Святой и грешница - Ульрике Швайкерт Страница 36

— Если у нее чума, то она умрет так или иначе. Но что будет с нами и с клиентами, которые каждый вечер приходят и уходят? Никто не знает, по каким признакам чума отыскивает своих жертв. Некоторые говорят, что Бог посылает нам ее в качестве наказания за греховное поведение. Это вполне возможно, но не думаю, что он отдельно выискивает каждого больного. Умирают и грешные, и праведные! Нет, должны быть другие причины. Когда дом охвачен огнем, то он перебрасывается на другие дома, если они построены слишком близко, и вскоре горит весь город. Появляются новые требования: переулки нужно расширять, строения должна разделять каменная стена.

Грет внимательно посмотрела на нее.

— Поэтому на домах, где были больные чумой, делали отметки и закрывали их. А добровольцы, имевшие дело с больными, носили длинную одежду и маски, чтобы дышать.

— Если мы будем находиться рядом с Жанель, то можем слечь с лихорадкой, и мужчины, которые проводили у нас время, и их семьи…

— Но что мы можем сделать? — Глаза Грет расширились. — Ты хочешь, чтобы ее бросили на телегу и отвезли в богадельню? Ты хочешь с ней так поступить? А что, если это не чума? Богадельня ее погубит!

Элизабет замялась.

— Нет, я не хочу, чтобы она еще больше страдала и умерла среди посторонних. Я ее очень люблю и переживаю за нее, а также за нас и за весь город. Кто-то, кто хорошо знает симптомы чумы, должен осмотреть ее!

— Ты ведь знаешь, что мадам это строжайше запретила. А она умеет наказывать за непослушание! Если наше подозрение подтвердится, мы должны учитывать тот факт, что наше заведение закроют и к нам не смогут приходить клиенты, чтобы тратить свои монеты. И тогда помилуй нас Бог! — Грет казалась не очень напуганной, на ее лице скорее читалась торжествующая решительность.

— Это, вероятно, то, чего так боится мадам и что хочет предотвратить. Но это может закончиться намного хуже! Если совет узнает, то нас здесь запрут. Заколотят гвоздями дверь и откроют лишь тогда, когда болезнь будет побеждена… или когда мы все умрем, — размышляла Элизабет.

— И, несмотря на это, ты хочешь ее кому-нибудь показать. — Это был не вопрос, но Элизабет кивнула.

— Да, потому что это нужно! Вот только я не знаю кому. Банщику или мейстеру Тюрнеру?

— Эй, где вы? — прозвучал внезапно разъяренный голос мадам. — Сколько вам нужно времени, чтобы очистить корзину?

Девушки поспешили к дому, чтобы продолжить работу. Спустя некоторое время Грет снова отвела Элизабет в сторону.

— Если мы действительно собираемся это сделать, то нам нужно отыскать отца Антониуса. Я только что немного расспросила Эстер. Она говорит, что он неустанно заботился о больных чумой, когда большинство лекарей покинули город. Под его попечением выжило больше больных, чем где-нибудь в другом месте. Нам нужно его найти!

— Спасибо, но я пойду одна. Достаточно будет, если только одна из нас ощутит на себе гнев мадам.

Грет открыла было рот, чтобы возразить, но остановилась и улыбнулась.

— Ты действительно смелая! Знаешь, вначале я немного недолюбливала тебя. Постоянно выражение печали и отчаяния на лице, что Бог именно на тебя взвалил эту тяжелую ношу. Бог был ко многим несправедлив! Не только к тебе. Думаешь, мы заслужили здесь жить и изо дня в день потакать клиентам и мадам? Но мы не причитаем и делаем все возможное, чтобы с этим справиться. Теперь я знаю, что и в тебе кроется боец. Это мне нравится!

Элизабет наклонилась и поцеловала ее в веснушчатую щеку.

— Спасибо. Где мне искать отца Антониуса?

— Во францисканском монастыре.

Элизабет ждала, пока мадам после обеда уйдет из дома, чтобы, незаметно ускользнув, поспешить в город. Она перешла оживленную Домштрассе и прошла по нескольким кривым улочкам, пока не увидела высокие стены монастыря. Сначала она постучала нерешительно, затем более энергично. Наконец она услышала шаги, и маленькое окошко в больших воротах открылось. Она смогла увидеть только серые глаза в обрамлении морщин и тонкий крючковатый нос.

— Что ты хотела, девушка?

— Могу я поговорить с отцом Антониусом? Мне очень нужна его помощь.

— Зачем?

— Я скажу об этом лично ему. Речь идет о его опыте обращения с больными. Пожалуйста, брат, позовите его, чтобы он сам решил, поможет он мне или нет.

Привратник недовольно фыркнул и закрыл окошко.

— Подожди здесь, — не очень отчетливо услышала она его слова сквозь толстые деревянные ворота.

Ей пришлось подождать, прежде чем окошко снова открылось. В этот раз на нее смотрели карие глаза. Элизабет еще раз повторила свою просьбу.

— Ты скажешь мне точно, в чем дело? Кто болен и о какой болезни идет речь? И почему ты пришла именно ко мне? Разве в городе больше нет банщиков или лекарей?

Посмотрев на переулок, в котором люди занимались своими повседневными делами, Элизабет снова взглянула в карие глаза.

— Отец, если возможно, мне хотелось бы обсудить это с вами наедине.

Она выдержала его пытливый взгляд. Отец Антониус вопросительно поднял брови, затем отвернулся и дал указания сторожу открыть дверь. Скрестив руки в широких рукавах своей рясы, он вышел на улицу.

— Пойдем к церковному кладбищу, — предложил он. — Там нам никто не помешает.

Он открыл решетчатую дверь из кованого железа, ведущую на маленькое монастырское кладбище. С трех сторон оно было окружено стеной, а четвертой границей служила церковь.

— Что же это за особенная болезнь, которая заставила тебя предположить, что именно с моей помощью можно ее вылечить? Я простой францисканский монах, проведший большую часть своей жизни за этими стенами.

Элизабет опустила взгляд на надгробный камень.

— Три года назад вы были не за этими стенами, а делали много добрых дел в городе. Приходили к больным, от которых другие отказались, и ухаживали за ними. Вы многих спасли. Люди помнят об этом!

— Три года назад, говоришь?

Она кивнула и увидела, как по его прежде спокойному лицу проскользнул ужас.

— У нас не так много опыта с этой болезнью, как у вас, поэтому прошу вас пойти со мной, чтобы осмотреть одну больную и получить ответ: оправданы ли наши самые худшие опасения.

— Я нечасто бываю в городе, но могу предположить, что эта желтая лента означает, что ты говоришь о непотребном доме у еврейского кладбища.

Элизабет кивнула.

— Да, правильно. Понимаю, что в ваших глазах это должно быть наихудшее греховное место. И все же прошу вас пойти со мной.

Монах пожал плечами.

— Разве наш Спаситель пришел не на грешную землю, чтобы провозгласить радостную весть? Кто я такой, чтобы избегать этого места? Я только хотел бы взять кое-какие инструменты. Подожди меня здесь, я сейчас вернусь.