянный на разных целебных травах.

Тогда в чем дело? Немного посопротивлявшись влечению к Камню, – он находился в Священной Роще, и идти к нему было далековато, а годы все же брали свое, – вайделот все же встал на Тропу, по которой могли пройти только Посвященные. Она представляла собой множество хитрых тропинок, собранных в настоящий лабиринт, и могла увести человека в такие дебри, откуда ему самостоятельно было не выбраться. Никто из членов племени не имел права приближаться к Камню без жреца-сопровождающего; это было опасно – человек мог просто сойти с ума.

Вайделот заглянул в углубление и с удовлетворением хмыкнул – несмотря на изнуряющий летний зной, в нем блестело озерцо священной воды. Он аккуратно обмакнул пальцы в удивительно прохладную воду и омыл лицо; это был обязательный ритуал. И тут жрец услышал какой-то посторонний звук. Тишина возле Камня стояла мертвая, даже птицы облетали стороной это место, поэтому любой шорох, даже самый тихий, ударял по нервам, словно точильный камень по клинку меча.