Шут - Эндрю Гросс Страница 3

Отряд остановился на площади. В старшем из рыцарей я узнал Норкросса, кастеляна нашего сеньора, его верного служаку. Оглядев деревушку, он громко спросил:

— Это Вилль-дю-Пер?

— Должно быть, мой господин, так оно и есть, судя по вони, — с презрительной ухмылкой ответил один из его спутников. — Нам было сказано держать на восток, пока не потянет дерьмом, а потом уже ехать прямо на сию вонь.

Присутствие этих людей не предвещало ничего хорошего. Я медленно направился к площади. Сердце тревожно стучало. Случиться могло что угодно. Где же Софи?

Норкросс слез с коня, за ним последовали остальные. Кони тяжело храпели. Под полуопущенными веками глаза кастеляна казались темными и лишь иногда поблескивали узкой серебристой полоской, на подбородке пробивалась редкая бородка.

— Приветствую вас от лица вашего сеньора, Болдуина, — громко, чтобы все слышали, начал он, выходя на середину площади. — До него дошло известие, что тут прошел какой-то жалкий сброд во главе с неким болтливым отшельником.

Пока кастелян держал речь, его люди начали шнырять по городку, расталкивая женщин, отбрасывая попадающих под ноги ребятишек, по-хозяйски заглядывая в дома. На их грубых лицах как будто было написано: «Убирайся с дороги, дерьмо. Ты — никто, пустое место. Мы здесь хозяева».

— Ваш господин попросил меня поговорить с вами, — объявил Норкросс. — Он надеется, что никто из вас не поддался бредням этого безумца. Хрен у него давно отсох, но мозги высохли еще раньше.

Теперь я понял, что делают здесь Норкросс и его приспешники. Они пытались пронюхать, кто из подданных Болдуина принял крест и ушел на восток.

Норкросс расхаживал по площади, пытливо вглядываясь в лица собравшихся.

— Ваш господин и повелитель — Болдуин, и ему вы обязаны служить, а не траченному молью, дряхлому отшельнику. Болдуину вы обязаны повиноваться, а не кому-то другому. Только он может защитить вас, а не какой-то папа римский.

Вот тогда-то я наконец увидел Софи, спешащую от колодца с ведром. С ней была жена мельника, Мари, и их дочь, Эме. Перехватив взгляд жены, я сделал знак держаться подальше от Норкросса и его головорезов.

Отец Лео выступил вперед.

— Если дорога тебе душа твоя, рыцарь, — смело сказал священник, — не хули тех, кто сражается ныне во славу Господа. И не сравнивай свою защиту с той, что дает святой папа. Это богохульство.

Отчаянные крики заставили нас повернуться. Два рыцаря из отряда Норкросса, схватив за волосы, тащили мельника Жоржа и его младшего сына, Ало.

Обоих бросили на землю посреди площади. Как они узнали?..

Норкросс как будто даже обрадовался. Подойдя к съежившемуся от страха мальчишке, он наклонился и сжал его лицо рукой в тяжелой перчатке.

— Вот как ты заговорил, священник? Значит, папа может защитить вас, а? — Он усмехнулся. — Ну что ж, почему бы нам и не проверить, чего на самом деле стоит его защита?

Как же мне было стыдно из-за нашей полной, очевидной беспомощности. Звеня мечом, Норкросс направился к испуганному мельнику.

— А скажи-ка, мельник, — усмехнулся кастелян, — разве не два сына было у тебя на прошлой неделе?

— Мой старший, Мэтт, ушел в Воклюз, — сказал Жорж и посмотрел на меня. — Учиться работе с металлом.

— Работе с металлом…

Норкросс кивнул и, поджав губы, улыбнулся, словно говоря: «Я же знаю, что это все куча дерьма». Жорж был моим другом. Сердце сжалось от сострадания. Я пытался вспомнить, какое оружие есть у меня на постоялом дворе и не могли бы мы, если понадобится, дать отпор рыцарям.

— Если твой старший сын ушел, — продолжал Норкросс, — то как же ты собираешься платить подати герцогу, ведь рабочих рук стало меньше на треть?

Взгляд Жоржа заметался.

— Мы справимся, мой господин. Я стану работать еще больше.

— Хорошо. — Норкросс снова кивнул и шагнул к мальчишке. — В таком случае ты справишься и без этого, верно?

Он схватил девятилетнего Ало за ворот, дернул вверх, ровно мешок сена, и потащил визжащего и брыкающегося парнишку к мельнице.

Проходя мимо притихшей дочери мельника, кастелян подмигнул своим людям.

— Угощайтесь. У нашего мельника такое милое зерно.

Рыцари расхохотались и, схватив кричащую бедняжку Эме, потащили ее в мельницу.

Страшный спектакль разворачивался на моих глазах. Норкросс снял с седла моток веревки и с помощью одного из своих прислужников начал привязывать Ало к большому мельничному колесу, наполовину сидящему в реке.

Бедняга Жорж припал к ногам кастеляна.

— Разве я не служил моему господину верой и правдой? Разве не исполнял все свои обязанности?

— Проси защиты у Его святейшества, — со смехом ответил Норкросс, захлестывая веревкой запястья и лодыжки мальчика.

— Отец, отец! — взывал насмерть перепуганный Ало.

Норкросс повернул колесо, и под отчаянные крики Жоржа и Мари их сын погрузился в реку. Подержав мальчика под водой, кастелян медленно поднял его над поверхностью. Ало вынырнул, хватая ртом воздух.

— Что скажешь, святой отец? — Презренный рыцарь повернулся к нашему священнику. — Так-то защищает вас ваш папа? Ты на это рассчитывал?

Поворот колеса, и ребенок вновь скрылся под водой. Городок содрогнулся от ужаса.

Я досчитал уже до тридцати.

— Помилуйте! — вскричала, падая на колени, Мари. — Он ведь всего лишь ребенок.

Норкросс не спеша взялся за колесо, Ало, задыхаясь, выкашливал попавшую в легкие воду, из-за двери мельницы доносились слабые крики Эме. Мне и самому не хватало воздуха. Необходимо было что-то делать, пусть даже рискуя собственной жизнью.

— Сир. — Я выступил вперед и поклонился Норкроссу. — Я помогу мельнику с податями. Он будет отдавать на треть больше.

— А ты еще кто такой, морковная голова?

Рассерженный рыцарь обернулся и с изумлением воззрился на мои ярко-рыжие волосы.

— Если так угодно моему господину. — Еще шаг вперед. И еще. Я готов был нести любую чушь, лишь бы отвлечь его от мальчика. — Мы дадим нашему господину два бушеля морковки!

Я собирался продолжить, заболтать его, рассмешить, потешить, сделать все, что в моих силах, но тут один из приспешников кастеляна пришпорил коня. Перед глазами мелькнула шипованная перчатка, и в следующее мгновение эфес меча обрушился на мою голову.

Я упал на землю, но все же услышал вскрик Софи:

— Хью, Хью!

— Этот, с морковной головой, должно быть, большой приятель мельника, — ухмыльнулся Норкросс. — Или его женушки. Так, говоришь, на треть? Что ж, от имени твоего господина принимаю это предложение. С сегодняшнего дня подати увеличены на треть.