Братство Святого Грааля. Амулет воинов пустыни - Райнер М. Шредер Страница 37

Ахмед Гавар ничуть не походил на повара — он был настолько тощим, что, казалось, даже еда собственного приготовления не могла пробудить в нем аппетит. Его худое лицо с глазами, как у бродячей собаки, обрамляла всклокоченная бородка. Но когда Ахмед увидел Масламу и его спутников, в его облике снова появилась жизнь. Он поручил мясо заботам своего младшего сына, невероятно похожего на отца, отвесил Тарику почтительный поклон и вместе с гостями удалился в пальмовую рощу, дабы обстоятельно рассказать им о дворце эмира Тюрана эль-Шавара Сабуни. Ахмеда несколько удивило, что вместе с Тариком и Масламой в рощу отправилась и необычно крупная, закутанная с головой женщина, которая запросто уселась рядом с мужчинами на песок. Но в конечном счете это было не его дело.

Прежде чем начать рассказ, Ахмед Гавар в лучших базарных традициях завел разговор о цене своих знаний. Маслама тут же пришел ему на помощь, не раз напомнив о том, что выдавать такие сведения крайне опасно.

Тарик терпеливо выслушал эти разглагольствования и в итоге согласился с ценой, которая лишь немного отличалась от заранее оговоренной.

Он достал перо, чернила и пергамент, а сам ящичек использовал в качестве письменного стола.

— Начнем, — сказал тамплиер, обмакнув в чернила перо и протягивая его Ахмеду. — Нарисуй мне как можно подробнее дворец и сад — так, как их смогла бы увидеть птица с высоты своего полета.

— Господин, лучше тебе это сделать самому, — произнес Ахмед, возвращая перо. — Я только испачкаю драгоценный пергамент.

После этого он подобрал веточку и принялся водить ею по песку.

Ахмед оказался прав. Ему действительно не следовало рисовать на пергаменте, ибо с каждым новым вопросом Тарика ему приходилось дополнять свой рисунок новыми мелочами, которые требовали очередных исправлений, а затем и увеличения рисунка в целом. Только когда бывший повар заявил, что теперь план усадьбы максимально точен, Тарик перенес схему на пергамент.

— Теперь о подвалах, — продолжил Тарик, после того как срисовал план. — Можешь ли ты рассказать о них подробнее?

— Да, господин. Мне довелось узнать о них многое, в том числе и по собственному опыту, — мрачно ответил Ахмед. — Этот тиран, старший повар, однажды обвинил меня в краже нескольких кусков баранины, и меня бросили в подвал. К счастью, Аллах вмешался в мою судьбу, и вскоре выяснилось, что баранину украл другой повар.

— Так нарисуй же скорее этот подвал, — потребовал Тарик.

После того как на втором куске пергамента появилась схема подвала, Тарик задал Ахмеду еще ряд вопросов, касавшихся повседневной жизни дворца. Он хотел знать все. Рыцари могли использовать любую мелочь, составляя план по освобождению Герольта и Мориса. Больше всего Тарика интересовала охрана дворца, а также численность и привычки охранников самого эмира.

Ахмед выложил все, что знал, и закончил свой рассказ небрежным замечанием:

— Правда, большая часть охранников вскоре уедет с эмиром.

— Откуда ты об этом знаешь? — спросил Тарик, едва сдерживая волнение.

— От жены. Ее сестра стирает белье во дворце, — ответил Ахмед Гавар. — Она сказала, что через три дня эмир уезжает на охоту в горы.

— Как долго он будет отсутствовать?

Тощий повар пожал плечами.

— Эмир никогда не возвращается с охоты раньше чем через неделю. Иногда он охотится и две недели, и даже три. Особенно в такое жаркое время. В горах жара переносится легче.

Тарик поблагодарил Ахмеда, простился с ним и с Масламой, а затем вместе с Мак-Айвором отправился назад в город.

На оживленных улицах столицы рыцари не решились обсуждать сведения, полученные в пальмовой роще. Лишь в своем убежище они поделились друг с другом своими мыслями, а затем углубились в изучение рисунков, нанесенных на два куска пергамента.

— Ясно одно, — сказал Тарик. — Какой бы план освобождения мы ни выработали, нам все равно придется ждать момента, когда эмир уедет на охоту. В его отсутствие дворец, конечно, будет охраняться не так строго.

Мак-Айвор с ним согласился.

— И еще. Нам необходимо приобрести оружие, причем лучшего качества.

Слава богу, внешность Тарика позволяла ему выдавать себя за мусульманина, потому что в случае продажи оружия христианам по законам мамелюков полагалась смертная казнь всем участникам сделки.

В тот же полуденный час Махмуд, получив второй золотой пятиугольник и отведя Беатрису в гарем, связал свои вещи в узел и покинул дворец. Герольт и Морис узнали об этом, когда вечером Саид наполнил их кувшин водой и бросил им за решетку две лепешки. Надсмотрщик ругал Махмуда на чем свет стоит, ведь тот оставил ему самую грязную работу.

— Ты понял, о какой грязной работе он говорил? — спросил Морис, когда Саид, проклинавший все на свете, ушел. — Он ведь ничего не делает, только доставляет нам воду и хлеб. Даже новую солому ни разу не принес.

Герольт пожал плечами.

— Что же ты хочешь от такого человека? — ответил он и произнес изречение из Библии: — «Путь ленивого — как терновый плетень». Он сам обрекает себя на несчастья.

Следующим утром к тамплиерам явились незваные гости. Два человека, которые спустились к ним в сопровождении жирного Кафура, оказались вовсе не надзирателями, а телохранителями эмира — рыцари сразу опознали их по черным златотканым одеждам. Обнажив свои кривые сабли, они заняли места возле решетки, за которой сидели Герольт и Морис.

— Поднимайтесь! Встать, неверные крысы! — взвизгнул евнух. В глазах его полыхала ненависть. — Эмир приказал привести вас к нему. Он расскажет вам кое-какие новости. И заодно приготовьтесь расстаться с головой!

— Кафур, если бы тебя нарисовали на стене, никто не посмел бы подойти к тебе и на десять шагов, — произнес Морис.

Герольт предостерегающе взглянул на него.

— Сейчас не лучшее время дразнить Кафура, — сказал он. — Вряд ли у эмира для нас хорошие новости.

Насколько верны были эти смутные догадки, рыцари убедились сразу же, как только их вывели во внутренний двор. Одного взгляда на Махмуда и Беатрису было достаточно, чтобы страх пронзил их до мозга костей. У них разом рухнули все надежды, прежде всего те, которые Морис связывал с девушкой.

Тихо скуливший Махмуд стоял на коленях со связанными за спиной руками перед балдахином, который четверо слуг держали над эмиром Тюраном аль-Шаваром Сабуни. Одежда охранника была порвана в клочья, на спине его красовались ужасные следы от палок. Пятки Махмуда были изуродованы не меньше. Похоже, Махмуда избивали с особой жестокостью.

Рядом с ним на каменных плитах стояла коленопреклоненная Беатриса. Она дрожала всем телом и от страха с трудом могла держаться даже на коленях. Тело ее качалось как травинка на ветру. Девушка всхлипывала, и слезы градом катились по ее бледному лицу.