Орел и Дракон - Елизавета Дворецкая Страница 2

Взяв лодку на дворе Грима Барана, несколько хирдманов переплыли на Гримкелевы камни и осмотрели корабль. Ингвар конунг наблюдал за ними с берега. До Гримкелевых камней от скалы было не больше четверти перестрела, и можно было легко разглядеть и сам корабль, и передний штевень со змеиной головой, опрокинутой, словно змей пьет холодную морскую воду. По камням были разбросаны обломки корабельных досок, несколько круглых щитов, синих и красных, валялся опрокинутый ларь, несколько весел, сорванные скамьи, мокрые тряпки, зацепившиеся за острые выступы, и еще какой-то мусор в том же роде. Парус и покрывало кормового шатра исчезли. Возможно, их унесло волнами. А возможно, забрали хозяева корабля.

– Похоже, что ничего нет! – заметил Рери. – Одни щепки.

Переправившись обратно, Эгиль и Бьёрн подтвердили:

– Ничего нет! Груза никакого, только поломанные лари. То ли в воду вывалилось, то ли хозева забрали.

– Значит, многие из дружины уцелели! – сделал очевидный вывод Ингвар конунг. – Очень жаль. Хотелось бы знать, сколько их было.

– И где они сейчас! – добавила Хильда.

– Устроим охоту и узнаем! – предложил Рери. Необычайное происшествие и возможная опасность взбудоражили его, и он скорее радовался, что по округе бродит сотня голодных и злых викингов, чем тревожился. – Куда они могли тут деваться? Если они еще ни у кого не просили приюта, то могли податься только в Олений лес.

– Пошлем хирдманов расспросить людей! – воскликнула Хильда. – Наверняка же они как-то себя обнаружат. Кто-то видел дым в лесу. Или они к кому-то заходили. Рери! – Она оглянулась. – Что ты там застрял?

Рери стоял на месте, с прибрежной скалы рассматривая изуродованный корабль.

– Как ты думаешь, его нельзя починить? – спросил он, обернувшись к Ториру.

– Не думаю, что кто-то возьмется! – Пожилой хирдман с сомнением пожал плечами. – Вон, его уже чинили, в борту пробоина. А теперь все дно разошлось, доски плавают, видать, до самой вершины фьорда. С тех пор как старый Траин помер, не думаю, чтобы кто-то взялся за такую работу. Легче новый построить.

Рери тяжело вздохнул и шагом поехал вслед за конунгом и Хильдой. Собственный корабль уже лет шесть-семь был его заветнейшей мечтой, увы, несбыточной. Они с Харальдом жили в доме Ингвара конунга и пользовались почетом, почти как его сыновья, но на самом деле приходились ему племянниками по сестре, и все имущество их рода исчерпывалось серебряными узорными застежками, которыми фру Торгерд закалывала платье.

Их отцом был конунг Хальвдан сын Харальда, двадцать лет назад правивший Южной Ютландией и владевший богатым виком Хейдабьюр. Королевой Ютландии фру Торгерд успела побыть всего четыре года, но с тем временем были связаны ее самые сладкие воспоминания. Хальвдан конунг ничего для нее не жалел: ни одна королева северных морей не могла похвастаться таким обилием нарядных шелковых платьев, такими прекрасными золотыми украшениями, как она. Ничей больше дом не был так обилен едой и питьем, ни на чьих столах не блистали такие роскошные драгоценные кубки, ни у кого другого не прислуживали гостям столько красивых молодых рабынь и рабов.

