Вверх дном - Жюль Верн Страница 28

Но, должно быть, плохо знали решительную Эвенджелину те, кто предполагал, что она окажется рабой своих человеческих слабостей! И если бы 9 апреля, когда миссис Скорбит впервые вошла в тюремную камеру, чьё-нибудь нескромное ухо приникло к замочной скважине, вот что – не без некоторого изумления – услыхал бы подслушивающий:

– Наконец-то, дорогой Мастон, я снова вижу вас!

– Это вы, миссис Скорбит!

– Да, мой друг. Целых четыре недели, четыре долгих недели длилась разлука…

– То есть как раз двадцать восемь дней пять часов и сорок пять минут, – сказал Дж.Т.Мастон, взглянув на свои часы.

– Наконец-то мы опять вместе!

– Но как вас допустили ко мне, дорогая миссис Скорбит?

– С условием, что я буду воздействовать всей своей безграничной любовью на того, кто мне её внушает…

– Что? Эвенджелина! – воскликнул Дж.Т.Мастон. – Вы решаетесь давать мне такие советы?! Вы могли подумать, что я предам наших друзей!..

– Дорогой Мастон! Неужели вы так дурно думаете обо мне? Я стану уговаривать вас жертвовать честью ради безопасности? Я стану толкать вас на поступок, который мог бы покрыть позором жизнь, всецело посвящённую глубоким размышлениям о высших проблемах механики?!

– Ну вот и хорошо, миссис Скорбит! Я рад видеть в вас прежнюю великодушную акционершу нашей Компании! Нет, я никогда не сомневался в вашем мужестве.

– Благодарю вас, дорогой Мастон!

– Ну, а мне самому… разгласить тайну нашего дела, указать, в какой точке земного шара состоится наш чудесный выстрел, выдать тайну, которую, к счастью, мне удалось скрыть, так сказать, в глубине самого себя, позволить этим варварам пуститься по следам наших друзей и прервать их работу, сулящую нам и славу и деньги?!. Нет, лучше мне умереть!

– О, благороднейший Мастон! – воскликнула миссис Эвенджелина Скорбит.

Эти два существа, тесно связанные своей преданностью одному и тому же делу, оба увлечённые им до безумия, не могли не понять друг друга.

– Нет, никогда, никогда не узнать им, какая страна предназначена моими вычислениями для совершения в ней великого замысла! – добавил Дж.Т.Мастон.

– Пусть меня убивают, если угодно, но им не вырвать у меня этой тайны!

– Пусть и маня убьют вместе с вами! – воскликнула миссис Эвенджелина Скорбит. – Я тоже не вымолвлю ни слова…

– К счастью, дорогая Эвенджелина, они не знают, что вам эта тайна известна!

– Неужели вы думаете, дорогой Мастон, что я способна выдать её, потому что я слабая женщина? Предать наших друзей и вас? Нет, мой друг, и ещё раз нет! Пусть эти пошлые люди поднимут против вас всех и вся, пусть весь мир придёт сюда, в эту камеру, чтобы вырвать у вас тайну… что ж! Я буду с вами, и нашим утешением будет сознание, что мы умираем вместе!

И если этим можно утешиться, то Мастону не стоило и мечтать об утешении более приятном, чем умереть в объятиях миссис Эвенджелины Скорбит!

Так заканчивалась их беседа всякий раз, когда эта превосходная женщина навещала узника.

А когда члены Комиссии по расследованию спрашивали её о результате свидания, она отвечала:

– Пока ничего… Может быть, со временем мне удастся добиться…

О женское коварство!

«Со временем!» – говорила она. Но время шагало большими шагами. Недели мчались, как дни, дни – как часы, а часы – как минуты.

Наступил май. Миссис Эвенджелина Скорбит ничего не добилась от Дж.Т.Мастона, а если уж такой сильной женщине пришлось потерпеть неудачу, то никто другой уже не смел рассчитывать на успех у него. Но неужели оставалось лишь покорно ждать ужасного несчастья? Неужели так и не представится случая предотвратить его?

Нет и нет! В подобных обстоятельствах бездействие недопустимо. И представители европейских государств стали ещё деятельней, чем когда-либо. Между ними и членами комиссии, которых теперь винили во всём, шла настоящая война. Вялый Якоб Янсен, несмотря на мирный нрав, присущий голландцам, ежедневно осыпал членов комиссии бранью и упрёками. Полковник Борис Карков вызвал на дуэль секретаря комиссии. Дуэль, правда, кончилась тем, что он только ранил своего противника. Майор Донеллан не брался ни за огнестрельное, ни за холодное оружие, – это против английских обычаев, – но зато в присутствии секретаря Дина Тудринка он, по всем правилам бокса, обменялся десятком кулачных ударов с Уильямом С. Форстером, флегматичным владельцем рыбных складов, подставным агентом Арктической промышленной компании, который в сущности не имел ровно никакого отношения к делу.

Действительно, весь мир считал американцев из Соединённых Штатов ответственными за поступки самого прославленного их соотечественника – Импи Барбикена. Уже толковали о том, чтобы отозвать посланников и послов, аккредитованных при неосмотрительном вашингтонском правительстве, и объявить ему войну.

Несчастные Соединённые Штаты! Они ничего так не хотели, как изловить Барбикена и К°! Напрасно они заявляли, что Европа, Азия, Африка и Океания могут с полным правом сами засадить его, где бы он ни нашёлся, – их никто не желал и слушать. А место, где председатель Пушечного клуба и его коллега занимались подготовкой своей проклятой операции, так и оставалось неизвестным.

Европейские державы твердили одно:

– В ваших руках Дж.Т.Мастон – их соучастник! Ведь Дж.Т.Мастон знает всё о Барбикене. Заставьте же Дж.Т.Мастона говорить.

Заставить говорить Дж.Т.Мастона! Легче было вырвать слово из уст бога молчания Гарпократа или из уст директора Нью-йоркского института глухонемых!

Всеобщая тревога всё усиливалась, а с нею нарастало и раздражение; наконец некоторые практичные люди вспомнили, что здесь могли бы пригодиться средневековые пытки, например, «испанский сапог» палача, клещи и расплавленный свинец, которые развязывали язык самому упрямому молчальнику, а также кипящее масло, испытание водой, дыба и т. д.

Почему бы не воспользоваться этими средствами? Ведь в былые времена суд, не задумываясь, применял их в делах значительно менее важных, очень мало затрагивавших интересы народов.

Но надо всё-таки признаться, что эти средства, которые оправдывались нравами прежнего времени, не годится употреблять в век доброты и терпимости, в век столь гуманный, как наш XIX век, ознаменованный изобретением магазинных ружей, семимиллиметровых пуль с невероятной дальностью полёта, в век, который в международных отношениях допускает применение бомб, начинённых мелинитом, робуритом, беллитом, панкластитом, меганитом и другими взрывчатыми веществами с окончанием на «ит», которые, впрочем, и в сравнении не идут с мели-мелонитом.

Поэтому Дж.Т.Мастону нечего было бояться пыток ни первой, ни второй степени. И оставалась лишь надежда на то, что он, наконец, сам уяснит свою ответственность и решит заговорить, а если нет – то, может быть, хоть случай скажет за него своё слово.