В Магеллании - Жюль Верн Страница 24

Глядя на карту этой части суши, такой неспокойной, разорванной, будто бы при падении она разбилась на тысячи кусочков, нельзя не вспомнить слова Дюмон-Дюрвиля: «При виде этой завораживающей картины хаотично разбросанных кусков земли воображение невольно наталкивает на мысль о мировом катаклизме, мощные силы которого искромсали южную оконечность Америки, придав ей форму архипелага, названного Огненной Землей. Но какой же способ избрала природа, чтобы добиться такого результата, — огонь, воду или простое перемещение полюсов?»

Этот вопрос, поставленный знаменитым французским мореплавателем, так и остался нерешенным — ни географы, ни геологи пока не нашли на него ответа [122].

Но не эта проблема волновала Кау-джера, когда он пробирался на «Вель-Кьеже» к крошечным островкам архипелага, ставшего владением Чилийской Республики. Нет! Ни на минуту нельзя было усомниться, что им владела только решимость покинуть закабаленные земли, что он отказывался ступать по земле, переставшей быть свободной. Но что он предпримет, когда достигнет крайней точки архипелага, когда ступит на мыс Горн, где перед ним откроются просторы безбрежного океана?

И вот после полудня 15 февраля, преодолев серьезные опасности в море, разбушевавшемся под воздействием урагана, шаланда добралась до упомянутой оконечности архипелага. Потребовалась вся ловкость Карроли, его умение выбирать самые безопасные проходы, чтобы не погибнуть в пучине или не разбиться о рифы. Но вряд ли Кау-джер обратил внимание на риск, которому подвергался «Вель-Кьеж». Да и кто знает, окажись он один в такую бурю, не предпочел бы он смерть в месте столкновения двух океанов, у подножия мыса Горн…

Шаланда укрылась в глубине узкой бухты у южной оконечности острова. Карроли и Альт приняли меры, чтобы обезопасить суденышко, занеся якорь-кошку на берег; паруса взяли на гитовы, предполагая, что стоянка будет непродолжительная.

Высаживаясь на берег, Кау-джер даже не заикнулся о своих намерениях. Он отослал увязавшуюся за ним собаку, оставил на берегу индейца с сыном и направился к мысу.

Остров Горн представляет собой хаотическое нагромождение скал, облепленных принесенными течениями стволами деревьев и гигантскими ламинариями [123]. Сотни рифов, макушки которых то прятались в пене прибоя, то выныривали из нее, окружали остров.

Мыс возвышался всего на шестьсот метров над уровнем моря. Это был громадный утес с округлой вершиной, на которую не представляло большого труда подняться с северной стороны по очень пологому склону, напоминающему извилистые склоны Гибралтара. Отличие состояло лишь в том, что на острове Горн отвесная часть скалы была обращена к морю.

Пройдя по берегу семьсот — восемьсот шагов, Кау-джер начал подниматься по тропинке, ведущей к самой высокой точке мыса. Временами восхождение становилось трудным, и Кау-джеру приходилось цепляться за пучки растительности, пробивавшейся из расщелин в скале. Иногда почва осыпалась, и тогда камни, подпрыгивая, катились по откосам вниз.

Что влекло Кау-джера наверх? Желание окинуть взором бескрайние просторы? Но что он мог увидеть, кроме полосы безбрежного океана, которая протянулась более чем на одиннадцать градусов по меридиану, за Южный полярный круг?

По мере того как Кау-джер поднимался, его все сильнее обдавало порывами ветра. Воздух, пропитанный молекулами воды, окутывал его и проникал под одежду, как будто он только что избавился от соседства с мощным вентилятором. И, если бы одежда не была стянута поясом, ее разорвало бы в клочья. Но он не останавливался, продолжал подниматься.

Снизу Карроли и Альг видели все уменьшавшуюся в размерах фигуру. Они понимали, какую упорную борьбу ведет он с порывами ветра. Друзья хотели бы пойти вместе с ним, помочь взобраться на вершину, на которую, возможно, еще не ступала нога человека. Но Кау-джер велел им остаться на берегу.

Это мучительное восхождение длилось не менее двух с половиной часов, и, когда Кау-джер достиг цели, был седьмой час вечера. Он поднялся на вершинный гребень и там, выдерживая напор ветра, стоял неподвижно, устремив взгляд к югу.

На востоке стало темнеть, но противоположную сторону горизонта еще освещали последние лучи солнца. Мимо с ураганной скоростью проносились тучи, разорванные ветром, смешанным с водяной пылью.

Перед глазами Кау-джера простирались необъятные водные дали, гладь которых не нарушал ни один риф, а с этой высоты островки Диего-Рамирес [124]различить было невозможно.

Но что, в конце концов, собирался здесь делать этот столь глубоко взволнованный человек? Может быть, его преследовала с некоторых пор мысль свести счеты с жизнью?.. Возможно, он приказал себе идти вперед, пока не кончится под его ногами земля, которой он больше не хотел, твердо решив найти смерть в волнах, бьющихся о скалы. Еще один шаг — в этих глубоких водах он даже не наткнется на какую-нибудь подводную скалу и тело его станет добычей двух океанов…

Да! Лишенный последнего пристанища на магелланийской земле, он решил поступить именно так.

— Ни Бога, ни властелина! — вскричал он в свой последний час.

Кау-джер уже готов был сделать шаг в пустоту, как вдруг далекая молния разрезала небо и раздался выстрел.

Стреляли с корабля, терпящего бедствие у мыса Горн.

Было половина седьмого. На поверхность моря, казалось раздавленного тяжелыми тучами, упала ночная тьма. Произошло это мгновенно, будто солнце внезапно угасло. Его уже не было видно, но гребни бушующих волн освещались непонятно откуда идущим светом.