Именно там, в усадьбе Слиасторп подле вика Хейдабьюр, семнадцать лет назад родился Хрёрек, или Рери, как его звали дома, младший из двух сыновей Хальвдана. Но уже на следующий же год свеи на полусотне кораблей ворвались в Слиа-фьорд, Хальвдан конунг был убит в сражении, защищая Хейдабьюр от разграбления, а королева Торгерд с малолетними детьми едва успела бежать на купеческом корабле. Это нападение не было такой уж неожиданностью: свейский вик на острове Бьёрко соперничал с датским Хейдабьюром, и мало кто сомневался, что поход этот был подготовлен уппландским конунгом Эйриком. Королева Торгерд тогда лишилась и мужа, и владений, и всего своего имущества. И спасибо богине Фригг, что удалось спасти хотя бы детей. Даже много лет спустя она бледнела и голос ее прерывался, когда она рассказывала, как бежала к пристани с годовалым Рери на руках, оглядываясь, успевает ли за ней рабыня-нянька с трехлетним Харальдом. Торир Верный, один из хирдманов Хальвдана, бежал впереди них с обнаженным мечом в одной руке и секирой в другой, расчищая дорогу среди мятущихся толп. Хозяева, два готландских купца, сами с оружием в руках отбивались от всех желающих попасть на борт. Снека была безнадежно перегружена, она совсем погрузилась в воду, но едва королева и рабыня с детьми взошли на борт, как снека выровнялась и приподнялась над водой! Пользуясь чудом, не рассуждая, откуда оно взялось, готландцы сейчас же отплыли. «Сам Один защитил нас! – говорила королева Торгерд, когда рассказывала сыновьям о том дне. – Он не допустил, чтобы наследники Хальвдана конунга погибли! Удача рода спасла нас, когда сам он, надо думать, уже был мертв. Это было последнее, что Золотой Дракон мог для вас сделать».

Только чудом снека выскользнула из гавани, полной боевых кораблей. По пути до Готланда им везло с ветром, а однажды за ними погнался было какой-то лангскип. Небольшая снека, имеющая всего семь пар весел, была совершенно беззащитна, но боги и здесь помогли: лангскип долго пробыл в плавании, его корпус набух и глубоко сидел в воде, а налипшие ракушки и водоросли мешали ему развивать большую скорость. Не смея пристать к берегу, несчастные беглецы всю ночь провели в море, а наутро увидели впереди большой караван: полтора десятка торговых снек и четыре боевых корабля охраны.

Пристав к каравану, шедшему на Готланд, они благополучно проделали путь до Смалёнда. Беглецы спасли свою жизнь и свободу, но все их имущество теперь было на них надето, и от прежней славы остались только воспоминания.

Рожденные подле оживленного вика, одного из крупнейших в Северных странах, Рери и его брат Харальд росли в Смалёнде, «стране маленьких полей». Гористая, заросшая лесом и покрытая торфяными болотами местность позволяла распахивать только маленькие лоскутки земли, которые перед тем приходилось очищать от камней. Камни эти были свалены в большие кучи, и под кучами, по слухам, жили тролли. Под этими же кучами удачливые мореходы прятали свою добычу, и излюбленным предметом вечерних разговоров были эти клады, охраняемые тоже троллями или духами погибших хозяев. Причем саги не лгали – однажды бонд Стейнмод Ложка, выбирая подходящие камни для починки ограды, действительно наткнулся на железный котелок, в котором было три погнутых серебряных обручья, обрубок толстой, крученной из серебряной проволоки гривны длиной с указательный палец и десятка четыре серебряных денариев – франкских монет, частично целых, но большей частью разрубленных. Были даже две золотые монеты, никому не знакомые, потертые, с заклепками – они явно служили когда-то подвесками в ожерелье. Стейнмод бонд тогда купил четыре коровы и приобрел хутор для старшего сына – в хараде еще года два только и разговоров было, что о такой невиданной удаче.

Владения Ингвара конунга северным краем упирались во владения восточных гаутов, а на юге полосой необитаемых лесов отделялись от земель, подвластных датским конунгам. По сравнению с Южной Ютландией Смалёнд был пустынным краем. Жители усадеб и дворов объединялись в общины, которые здесь называли харадами [2], но далеко не в каждом хараде действительно насчитывалась сотня мужчин.