Экипаж машины боевой - Александр Кердан Страница 2
Экипаж машины боевой - Александр Кердан читать онлайн бесплатно
«Ура!» – чуть не вырвалось у Кравца, но, боясь сглазить возможное счастье, он замер.
– Начальник караула – сержант Шалов.
– Я!
– Караульные: курсанты Захаров…
– Я!
– Масленников…
– Я!
– Кравец…
2
Космонавтов для полёта, так же как экипажи подводных лодок, отбирают по принципу психологической совместимости. Об этом Кравец однажды делал доклад на семинаре по партийно-политической работе. Сокращенно – ППР.
По какому принципу формировался их выездной караул, он объяснить не мог. Может быть, согласно аббревиатуре главного училищного предмета, которую местные остряки расшифровывали как Полная Потеря Рассудка… Иначе с какой стати выполнять «боевую задачу в мирное время» (так в Уставе гарнизонной и караульной службы определён караул) поручили людям, на дух не переносящим друг друга?
Взять сержанта Шалова. Его не любил даже подхалим Мэсел. Да и за что любить въедливого младшего командира, бесконечно делающего замечания, сующего нос в каждую прикроватную тумбочку и, что самое обидное, постоянно доносящего на своих подчинённых Бабе Кате.
– Ну и гад этот Шалов, – перешёптывались курсанты. – Так ж… рвёт, как будто по выпуску лишнюю звёздочку на погоны получит!
И то верно. Было бы дело в войсках, где сержант, как правило, старшего призыва: «дед» или «дембель». Ему, как говорится, с молодыми солдатами детей не крестить. Он отыгрывается на них за собственные унижения, перенесённые в начале службы. Но в военном училище младший командир – это тоже курсант. И выпустится он таким же лейтенантом, как и те, кем помыкал, нося сержантские лычки. Потому-то, если ведёт он себя не по-товарищески, сам собой напрашивается вывод, что повинно в этом не служебное рвение, а натура.
Сергей Нуратдинович Шалов (сказалась ли кровь «гордого кабардинского народа» или родство с генералом, занимающим пост в Министерстве обороны) смотрел на всех свысока. В отличие от других сержантов требовал к себе обращения только на «вы» и по воинскому званию. Сам же с курсантами в выраженьях не стеснялся.
Бывают люди, у которых даже положительные качества превращаются в недостатки. То же было и с Шаловым. Он отлично владел английским. На занятиях по иностранному языку получал одни пятерки, но консультировать сослуживцев отказывался. Шалов никогда не расставался со словарём и то и дело вставлял в свою речь английские словечки, подчёркивая, что готовится к карьере военного дипломата. Впрочем, свои дипломатические способности он проявлял только в присутствии ротного или преподавателей. Перед ними изображал из себя блюстителя уставных норм, надевал маску заботливого и доброго командира.
Двуличие Шалова больше всего и раздражало Кравца. Однажды он сочинил что-то вроде эпиграммы. Текст был незамысловатым:
Шалов, наш сержант, с пелёнок Был по всем статьям подонок. Он в строю на нас рычит, Ну, а за спиной стучит…К эпиграмме прилагался шарж, на котором Шалов изображён был, в чём мама родила. Причём его мужское достоинство представлялось в виде молота, которым он колотил в дверь с табличкой «Канцелярия роты». Из-за двери с испуганным лицом выглядывал некто, очень похожий на капитана Епифанцева.
Кравец прочитал эпиграмму и показал рисунок Юрке Захарову. Тот сначала покатился со смеху, а потом предостерёг:
– Порви! Попадёт в руки к комоду [1], загремишь под фанфары…
И накаркал!
Кто хотя бы раз познал муки творчества, поймёт, как трудно автору уничтожить своё детище. Хочется поделиться содеянным с окружающими, услышать одобрительные отзывы, погреться в лучах славы… Кравец не послушал Юрку, показал шарж ещё нескольким курсантам из своего отделения. Окрылённый их восторгами, решил сохранить рисунок на память. Спрятал его в святая святых – конспектах произведений Владимира Ильича Ленина. Надеялся: здесь шарж никто не обнаружит. Потом забыл о нём. Конспекты дал переписать кому-то из однокурсников. Тот ещё кому-то…
Кравца вызвали в канцелярию неожиданно, перед самым отбоем. Пока он шёл мимо товарищей, расправляющих кровати, судорожно перебирал в уме поводы, по которым мог понадобиться ротному. Никаких провинностей за собой не припомнил.
В кабинете находились Епифанцев и Шалов. Сержант стоял у стены, а ротный нервно прохаживался от стола к двери.
– Товарищ капитан, курсант Кравец по вашему приказанию…
– Чта эта? – Епифанцев, как фокусник, извлёк откуда-то тетрадный листок и сунул под нос Кравцу. Тот с ужасом узнал свой шарж.
– Чта эта? – повторил командир роты. – Я вас спрашиваю, таварищ курсант?
– Шутка… – выдавил Кравец. – Просто шутка, товарищ капитан…
Баба Катя стал пунцовым: нос, лысина, белки глаз. Казалось, даже просвет на погонах ротного из голубого, как положено в авиации, сделался бордовым, точно у вэвэшника.
– Шутка! Да ты… Как пасмел издеваться над сваим камандирам? – переходя на «ты», взвизгнул он.
– Это подрыв единоначалия… – поддакнул Шалов.
– Я ничего не подрывал… – попытался оправдаться Кравец.
– Ма-алчать! – голос ротного стал ещё пронзительней. – Я тебя…
Капитан минут десять орал, всё больше заводясь от собственного крика. Он то подскакивал к Кравцу, потрясая кулачками, то отпрыгивал в сторону и топотал хромовыми сапожками, сшитыми на заказ и вызывающими зависть у всей роты отглаженными, блестящими голенищами. Но сейчас Кравцу было не до любования капитанскими хромочами.
Под шквалом упрёков и угроз он стоял – руки по швам, тупо уставясь в одну точку: «Точно, губы не миновать… А то и отчислят…»
Взрыв командирского гнева закончился непредсказуемо.
– Таварищ Шалов, я решил назначить курсанта Кравца редактарам ротнай сатирическай стенгазеты, – Баба Катя ещё раз, словно любуясь, взглянул на злополучный рисунок и спрятал его в сейф. Повернул ключ в замке и подвёл резюме: – Картинку я сахраню для истории, а этат Кукрыникса пускай сваи таланты упатребит на переваспитание нарушителей воинскай дисциплины…
Шалов попытался возразить:
– Товарищ капитан, но…
Ротный никаких «но» не терпел:
– А вы, чта, таварищ сержант, сразу хатели атличника учебы на гауптвахту атправить? За наличие чувства юмара? Вы знаете, чта классики марксизма-ленинизма гаварят: главнае – не наказание, а убеждение…
– Так точно, – нехотя согласился Шалов.
– Ладна, идите, – отпустил подчиненных капитан, напоследок произнеся фразу, которая в отношении Кравца стала крылатой. – Запомните, курсант, здесь вам не лицей!
Когда вышли из канцелярии, Шалов процедил сквозь зубы:
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments