Месть сыновей викинга - Лассе Хольм Страница 2

Лишь когда у солнца набралось достаточно сил, чтобы прогнать туман, деревенские жители по одному и небольшими группами потянулись на улицу. Спины взрослых были согнуты тяжким сельским трудом. Большинство детей выглядели затравленными из-за постоянного голода и частых побоев. Я наблюдал за ними сквозь щели между досками в дверях зала, где притаился в молчаливом ожидании. Наклонился вперед и прислонился лбом к твердому дереву. Увидев, что приближается Эльдрид, я выпрямился и сделал глубокий вдох.

Приближаясь ко мне, они веселились. У них явно был радостный повод собраться, и они стремились воспользоваться им в полной мере. Я прищурился от яркого света. Эльдрид положил теплую руку мне на плечо и кивнул на улицу, где полукругом выстроились жители селения. Тишина, воцарившаяся среди собравшихся, была тягостной.

Наконец одно из лиц смягчилось. Этому примеру последовали еще несколько. Вскоре заулыбались все. Дети раскрепостились, начали смеяться и болтать друг с другом. Несколько мальчишек осмелели настолько, что бросились бегом к невысокому холмику с растущим на вершине большим дубом – это был своего рода центр в неровном кольце сельских построек. Подросткам поручили все для меня подготовить. Чумазые лица сияли от гордости. Один из мальчишек – по имени Холл – взглянул на меня ясными синими глазами из-под грязной челки. Правда, он тут же вновь опустил взгляд, словно удостоился великой чести, которую не заслужил.

Приближался торжественный момент. Эльдрид лично сделал последние приготовления под светло-зеленой листвой мощного дуба, затем обратился к собравшимся с речью. Однако некий звук опередил слова, не успевшие сорваться с его губ. Гортанный многоголосый рев вмиг разрушил утреннее умиротворение.

Жители Тевринтона застыли на месте, как вкопанные. Мужчины, до поры до времени скрывавшиеся в засаде, бросились к низеньким домикам с соломенными крышами и толпе жителей. Лишь когда предводитель чужеземцев, пузатый воин с широкой седой бородой, топором отсек голову первому попавшемуся человеку, толпу охватила паника. Крестьяне пытались сбежать или укрыться, но кольцо воинов вокруг них уже сомкнулось. Бежать было некуда.

Пронзительные крики ужаса смешивались с глухими звуками обрушивающихся направо и налево мечей и боевых топоров. Некоторые жертвы опускались на колени и умоляли оставить их в живых, другие послушно смирялись с судьбой, но все без разбору оказались зарублены. Кровь струилась из ран и пропитывала землю. Я неподвижно стоял и наблюдал, как множество маленьких трагедий сливаются во всеобщую катастрофу.

Холл бросился ко мне в надежде, что я смогу его защитить. Он споткнулся, упал в траву и в ту же секунду попытался вскочить на ноги, но рухнул и испустил дух.

Женщине, которая, как я недавно узнал, приходилась мне теткой, тоже не удалось избежать печальной участи. Воин, заплетенная в косу борода которого была скреплена на концах небольшими косточками, всадил ей в грудь длинный нож. Измученное выражение придавало ее лицу сходство с неживой маской, олицетворяющей боль. Ее молчание поразило меня гораздо сильнее любого крика.

Мы с Эльдридом все еще стояли под дубом. Седобородый предводитель захватчиков, на котором не было ни кожаной одежды, ни кольчуги, пристально взглянул на нас. Его взгляд неторопливо скользил по нашим лицам. Словно подчиняясь тоскливой необходимости, воин прицелился и метнул боевой топор. Звук, с которым оружие угодило прямо в грудную клетку моему соседу, напомнил звук удара по полому барабану. Застонав, Эльдрид рухнул на землю.

Пока окружающий шум постепенно смолкал, лицо седобородого не выдавало никаких эмоций. На нем был неряшливый шерстяной балахон с короткими рукавами. Кольца из крученого серебра впивались в толстые руки. По краю шлема, вдоль лба, вились две небольшие змейки, сплетающиеся раздвоенными язычками над наносником. Воин остановился в нескольких шагах от меня, широко расставив ноги и заткнув большие пальцы за пояс, поддерживающий толстое брюхо. Глаза его, сверкавшие светло-серыми огоньками из-под кустистых бровей, спокойно изучали веревку с петлей на конце. Веревка свисала с толстой ветки над моей головой и плотно обвивалась вокруг моей шеи. На мгновение он задержал взгляд на моих башмаках из козьей кожи и небольшой бочке, на которой я стоял и которую он мог выбить из-под меня одним ударом.

– Хочешь спасти свою жизнь? – спросил он на языке саксов. – Или предпочитаешь быть повешенным, как хотели твои соплеменники?

С вопроса седобородого воина началось мое путешествие длиною в жизнь, которое превратило меня из одинокого молодого человека, отринутого и покинутого всеми, в сильного и могущественного ярла, обладателя личной дружины из трехсот воинов.

Я побывал в далеких землях. Я видел, как солнце опускается за крыши и шпили Миклагарда [1]. Я прикасался к травам бесконечных российских степей, бродил между высокими норвежскими горами, видел, как вулкан извергает дым и пылающие камни на суровый исландский ландшафт, и командовал тысячами воинов в столь крупных и кровавых схватках, что лишь немногим дано понять их масштаб и жестокость. Я повидал на своем веку гораздо больше, чем остальные. Я не отстаю от императора великого государства франков ни в славе, ни в богатстве. И все же, выводя эти самые строки на закате своей жизни, я знаю, что мне не довелось пережить ничего сильнее радости, которая охватила меня в той бедной деревушке, когда я, стоя на бочке с накинутой на шею веревкой, осознал, что моя жизнь спасена в результате невероятной случайности, которая могла произойти исключительно благодаря вмешательству богов. А значит, в тот момент высшие силы были чрезвычайно благосклонны ко мне; ибо северяне, что время от времени разоряли эти земли, никогда не говорили на языке саксов, а также почти не нападали на бедных крестьян и не зарились на их скудные запасы. Их целью всегда являлись монастыри, хранившие за своими стенами серебряные реликвии, и обширные владения олдерменов, изобилующие скотом и провиантом. Вопрос седобородого прозвучал столь же неожиданно, сколь непредсказуемо обрушилась на селение жестокая резня. Я изо всех сил старался, чтобы мой ответ вызвал у него интерес к моей особе.

– Если бы у меня был выбор, я предпочел бы жизнь.

Впервые я заметил в его взгляде какую-то перемену. Он выглядел удивленным.

– Как могло случиться, что ты знаешь наш язык? – поинтересовался он.

– Ответ на ваш вопрос поможет мне спастись?

– Вряд ли, – буркнул воин. – Однако, возможно, тебе поможет спастись знание местности. Ты знаешь город, где проживает ваш король?

Петля по-прежнему обвивала мою шею. Правая нога седобородого поглаживала бочку. Я не затягивал с ответом.

– Мы, саксы, называем его Эофорвик. Конечно, я знаю этот город. В Нортумбрии мне знакома каждая дорожка и тропинка. – Он взглянул на меня с некоторым сомнением, и я решил приукрасить ответ. – Вообще-то я объездил всю землю англов.

То, что я говорил на его наречии, не убедило седобородого. Быть может, ему было известно, что лишь тэны и олдермены имеют право выезжать за пределы своих владений. Бочка у меня под ногами скрипнула. Петля стиснула шею.