Клан Пещерного Медведя - Джин М. Ауэл Страница 25

Словно отвечая на безмолвную мольбу Бруда, маг воздел к небу руку и уставился на растущую луну. После чего, проделав несколько плавных движений, стал бесстрастно призывать духов. Все его красноречивые жесты были обращены к неземному, хотя и не менее реальному миру. Однорукий Мог-ур выработал свой собственный язык знаков, изобиловавший множеством оттенков, по выразительности жестов превосходивший тот, которым владело большинство мужчин Клана. Когда он закончил, Клан знал, что находится в окружении духов-защитников, а также множества незнакомых духов. Бруда почти колотило от страха.

Неожиданно быстро, так что у некоторых перехватило дыхание, маг достал из-под своего одеяния нож и поднял его над головой. Резко опустив его на грудь Бруду, он в последнее мгновение остановился. Быстрыми насечками он вырезал на теле юноши две изогнутые, соединенные в одной точке линии, изображавшие рог носорога.

Когда нож вошел в кожу, Бруд зажмурился, но не дрогнул. Красные ручейки побежали вниз по груди юноши. К магу подошел Гув, держа чашу с бальзамом, изготовленным из нутряного жира зубра, смешанного с обеззараживающим пеплом ясеневого дерева. Мог-ур нанес его на рану, чтобы остановить кровь и убедиться в правильности формы шрама. Знак означал, что Бруд стал мужчиной, а его защитником был грозный и непредсказуемый Мохнатый Носорог.

Когда все страшное осталось позади и юноша вернулся на свое место, он остро ощутил, что приковывает к себе внимание, и это доставило ему немалое удовольствие. Еще долгое время женщины и мужчины в задушевных беседах будут вспоминать его отвагу и ловкость, проявленные во время охоты, его потрясающий танец во время церемонии, а также то, как мужественно он принял нож Мог-ура. Возможно, эти истории превратятся в легенды, которые будут передаваться из уст в уста в течение длинных зим или на Сходбищах Кланов. «Если бы не я, – размышлял Бруд, – пещера не стала бы нашей. Не убей я зубра, не было бы у нас этой церемонии и пришлось бы искать новую пещеру». И Бруд ощутил, что всем происходящим Клан обязан исключительно ему.

Эйла, созерцая обряд с благоговейным страхом, была не в силах сдержать дрожь при виде того, как страшный человек полоснул ножом по груди Бруда и из раны потекла кровь. Когда же Иза потащила девочку к Мог-уру узнать, что он с ней будет делать, та упиралась изо всех сил. К шаману подошли также Ага с Икой, держа детей на руках. Эйла обрадовалась, что они стали напротив них.

На сей раз Гув держал в руках туго сплетенную корзину, окрасившуюся от долгого употребления, поскольку в ней держали священный порошок, смешанный до пастообразного состояния с животным жиром. Мог-ур взглянул на серебряную луну, светящую над головами стоявших перед ним женщин, и сделал несколько формальных жестов, призывая духов обратить внимание на малышей, которым суждено было познакомиться со своими тотемами. Окунув палец в красную пасту, он нарисовал на бедре мальчика спираль в виде хвоста дикой свиньи. Мог-ур пояснил смысл знака, и по Клану пробежал тихий одобрительный ропот.

– Дух Кабана, под твою защиту отдается мальчик по имени Борг. – Закончив манипуляции, шаман достал маленький мешочек на длинном ремешке и надел его на шею ребенку.

Ика, преклонив голову, дала понять, что очень довольна. Это был сильный, уважаемый дух, которому присуща справедливость. После этого Ика отошла в сторону.

Маг вновь окунул палец в красную корзинку и на сей раз нарисовал пастой на ручке Оуны круг.

– Дух Совы, под твою защиту отдается девочка по имени Оуна. – Он надел на ребенка подготовленный матерью амулет. Когда Мог-ур назвал сильный тотем, вновь раздался одобрительный шум толпы.

Ага была счастлива. У ее дочки тоже была сильная защита, а стало быть, и ее будущему спутнику жизни следовало иметь не менее могущественный тотем. Мать надеялась, что это не создаст непреодолимых препятствий, и ее дочь сможет иметь детей.

Когда Ага с дочкой покинули арену действий, все с любопытством уставились на Изу, которая подняла на руки Эйлу. Девочка уже не испытывала страха. Она понимала, что все скоро закончится и что внушительная фигура с красным лицом – не кто иной, как Креб. Она узнала теплый блеск его взгляда.

К удивлению всего Клана, обращение Мог-ура к духам на этот раз отличалось от предыдущих. Такими жестами он пользовался во время наречения ребенка на седьмой день после рождения. Чужой девочке не только открывался ее тотем, но ее собирались принять в Клан! Окунув палец в пасту, Мог-ур провел линию от середины лба, где у людей Клана сходились надбровные выступы, до кончика носа.

– Девочку зовут Эйла. – Шаман произнес ее имя медленно, чтобы его могли расслышать как люди, так и духи.

Иза обернулась к соплеменникам. То, что Эйлу взяли в Клан, удивило ее не меньше, чем всех остальных. От радости у нее сильно забилось сердце. «Теперь она стала моей дочерью, моим первым ребенком, – пронеслось в голове у Изы. – Когда дитя получает имя и становится членом Клана, на руках его держит только мать. Неужели прошло только семь дней, как я нашла ее? Думаю, что так, но лучше спросить у Креба. Кто же еще может стать ее матерью, если не я?»

Все члены Клана, проходя мимо Изы, державшей Эйлу на руках, кто как мог повторяли имя девочки. Наконец Иза повернулась к магу. Он вновь воздел к небу глаза и призвал духов. Все в ожидании замерли. Ощущая устремленное на него внимание, Мог-ур медленным жестом, который еще сильнее распалял любопытство, отщипнул кусочек красной пасты и начертил ею на ноге девочки красную полосу прямо поверх одного из ее шрамов.

Что бы это значило? Что это был за тотем? Клан терялся в догадках. Шаман вновь обмакнул палец в пасту и провел им поверх второго шрама. Эйла почувствовала, что Иза дрожит. Бран, стиснув зубы, уставился на чертившего третью полосу мага, но тот избегал его взгляда. Когда же был сделан последний штрих, у Клана не оставалось сомнений, чей это был знак, только никто не мог в это поверить. Все же тут было что-то не так. И, глядя Брану в глаза, Мог-ур сделал заключительное движение:

– Дух Пещерного Льва, под твою защиту отдается девочка по имени Эйла.

После этих слов развеялись последние сомнения. Мог-ур повесил амулет девочке на шею; его соплеменники тем временем никак не могли прийти в себя от удивления. Разве такое возможно, чтобы у девочки был сильнейший из мужских тотемов? Пещерный Лев?

Взор Креба, устремленный на суровый взгляд Брана, был неумолим. Всего мгновение длилась невидимая схватка двух волевых людей. Мог-ур знал, чем грозит покровительство Пещерного Льва для девочки, хотя для нее иметь такой сильный тотем было совершенно невероятным. Однако маг лишь подчеркнул отметину, которую сделал сам Пещерный Лев. Бран никогда не расспрашивал брата об откровениях, но сейчас почему-то ощущал какой-то подвох. Хоть ему это и не нравилось, но пришлось смириться, поскольку он еще никогда не видел более явного подтверждения тотема. Он первым отвел глаза, но радости при этом отнюдь не испытывал.

Бран и так едва согласился принять девочку в Клан, а теперь еще ее тотем – это было уж слишком. Все, что выходило за общепринятые рамки размеренной жизни Клана, Брану было не по нутру. «Больше никаких отклонений не будет, – решил он. – Пещерный Лев или не Пещерный Лев, но девчонка стала членом Клана, а значит, обязана жить по его правилам».