Королева нефритов - Икста Майя Мюррей Страница 27

Приподнявшись на локте, я посмотрела на него. Не вполне понимая, что делаю, подалась ближе. Лицо Эрика было немного помято, поразительно длинные ресницы дрожали, на щеке красовался багровый синяк. Я толкнула Эрика локтем.

Он открыл один глаз — словно дремлющий в зоопарке большой сытый лев.

— Вы заснули, — сказала я. — Не ушли в свой номер.

— Это мой номер.

— А! Ну, в общем, все равно. Пора вставать — сегодня утром мы отправляемся в Антигуа.

— Кофе, — сказал он.

— А как же. — Наклонившись, я пощупала болячку на ноге. — Вы всю ночь меня терроризировали.

— Что?

— Ваша голова лежала у меня на коленях.

Вскинувшись, он недоуменно заморгал:

— Ох, извините!

— Вы собирались заказать кофе.

— Да, конечно.

Вскочив с софы, он прошлепал к телефону, и через двадцать минут мы оба поглощали почти горячее и по-турецки густое черное варево, ели прекрасный поджаренный хлеб, посыпая его сахаром.

И лишь после этого смогли привести себя в некоторое подобие порядка.

Мы приняли душ, упаковали вещи, оделись: я — в юбку, свитер и красные кеды, Эрик — в джинсы и футболку с иероглифами со стелы Флорес. Футболка оказалась немного тесной, так что рисунок на ней выглядел слегка растянутым. Пройдя мимо других, шикарных гостей через украшенный золотом и бархатом вестибюль, мы вышли на улицу и наняли небольшой синий джип.

Эрик тут же погнал по шоссе, по привычке придерживая руль одним пальцем. Беспечно болтая о вчерашнем ризотто, он то прибавлял ходу, то тормозил. За окном машины пролетали дома, перемежающиеся зелеными лугами, по глубоким лужам пробирались «цыплячьи автобусы» с их радужными полосками. Я опустила стекло, чтобы влажный ветерок обдувал руку и щеку. В небе над нами появилась темная стайка птиц, и я провожала взглядом их треугольник до тех пор, пока он не скрылся за горизонтом.

Впереди лежала дорога на Антигуа.

Чтобы из столицы добраться до расположенного на юге страны города Антигуа, нам пришлось объезжать затопленный отрезок Панамериканского шоссе, пока не удалось вновь выбраться на нетронутый ураганом участок. Навстречу нашему джипу сквозь дождь и грязь пробивались замызганные фургоны и грузовики, сзади тащился изрядно побитый коричневый седан. Широкая, залитая водой дорога, по сторонам которой виднелись горы мусора, прорезала окружающую возвышенность, направляясь к трем стоящим рядом вулканам: Фуэго, Акатенанго и Агуа. С обеих сторон шоссе были зеленые холмы, на мокрых склонах которых росли гигантские банановые пальмы, папоротники, мескитовые деревья и низкий кустарник, испещренный розовыми и белыми цветами с редкими вспышками красной бугенвиллеи. Расчищенные участки были плотно застроены; виднелись оштукатуренные светлые дома, которые трудолюбивые местные жители ухитрялись поддерживать в приличном виде даже под мощным натиском здешней природы и климата.

Дома, стоящие в отдалении фермы и разбросанные здесь и там многочисленные магазинчики благополучно пережили все обрушивавшиеся на страну катастрофы благодаря тому, что были построены вдоль суперартерии, которую проложил в этой местности энергичный Инженерный корпус США. Решение о строительстве ПАШ, «Карретера интерамерикана», или, как его называют в наиболее благодушные моменты, «Шоссе дружбы», было принято в 1923 году на знаменитой пятой конференции панамериканских государств. На этом историческом собрании послы всех стран Америки одобрили резолюцию о постройке одной большой авеню — от Аляски на севере до Огненной Земли на юге. Преисполненные фантазии и адреналина, инженерные части вскоре начали прокладывать путь через джунгли. Под жуткие вопли обезьян-ревунов и защитников окружающей среды они вели свои тягачи все дальше и дальше, игнорируя опаснейших ягуаров и отворачивая носы от ароматов горящего дерева и резкого запаха бензина, — и так до тех пор, пока шумная, гладкая дорога не соединила север и юг континента. Гватемальский участок шоссе чрезвычайно извилист, поскольку здесь дорога пролегает вдоль многочисленных рек и ручьев, а также озер Атитлан и Аматитлан, как и маршруты путешествий де ла Куэвы и Гумбольдта, которые в засушливых местах выжили за счет того, что слизывали росу с листьев растений. Позднее появились гудрон, дорожная техника, а также выросшие на холмах постройки. Дорога кормила коммерсантов, торговцев и промышленников, хотя за прошедшие годы она повидала и немало людей, преследовавших совсем другие цели.

Глядя на пролетающую стаю птиц, я думала о том, что произошло через четыре десятилетия после исторической пятой конференции, когда страну охватила гражданская война и индейские повстанцы начали взрывать участки Панамериканского шоссе. После катастрофического переворота, в результате которого был свергнут в 1954 году президент Хакобо Арбенс, — переворота, который Соединенные Штаты не то организовали, не то поддержали, — повстанцы стали разрушать секции шоссе с помощью самодельного динамита и других подручных средств, которые использовали, чтобы уничтожать проезжающие армейские грузовики. Солдаты преследовали отступающих на север инсургентов, расстреливая их в лесу Петен, под мокрыми листьями банановых деревьев, прячущих древние руины построек майя. Во время войны, начавшейся в 60-х годах и продолжавшейся до 1996 года, погибло 140 тысяч гражданских лиц. И каждый год археологи вроде моей матери, Томаса де ла Росы и (до определенного момента) Мануэля Альвареса ездили в джунгли по этому шоссе, зачастую сильно разбитому взрывами и перекрестным огнем.

— Мои родители подружились с де ла Росой именно на этой дороге, — сказала я Эрику. — В 1967-м, за год до моего рождения. Они везли его с симпозиума, посвященного стеле Флорес.

— Того, который состоялся в Сальвадоре, когда де ла Роса удивил их своим докладом?

— Да. Моя мать потом говорила, что ехала по шоссе с печальным чувством. Несколько лет спустя она вернулась и увидела, что оно разбомблено. А еще она знала, что здесь находили тела тех, кого убили военные.

— «Исчезнувшие». Во время войны подобные вещи происходили довольно часто. До заключения перемирия армия уничтожила много народу. — Он прищурился на дорогу. — Даже не знаю, сможет ли страна когда-нибудь оправиться от этого.

Выглянув в окно, я увидела два колоритных «цыплячьих автобуса», несколько пикапов, грузовики, наполненные сломанными ветками и перевязанным проволокой металлоломом. И все тот же коричневый седан, который упорно следовал за нами с черепашьей скоростью. Это была большая четырехдверная машина, «тойота» одной из последних моделей. Номерной знак разглядеть невозможно, он был сплошь заляпан илом, который благодаря действию законов физики извилистыми струйками растекся по капоту. На забрызганном лобовом стекле дворники оставили два относительно чистых участка, сквозь которые можно было увидеть водителя. Лицо его (или ее) в тени широкополой шляпы казалось вырезанным из черной бумаги.

— Кто это? — спросила я.