Кольцо Дамиетте - Елена Гантимурова Страница 27

Катарина помнила, что актерам для репетиций отвели восточное крыло замка, там должна находиться и костюмерная. Поблуждав коридорами, девушка попала, куда хотела – в одном из залов шла постановка акробатических трюков. В центре спиной к ней стоял Тобиас, по обыкновению громко раздавая указания сильно поредевшей труппе – голос эхом разносился в пустом зале:

– Эй, шевелитесь! Резче, вы должны бросать мячи резче, медленно и дети сумеют, а вы здесь не в детские игры играете, а деньги зарабатываете! Кому на вас интересно смотреть, если вы спите на ходу? А ты, – он крикнул кому-то, задрав голову, – шагай быстрее, будешь медлить – свалишься, а труп у нас уже есть, еще один ни к чему. Тьфу, не к вечеру сказать…

Понизив голос, он добавил:

– Одной нету, другая в тюрьме… А спектакль без них не поставишь. Да и вообще… Эй, эй! – опять заорал он куда-то вверх. – Шест держи прямо, не качай!

Катарина в изумлении запрокинула голову. По натянутому под сводами потолка канату с шестом в руках прохаживался Лукас. У нее захватило дух: на случай падения на теле акробата – никаких крепежных приспособлений, а на каменный пол брошено всего несколько тощих тюфяков. Казалось, самого канатоходца это совершенно не смущало – он наступал на веревку легко, словно танцуя, чуть изгибая тело, длинный шест покачивался в разные стороны. Крики Тобиаса Лукаса тоже ничуть не волновали. «А он красивый, – подумала Катарина, с интересом разглядывая стройную фигуру в трико, – понятно, почему бедняжка Мари так влюбилась». Внизу два молодых актера крутили обручи и перебрасывали один другому небольшие разноцветные мячи. Тобиас продолжал надрываться:

– Быстрее, быстрее крути, потеряешь хоть одно кольцо – выгоню из труппы к чертовой матери!

Девушка оглядела помещение в поисках костюмерной. «Наверное, за той дверью», – подумала она, быстрыми шагами пересекла зал и шагнула в небольшую комнату, заваленную одеждой. На приход Катарины никто не обратил внимания, только Лукас с высоты проводил взглядом.

В комнате, куда вошла Катарина, было тесно из-за сваленных в кучи юбок, плащей и рубашек. Одежда из разных спектаклей висела на вбитых в стены крючках, валялась на полу и на широком подоконнике, высилась горой на огромном столе у окна. Сбоку стола на высоком табурете примостилась с иглой в руках Анхен, подшивая низ юбки – худое маленькое тело пряталось за широким полотнищем.

– Что нужно? – неприветливо буркнула она, не поднимая головы от шитья.

Катарина приблизилась. Еще на суде девушка почувствовала неприязнь к жене Тобиаса, а после рассказа Мари это чувство только усилилось. Она с трудом заставила себя улыбнуться:

– Добрый день. Я хочу поговорить.

– О чем это? – Анхен, не отрываясь от шитья, метнула на Катарину неприязненный взгляд.

Девушка не ответила. В самом деле, о чем она может спрашивать? О том, что Анхен ненавидела любовницу мужа? Это и так ясно. Но даже если она на самом деле задушила Мариам, разве сознается? Хотя, глядя на тощую фигуру, Катарина согласилась с тем, что сказала Мари – трудно представить, что рослая крупная Мариам могла позволить Анхен убить себя. Решительность стала покидать девушку, молчание затягивалось. Не находя слов, она уже повернулась, чтобы уйти, но тут взгляд случайно упал на работу, которой занималась Анхен. Та воинственно вздернула подбородок:

– Не видишь, я подшиваю платье. Мне длинно, вот и подшиваю.

Катарина поперхнулась:

– Тебе длинно? Это платье Мариам, вашей актрисы, которую убили. Когда вы въезжали в замок, я заметила, как она одета.

– Ну и что? – враждебно набычилась Анхен. – Ей оно уже не нужно, и теперь ее наряды могу носить я. В конце концов, это наши костюмы, и платье тоже. – Анхен поджала губы.

Катарина шагнула ближе к столу. Анхен, оторвавшись от шитья, исподлобья подозрительно смотрела на нее.

– Ты же ее очень не любила, правда? – тихо спросила Катарина. – Завидовала ей. Вон даже платья хочешь забрать. Почему? Из-за мужа?

– А что она мне сделала хорошего? – взвизгнула Анхен, отшвырнув в сторону юбку. – С прошлого лета, как только появилась в труппе, Тобиас как околдован! Все главные роли отдал, а про костюмы я уж и не говорю – всегда новые шили! Он не видел, что она и играть-то не умеет, ну разве что танцует хорошо! И никто ее не раскусил, кроме меня! «Ах, Мариам красавица! Ах, какая актриса!» А Мариам в грош его не ставила, и вообще ей никто был не нужен! Она и соблазнила моего мужа только из-за ролей, а сама хотела дойти с нашей труппой до Вены и остаться в столичном театре. Как же, ждали ее там! Таких красавиц пруд пруди! Меня хоть и заставил костюмами заниматься, а я все вижу – знаю, что в труппе делается!

Внезапно Анхен остановила поток слов:

– А кто ты такая, чтобы спрашивать?

Катарина оперлась о стол, придвинулась к Анхен, внимательно следя за выражением ее лица с мелкими птичьими чертами:

– Так может быть, ты знаешь, кто на самом деле убил Мариам?

Анхен не отвела глаз:

– Я бы с удовольствием всадила в нее нож, если б духу хватило. Мой муж пришел под утро, и от него пахло вином и ее духами, я за полгода изучила этот запах! Но я не стала устраивать скандал – когда Тобиас пьян, лучше не заводить его. Про себя я решила, что с меня хватит – я избавлюсь от нее!

– На что же ты рассчитывала?

Костюмерша понуро вздохнула:

– На что? Я думала, что, может, и вправду ее возьмут в Вену. Ведь герцог приедет на свадьбу, увидит наши спектакли, вдруг ему понравится. Хотя какая она актриса, вот если бы я вышла на сцену, у меня получилось бы гораздо лучше!

– Я видела, как Мариам играла, мне очень понравилось, особенно последняя сцена.

– Да что вы все понимаете в театре? – взвилась Анхен, вскочив и отбросив шитье. – Если бы Тобиас дал мне роль, я бы показала, что значит настоящая игра и настоящее чувство! А она не могла осилить эту сцену много дней! У нее только в спектакле все получилось – испугалась, наверное, что у моего мужа может лопнуть терпение и он перестанет закрывать глаза на ее капризы. Бездарная тварь, так ей и надо! – Анхен наконец выдохлась и вновь опустилась на стул. Схватив иглу, она начала быстро-быстро наметывать стежки.

Наблюдая за проворными движениями худых пальцев с выпирающими костяшками и остриженными ногтями, Катарина размышляла: «Человека лишили жизни. Из-за чего? Из-за ролей? Или из-за того, что она сыграла в своем последнем спектакле лучше, чем на репетициях? Нет, должно быть что-то более серьезное, чем закулисные игры в маленьком театрике. Пока была надежда на то, что Мариам сама покинет труппу, уехав в столицу, Анхен не решилась бы на убийство, да и сил у нее маловато. А ее мужу талант Мариам приносил неплохой доход. Да и иметь в любовницах такую роскошную, пусть и капризную, красавицу, несомненно, лучше, чем проводить время в перебранках со сварливой женой».

Она приоткрыла дверь, чтобы уйти. Анхен подняла голову вслед: