Королева легионов Афины - Филип Гриффин Страница 24

После очередной длительной паузы Урсула повернулась к девушкам, знаком дав им понять, что нужно поднять щиты, и повела их прочь из леса. Выйдя на дорогу, они смогли лучше рассмотреть ближайшие окрестности виллы. Ужасную картину, представшую перед их глазами, они не смогли забыть до конца своих дней.

Там, прямо перед первым зданием, посередине дороги, они увидели Пинносу. Она стояла на коленях перед истерзанным обнаженным трупом. Тело висело вниз головой, привязанное к ветке большого старого дуба. С огромных разрезов на груди и животе свисали внутренности и потеки черной запекшейся крови. Подойдя ближе, девушки увидели, что тело принадлежало юноше, едва достигшему возраста возмужания. По ярко-рыжим волосам они догадались, что перед ними младший брат Пинносы, Тит.

Урсула отложила оружие со щитом и присела рядом с Пинносой. Обняв подругу, она наклонила голову и присоединилась к ней в безмолвной молитве. Марта, Саула и Кордула тоже преклонили колена, чтобы выразить свою скорбь и уважение к погибшему. Затем они выпрямились, приняв боевую стойку, подняв щиты и сжав мечи, готовые к неожиданной атаке.

Бриттола последней присоединилась к остальным. Она была потрясена до глубины души. Обойдя девушек, она подошла к Пинносе и встала рядом с ней на колени. Какое-то время она просто молча смотрела на висевший перед ней труп. Потом с громким клацаньем бросила оружие о землю, схватила свой нательный крест и стала бормотать молитву.

— Тише! — прошипела Пинноса, резко развернувшись к ней. Внезапность движения и ярость в ее глазах заставили Бриттолу разрыдаться. Кордула молнией метнулась вперед и закрыла рукой рот девушки, чтобы та не шумела.

Пинноса встала, кивнула на основные здания и пошла вперед. Саула и Марта отправились вслед за ней. Бриттола взяла себя в руки и догнала их вместе с Кордулой. Урсула как всегда шла последней.

Они дошли до задней стены большого сарая, выходящего в дальний двор, и оказались лицом к входу в саму виллу. Именно туда в хорошие времена приходили гости, рассчитывавшие на теплый прием. Теперь над гостеприимными дверьми висела зловещая тишина. Не слышно было даже кудахтанья курицы или вздоха коровы. Пинноса указала на противоположный край двора и знаками дала понять, что она собирается зайти в виллу оттуда. Урсула кивнула. Пинноса вышла на освещенное солнцем пространство и пошла по двору, как будто забыв, что она находится на виду у любого человека, спрятавшегося на вилле.

Урсула повела остальных к находившейся в тени стене сарая. Она понимала, что Пинноса играла роль приманки, притягивая на себя внимание возможных наблюдателей и давая остальным девушкам шанс убежать, если возникнет опасность. Приближаясь к основному зданию виллы, Урсула поймала себя на мысли, что в своей молитве просит о том, что в глубине души считает невозможным. «Господи, пусть в доме окажется кто-то живой! И пусть этот человек, увидев Пинносу, бросится к ней со словами любви… а не с боевым кличем!»

Девушки благополучно добрались до портика перед основным входом. Вокруг не было слышно ни шороха, но распахнутая дверь не предвещала ничего хорошего. Пинноса проскользнула внутрь, стараясь не касаться двери, чтобы она случайно не скрипнула. Потом дала знак подругам следовать за ней. Решительность Пинносы придала смелости и остальным девушкам, и они все вместе вошли в темную неизвестность виллы.

Им пришлось постоять какое-то время в холле, позволяя глазам свыкнуться с темнотой. Но темнота была не единственным, к чему им пришлось привыкать: в комнате явно, невыносимо резко пахло кровью. По знаку Пинносы девушки двинулись в западную прихожую. Сделав пару шагов, Кордула поскользнулась на чем-то вязком и липком и с трудом удержала рвавшийся с губ крик. Она опустила глаза и увидела на полу огромную лужу крови, стекшую откуда-то из-под лестницы.

Пинноса подошла к алькову и наклонилась, чтобы заглянуть туда.

— Служанка матери, — прошептала она, выпрямляясь. Остальным девушкам была видна лишь нога жертвы, обутая в сандалию. Остальное скрывала тень.

«Господи милосердный! — Урсула изо всех сил старалась сдерживаться. — Какие же адовы муки ей пришлось испытать в последние мгновения жизни?»

Западная прихожая вела в Западную залу виллы. Это была огромная жилая комната, в которой поселились родители Пинносы, как только ее отец вернулся после последнего похода с тяжелыми увечьями. Она тянулась вдоль всего здания и выходила на большую застекленную террасу, смотревшую окнами на восток. За террасой располагался внутренний дворик.

Пинноса вспомнила, как входила в эту комнату в прошлый раз. Тогда она влетела туда на крыльях радости и гордости за успех Тита на последней охоте. Он ранил и затем выследил волка, который попытался напасть на него, пока мальчик свежевал свою менее крупную добычу. «Кто знает, может, он смог перед смертью вспороть брюхо бандиту…» Пинноса обошла колонну на входе в залу. На этот раз она не услышала теплого приветствия, не ощутила ни объятий матери, ни рукопожатия отца. Два тела, увиденных ею в дальнем конце комнаты, уже никогда не смогут этого сделать. Утренний солнечный свет лился в окна и заполнял большую часть залы. Оба тела были полностью одеты и располагались рядом, в тени. Одно как бы сидело на полу, опираясь спиной о стену. Второе лежало ничком на ногах первого.

Звук быстрых шагов Пинносы по мозаичному полу гулко разносился по зале. Она забыла об осторожности, но остальные помнили об опасности, оставаясь в полной боевой готовности. Сидящим оказался Марк Флавий. Широко открытые глаза безжизненно смотрели на любимые горы, которые в обрамлении оконной рамы были похожи на великолепное творение живописца. Из груди отца Пинносы там, где сердце, торчало копье. Он выглядел спокойным, будто боль, страх и страдания давно его покинули. Второе тело принадлежало матери Пинносы. Она умерла, бросившись на длинный меч. Было ясно, что родители Пинносы сами убили себя, предпочтя такой конец мучениям от рук варваров, ломившихся в их дом.

— Смотрите! — прошептала Бриттола. Она, шедшая последней, лучше всех видела то, что происходило во внутреннем дворике. Все одновременно повернули головы в том направлении, куда указывала Бриттола, и тут же прыжком укрылись в спасительной тени. Пинноса и Урсула встали в оконный простенок, недалеко от распростертых на полу тел. Марта стояла между двумя соседними окнами. Оставшаяся троица спряталась за дальней стороной крайнего окна. Урсула лихорадочно подавала знаки, чтобы никто не проронил ни звука и не двигался с места. Потом они с Пинносой осторожно выглянули во двор. Там находились ирландцы, и все спали как убитые. Вокруг них были разбросаны пустые сосуды из-под вина, что объясняло тот факт, почему проникновение девушек в дом их не подняло на ноги. Ни один пьяный негодяй не шевелился. Урсула оглянулась на остальных, приложила палец к губам и кивнула, показывая, что они тоже могут выглянуть, если будут хранить полное молчание.

Вожак с широким бородатым лицом, гротескная карикатура на мужчину, развалился на каменном кресле посередине двора. На нем был большой грязный кожаный плащ. Между распахнувшихся пол были видны несколько ножей и два огромных меча, заткнутых за еще более засаленный пояс, перехватывавший необъятное брюхо. У ног вожака растянулись два его охранника, толстошеих громилы. Некоторые из бандитов лежали вдоль стен дворика небольшими группами, будто бы их свалили так намеренно. Остальные спали на украшенных каменных бордюрах или в клумбах, упав на месте в пьяном обмороке. Весь дворик был усеян оружием, причем большая часть из него предназначалась для пыток: шипованные дубинки, мечи, ножи и топоры. Вдоль стен стояли тюки с награбленным, набитые до отказа.