Кровавые вороны Рима - Саймон Скэрроу Страница 38

– Спроси, почему он так боится центуриона Квертуса? – с натянутой улыбкой обратился он к Требеллию.

Похоже, вопрос удивил декуриона, но высказывать свои соображения он воздержался. При имени Квертуса пленник судорожно сглотнул и уставился в землю.

– Смотри, как подействовало! – Макрон подошел к силуру и пнул сапогом в бок. – Ну, отвечай!

Силур поджал ноги и убрал голову в плечи, как побитая собака, а потом заговорил тихим прерывистым голосом.

– Говорит, Квертус – порождение сил тьмы. Он сжег множество деревень, уничтожая все живое на своем пути. Не щадит даже младенцев, собак и тех истребляет. Жестокость Квертуса не знает границ, он поклоняется темным богам и приносит в их честь кровавые жертвы. Отправляясь в бой, он натягивает на себя кожу, содранную с побежденных могучих воинов. Квертус пьет кровь убитых людей и ест человеческое мясо. Его воины рабски подчиняются воле командира и во всем подражают. Они повсюду сеют смерть и разрушения. Одним словом, ведут себя как…

Требеллий попросил пленного повторить последнее слово и после недолгих колебаний перевел:

– Самое подходящее слово в латыни, которым он называет Квертуса и его людей, «дикари».

– Дикари? – расхохотался Макрон. – Подумать только, дикари! И это про римлян? Вот наглый сукин сын! Требеллий, отойди-ка в сторонку. Сейчас я покажу этому ублюдку дикарей!

– Угомонись, Макрон, – прервал друга Катон. – Оставь его в покое.

Префект в задумчивости разглядывал силура. Квертус, несомненно, наводит ужас на местное население, и это неплохо. Если можешь вселить страх в душу противника до встречи в открытом бою, считай сражение наполовину выиграно. Разумеется, силур преувеличивает жестокость центуриона, и неудивительно. Слухи всегда обрастают самыми невероятными подробностями. Да, центурион Квертус сторонник крутых мер, и использует суровые методы для победы над врагом. Но остальное – полная чушь! Нечто из области ночных кошмаров. Однако теперь Катон знает слабое место пленника.

– Спроси еще раз, где находится его деревня, – обратился он к Требеллию. – Скажи, если не ответит, отвезем его в Брукциум и передадим для допроса Квертусу.

Услышав перевод, силур вздрогнул как от сильного удара, и Катон понял, что перспектива попасть в руки печально известного центуриона приводит пленного в ужас. Всплеснув руками, он подался вперед к Катону и принялся о чем-то умолять.

Декурион с довольным видом перевел его речь:

– Молит вас о пощаде. Просит не отсылать в Брукциум, а отправить в Глевум. Лучше участь раба, чем встреча с Квертусом. Ну, потом стал бормотать молитвы своим богам.

Наклонившись вперед, Катон ткнул пленного в грудь костылем.

– Тогда говори: где находится твоя деревня? Если скажешь, даю слово спасти тебя и всех жителей. Да, вас обратят в рабов, но не сожгут заживо и не зарубят мечом. Ну, говори!

Из груди Турра вырвался хрип, и он покачал головой, разрываясь между страхом перед встречей с лютым врагом, преследующим в кошмарах, и позором предательства. Скрипнув зубами, он склонил голову и снова ушел в себя.

– Ну что, продолжить допрос? – подмигнул Требеллий. – Теперь, когда вы нагнали на негодяя страха, очередная взбучка окончательно его сломит.

Катон на мгновение задумался. Несмотря на страх, силур не выдал семью, вероятно, цепляясь за слабую надежду, что по дороге в Брукциум римляне подвергнутся нападению. Однако, если удастся добраться до форта без приключений, пленнику придется принять выбор, предложенный префектом.

– Нет, подними его, – приказал Катон Требеллию. – Выведи на улицу и как следует свяжи на ночь. Да смотри, чтобы он ничего с собой не сделал. А лучше сходи к опциону и скажи, чтобы велел своим людям время от времени проверять, как пленный себя ведет. Ну ладно, на сегодня все.

Требеллий поставил пленного на ноги.

– Пойдем, моя прелесть. Пора баю-бай.

Вытолкав силура из столовой, декурион захлопнул за собой дверь.

– Хочу поговорить с опционом, что командует фортом, – обратился Катон к Децимусу, который, пристроившись в углу, жевал кусок сушеной говядины.

Вскочив с места, Децимус захромал к выходу. После недолгого молчания Макрон указал на миску с похлебкой, предназначенную Катону.

– Может, поешь?

Похлебка остыла, превратившись в желеобразную массу.

– Нет, угощайся, если хочешь.

Пока Катон размышлял над создавшейся ситуацией, его друг быстро расправился со второй порцией похлебки.

– Чем ближе к Брукциуму, тем больше чудес. Даже если половина болтовни нашего приятеля Турра – правда, мы попали в хорошую переделку. Тебе не кажется, что кое-кому это выгодно?

– То есть как это выгодно? – не понял Макрон.

– До отъезда сюда мы не обзавелись многочисленными друзьями в Риме. Чего не скажешь о врагах. Вот почему Нарцисс оказал нам милость, отослав как можно скорее в Британию.

– И вот мы на месте. Так в чем загвоздка?

– А в том, что это место находится по дороге в один из самых отдаленных фортов, окруженный вражескими воинами, а командует гарнизоном кровожадный маньяк. Знаешь, Макрон, создается впечатление, что нас умышленно отправили в западню.

– И чья это работа?

– А ты как думаешь? Наверняка дело рук Палласа.

Катон мысленно представил масляную физиономию вольноотпущенника-грека, ставшего советником императора. Слуги, окружающие стареющего, теряющего силу императора, строили планы, как получше устроиться, когда на трон взойдет его преемник. Паллас спелся с новой женой императора Агриппиной и ее сыном Нероном. Возможно, Нерон уже взошел бы на престол, если бы Катон и Макрон не спасли жизнь Клавдию, когда на императора совершилось покушение.

– Мы расстроили заговор Палласа против императора, – вздохнул Катон. – И он хочет отомстить, а заодно спрятать все концы в воду.

– Жаль, что проклятому греку удалось выйти сухим из воды. И все-то ему нипочем.

– Верно. Но нам-то известно о его делишках. И пока мы живы, Паллас видит в нас возможную угрозу и не допустит, чтобы мы предали гласности все, что знаем. Хотя мало кто нам поверит. Для Палласа лучший выход отправить нас на верную смерть.

– Похоже, у тебя неважно с памятью. Когда Нарцисс велел нам ехать в Британию, форт еще не был построен. А твой предшественник погиб незадолго до нашего назначения. Так что новость никак не могла дойти до Рима до нашего отъезда.

– Ну и что? Детали роли не играют. Я думаю, как только Паллас узнал о нашем назначении в Британию, он тут же отправил весточку одному из своих шпионов с приказом позаботиться о нашем провале. То есть послать туда, откуда не возвращаются. Сдается мне, у Палласа есть свой человек в окружении губернатора, если не сам губернатор. Кем бы ни были эти люди, они постараются найти верный способ с нами расправиться. Брукциум идеально подходит для этой цели. А поскольку прежний префект погиб, нет нужды искать для него новую должность. Так что все сыграло на руку Палласу.