Двойник Жанны де Арк - Юлия Андреева Страница 3

Он поднял Брунисенту на руки и закружил, точно она все еще была маленькой девочкой.

– Хорошо бы сыграть свадьбу на майских гуляниях, – предложил отец Брунисенты. – Как думаешь, даст маршал отпуск твоему сыну?

– Даст. Об этом договоренность имеется.

Рыцарь поставил Брунисенту на ноги, почтительно склонившись перед ней, словно и не целовал, и не обнимал ее до этого, дыша в лицо терпким запахом отборнейших вин.

Почему-то думая о свадебном сговоре, Брунисента представляла, что приехавший за ней сват вдруг хлопнет в ладоши и откуда-то к нему выйдут разодетые в дорогие одежды сарацины с сундуками, полными сокровищ. Они раскроют перед ней их один за другим, так что в зале станет светло, точно днем, от испускающих свет и жар драгоценностей.

Но ничего этого не произошло. Рыцарь лишь надел ей на шею потемневший от времени медальон с зубом святой Екатерины и фамильным гербом ле Феррон в виде сокола, зажавшего в лапах меч, на крышке.

Гийом ле Феррон, старый рыцарь, повелел ей хранить эту реликвию как зеницу ока.

Птица-ночь укрыла своими черными теплыми крылами благословенную или проклятую Францию, страну, где на престоле сидел безумный король, а армия мало чем отличалась от отрядов вольных стрелков да разбойников с большой дороги, где крестьяне съедали посевные зерна, потому что какой смысл сеять, если урожай все равно либо сожгут, либо отберут если не разбойники, так собственный сеньор.

Птица-ночь закрывала спасительной темнотой бедные крестьянские лачуги и башни одиноко возвышавшихся замков. Но в небе ярче обещания любви и спасения души горели звезды, и в их свете на лесных полянах весело кружились маленькие веселые феи и эльфы.

Они излучали свет, и сами становились светом.

Свет от крошечных лампад, которые несли прихожане церквей в День святого Иоанна, струился по водам прекрасной Луары, свет отражался от кольчуг и панцирей рыцарей и их оружия. Светились мистическим светом сердца людей, в которых жили любовь, вера и надежда. Ярче пламени светилось сердце Жанны Девы, и на свет этот летели благородные рыцари, честные сквайры и простые люди, желавшие перешибить хребет своей старой, никчемной судьбы ради судьбы новой, жизни вечной!

Прекрасное было время, прекрасное, страшное, но святое.

Мирно шуршали дешевые камышовые циновки под ногами в трапезном зале, где все еще пировали отец Брунисенты и его благородный гость рыцарь Гийом ле Феррон.

Счастливая и взволнованная сверх меры Бруня шла по замку, не чуя под собой ног. Из кухни доносились приглушенные голоса и бряканье посудой, из темноты бокового коридора, ведущего в помещение дружины, слышались смешки и возня. Бруня остановилась перед лестницей в башню, где располагалась ее светелка, и прижалась к стене. Так о многом еще следовало подумать, так много всего вообразить себе!

– Просватана! – зазвенело в сердце девушки. Тут же откуда-то из леса ей ответили колокольчики ликующего вместе с ней лесного народа.

– Просватана! – прошептала она, чувствуя, как сладко забилось сердце, и в то же время точно специально где-то в замке раздались мелодичные звуки канцоны.

– Просватана, – повторила она, прижимая пылающее лицо к холодной стене. – Просватана и невеста. Невеста, а скоро буду жена!

На счастье ли, на горе? На испытания или одного блаженства ради? Бруня возносилась уже мыслями к своему прекрасному будущему, где рядом с ней смелый рыцарь из отряда самого маршала де Рэ, и, может быть, даже она увидит Деву!

Чьи-то добрые руки обняли Брунисенту и помогли ей одолеть узкую лестницу и подняться наверх, старуха Эсфырь и служанки раздели ее и уложили в постель. Бруня проводила мутным взором уносящееся от нее лунное платье и заснула, погружаясь в ночные грезы о прекрасном рыцаре, имя которого Любовь.

Прошел месяц, пролетел другой. Бруня готовила приданое, подсчитывая дни до свадьбы, но ни от жениха, ни от его отца не было никаких вестей. Меж тем в замок Лероз то и дело прибывали гонцы, разносившие по всей Лотарингии новости с фронта.

От них обитателям замка стало известно, что 18 апреля 1430 года Дева, теперь уже в чине главнокомандующего французскими войсками, направила англичанам, осаждавшим Орлеан, четыре письма. В них она уведомляла своих врагов в том, что она – Жанна, прозванная Девой, послана самим Богом и по воле его намерена снять осаду. Посему она просила англичан внять желанию Господа и освободить Орлеан добровольно, отойдя к Ла-Маншу и заплатив за разрушения, причиненные в ходе военных действий, причитающуюся компенсацию. За что им, англичанам, будут прощены все их прегрешения перед Францией и ее народом.

План наступления, разработанный Жанной, был прост и ясен, словно удар честного меча. Она рассчитывала идти на Орлеан по северному берегу Луары и разместиться временным лагерем на подступах к городу. Вокруг стен Орлеана англичане соорудили деревянные передвижные бастилии, которые закрывали также и ворота в город. Не было бастилии только у одних-единственных ворот. Жанна рассчитывала именно здесь прорвать оборону противника одним мощным ударом. После семимесячной осады город не только израсходовал свои силы, но и весьма истомил англичан, укрывшихся за своими бастилиями и стенобитными орудиями. Захватчики не ожидают от французов решительных действий, а значит, будут застигнуты врасплох.

Кроме этого, Жанна рассчитывала деморализовать противника своим личным присутствием, так как суеверные английские солдаты считали ее самим исчадием ада, посланным им на погибель, страшной французской колдуньей. Как сражаться с нечистой силой? А кто его знает как. Бежать нужно, пока не поздно, а не биться с тем, что выше твоего понимания. Бежать, пока черные силы не захватили твоей воли и не отравили проклятиями твоих потомков до седьмого колена.

Таким образом, один мощный и неожиданный удар мог сразу же обратить в бегство захватчиков, прорвав блокаду.

Слушая своего главнокомандующего, генеральный штаб Жанны только посмеивался, генералы разводили руками или пожимали плечами. Виданное ли дело, стянуть все силы в одно место и затем нанести удар, в результате которого можно положить разом всю армию. Кто же так ведет войну? И откуда малолетка возьмет нужное количество солдат, когда загрохочут вражеские мортиры и две армии столкнутся в чистом поле? Именно солдат, а не отряды этого несчастного сброда, часть которого тут же поляжет, как скот на бойне, и часть дезертирует? Солдат, которые будут защищать своего дофина?

Поэтому они решили не слушать навязанную им Карлом Жанну, а, полагаясь на собственный опыт, в назначенный для выступления день увести войска не на северный, как хотела Дева, а на южный берег, где можно, встав лагерем, готовить постоянные и планомерные вылазки.

В воинстве Девы перед выступлением на Орлеан ощущался душевный подъем. С вечера оруженосцы клепали латы, чистили мечи, арбалетчики запасались дротиками и стрелами. Предчувствуя бой, лошади ржали, перебирая копытами и дрожа от охватившего их возбуждения. Наблюдая за опытными воинами, новобранцы старались не выказывать своего страха, балагуря и славя посланную самим Богом Деву.