Черный корабль - Юрий Погуляй Страница 24

Но вскоре узнала, что Фенн уже много лет не отходит далеко от Акульего острова и что теперь она обречена провести всю свою жизнь среди унылых скал его цитадели и никогда больше не увидит отца. Томас крутился вокруг нее неловким ужом, выполняя все прихоти, кроме одной, — он никогда не выходил в море. Бывалый и жестокий пират держал в страхе целый остров, но пределы бухты никогда не покидал. Люди болтали разное, многие считали, что Фенн может себе позволить обрасти корнями, пока его суда приносят ему долю с грабежей.

Но находились и те, кто был уверен, что истинная причина «оседлости» Томаса — Черный корабль.

Проклятие Карибского моря.

Неведомое судно, не оставляющее в живых даже случайных встречных.

Да, в трактирах и по сей день можно встретить моряков, у которых нашелся бы знакомый, товарищ которого служил в команде, где был боцман, который видел как-то раз Черный корабль, но, оговаривались эти моряки, может быть, тот боцман был пьян и ему просто почудилось. И как только доходило до дела, а любопытные начинали искать хотя бы первое звено в этой цепочке — все сразу обрывалось.

Кое-кто несведущий считал Черный корабль призраком или выдумкой, но Мэри знала, что это не так. И знала, что проклятое судно как-то связанно с Фенном. Несколько капитанов Томаса пропали, а пустой бриг одного из них год назад разбился о северные скалы острова.

На останках грот-мачты красовался рисунок Черного корабля…

Под горячую руку проклятого капитана попадались и вольные корсары, и только это еще как-то поддерживало репутацию Фенна. Ведь стоило хоть кому-то из капитанов убедиться в слабине губернатора Акульего острова, и в том, что Черный корабль действительно преследует Фенна, — то поднялась бы буря.

За беседой они дошли до восточного края скалистого острова. Последнюю милю их путь пролегал по каменному плато, поросшему хлипким кустарником. Мэри шла первой, показывая дорогу Эрику, но тот все равно спотыкался, краснел и злился на себя за нерасторопность. А девушка прыгала по камням так ловко, словно не раз ходила здесь с закрытыми глазами.

Харрис невольно ловил себя на мысли, что восхищается Мэри. Она была не похожа на тех женщин, которых он когда-либо встречал. Она не так высоко ставила этикет и лицемерные манеры «приличного общества», но при этом и не скатывалась в вульгарность и откровенное хамство. Хотя при первой их встрече и вела себя странно, но молодой Морган дал понять своему капитану, что иначе бы ее просто не поняли. Милая лань отлично научилась выть в волчьей стае.

Мэри неожиданно остановилась. Они пришли. В шаге от девушки зловещей вечностью зиял обрыв, и где-то внизу, будто совсем в другой реальности, облизывали камни темные волны. В лицо Эрику ударил ветер, взметнул волосы Мэри. Без своей широкополой шляпы та оказалась еще прекраснее. Харрис залюбовался темными длинными локонами, ему захотелось коснуться их, но он одернул себя и испуганно отступил назад.

Что это с ним?

Небо перед ними окрасилось рыжим, а из моря ослепительной монетой поднималось солнце. Волны с успокаивающим шумом накатывали на берег Акульего острова, бились о скалы и раздосадованно отступали. Над головой кружились чайки, а с каждым мигом алый диск все больше и больше выползал из-за горизонта, озаряя небеса рядом с собой болезненно-красным светом.

— Я часто прихожу сюда, — тихо шепнула Эрику завороженная Мэри.

Он лишь хмыкнул: чего-чего, а рассветов он навидался, пока плавал. Но Харрис не хотел разрушать ее святыни. Для девушки этот рассвет мог знаменовать многое. В конце концов, она настоящая пленница на холодном острове. Это удивительно, что она все еще сохранила способность так искренне радоваться обычному восходу.

— А Фенн?

— Он знает, что меня на острове никто не тронет, — фыркнула Мэри и дернула плечом. — А те, кто тронет… Португальцы, которых вы убили, еще легко отделались. Кстати… спасибо, — словно выдавила из себя она. — За то, что ты вступился за меня там, в трактире. Перед Седриком.

— Так поступил бы любой благородный человек.

— Значит, из таких там оказался только ты. И за это тоже спасибо.

Мэри повернулась к нему, и секунду они стояли молча, глядя друг другу в глаза. Сердце Харриса застыло, и мужчину бросило в жар. Что-то должно было произойти. В такие моменты обязательно что-то происходит. Он качнулся в ее сторону, но девушка предостерегающе подняла руки.

— Осторожнее, Эрик, — с улыбкой произнесла она. — Мне будет очень обидно, если тебя убьет Фенн. Тебе пора идти.

— Но…

— Уходи, Эрик. — Ее улыбка погасла.

— Я приду завтра ночью к воротам. Мы можем еще немного поболтать, — сказал Эрик. Он вдруг понял, что так ничего и не узнал о Фенне, что всю ночь вместо того, чтобы выпытывать о своем враге информацию, беседовал о чем угодно, кроме Томаса.

В глазах Мэри заплясали веселые чертики, но она ничего не ответила.

— Я буду ждать, клянусь! — торжественно пообещал ей Харрис.

— Иди, Эрик, — и она отвернулась к морю, любуясь восходом.

Он оставил ее одну на обрыве, в золотом свете восходящего солнца. Один раз Эрик обернулся, но смог увидеть лишь ее тонкий силуэт, разделяющий ослепительное светило пополам. Интересно, она хоть раз повернулась, чтобы проводить его взглядом?

Хотелось бы думать, что да…

На борт он вернулся, когда совсем рассвело. Остров все еще спал. В районе порта шатались загулявшиеся моряки, но в общем целом анклав пиратов подернулся дымкой утреннего «ничто».

Вахтенный на «Восторженном» встретил Эрика сонным и немного недовольным взглядом. Матрос наслушался веселья товарищей за ночь и, скорее всего, был готов продать душу за шанс оказаться среди друзей на берегу, а не здесь, посреди тихой бухты. Харрис прошел мимо с каменным выражением лица. Сейчас все его мысли были заняты одним: добраться до кровати в капитанской каюте и уснуть.

Окна, выбитые при нападении «Быстрого Вепря», грозили молодому капитану кривыми стеклянными зубьями. Надо бы их заменить. Надо бы заменить.

Надо бы…

— Что за кошка пробежала между вами, mon ami? — спросил де Гран. Он выглядел помятым, будто и правда всю ночь провел, неустанно охраняя сундуки. — Я имею в виду вас и первого помощника.

Эрик пожал плечами. Думать о рухнувшей дружбе он не хотел. Слишком тяжелыми были те мысли, слишком неприятными. За свою недолгую жизнь ему толком и не удалось обзавестись друзьями. Многое мешало. И бурлящая глубоко внутри ненависть к убийце родителей, и тяжелые воспоминания о душных и знойных плантациях старого полковника. Некоторые считали Харриса озлобившимся на весь мир человеком и старались держаться подальше. А он и не настаивал на общении, выстраивая свою жизнь без оглядки на окружающих. Джек же был из тех, кого не отпугнула мрачность и угрюмость Эрика.