Эльфред. Юность короля - Вера Ковальчук Страница 39

Прыгая, он не думал о том, что, возможно, прыгает навстречу собственной смерти. Он вообще ни о чем не думал, просто приземлился на одного из норманнов и ткнул вперед мечом. Клинок попал во что-то мягкое, и норманн под Эльфредом завозился, воя от боли. Принц вскочил на ноги с легкостью, будто на нем не было навьючено несколько десятков фунтов железа, и тут же атаковал другого датчанина — оскаленного дюжего мужика с плечами пахаря.

А за его спиной уже орали саксы. Сколько нужно времени, чтобы опытные воины сообразили, что к чему? Считанные мгновения. Датчане накинулись на дерзкого парня, посмевшего врубиться в их строй, а саксы накинулись на датчан, отстаивая младшего брата своего короля и такого смелого бойца. Строй северян лопнул посередине, и британцы ворвались в пролом, как клин в бревно, разрывая его на части, кромсая и вцепляясь в каждого врага, какой попадался им на пути.

Пехота добежала до места боя, когда исход схватки был уже предрешен. Викинги не сдавались, и никто им не предлагал сдаваться — их просто истребляли, зверея от запаха и вида крови и от осознания, что именно эти северные головорезы донимают Британию уже не первое десятилетие. Кто-то из датчан успел сбежать, и саксы понимали — они предупредят основные силы.

— Истребить всех до последнего! — заорал Этельред. Его услышали все.

Оставшиеся в живых норманны вновь сумели выстроить стену щитов, покороче и победнее, чем прежняя, но такую же несокрушимую. Теперь, оберегая себя от таких бешеных лошадей, как жеребец Эльфреда, они выставили копья подальше, и стали медленно пятиться назад. Дорога для отступления была очень удобна — не слишком широка, не слишком узка, деревья и кусты так близко подступали к ее краю, что обойти и атаковать с флангов саксы не могли. Они лишь надеялись на то, что рано или поздно полоса чащи сменится полем.

И лес в самом деле скоро закончился, но желанной полной победы открытое пространство британцам не принесло. Стремительно расступившись, деревья явили взорам нападающих серый приземистый замок вдалеке и черные от свежей, недавно вывороченной земли защитные валы лагеря норманнов. Они казались особенно черными на фоне бескрайнего поля, покрытого редкими пятнами выпавшего накануне снега.

И здесь, на поле, саксов ждали все датчане, которые успели снарядиться к бою. Из лагеря набежали новые и новые воины, успевшие натянуть кожаную рубаху и подхватить щит, и Этельред понял — ему предстояла нелегкая задача. Он заорал, пытаясь выстроить свою армию в некое подобие строя, чтоб противостоять стене щитов, но воины его не слушали. Каждый рвался в схватку, поскольку ничто так не воспламеняет жаждой победы и боевым пылом, как отступление противника.

Датчане быстро, но и без излишней спешки строили ровную полосу деревянных кругов с помятыми умбонами, кругов, над которыми, подобно странным холмикам, вырастали шлемы. Некоторые норманны были без шлемов, или вовсе без доспехов, но таких старались не ставить в первый ряд. Вытянувшись в линию и загнув фланги немного назад — для устойчивости — строй двинулся на саксов.

— В линию! — вопил король. — В линию!

Кто-то услышал и попытался подчиниться, кто-то не слышал и слышать не мог — когда глаза захлестывает ярость, уже ничего не слышишь и не понимаешь. Удар датчан был сокрушителен. Клин, в который превратился ровный строй, разбил ряды британцев, и тем пришлось отступить — сперва на несколько шагов, потом еще на несколько, потом еще… Саксы пятились, не желая признавать, что они слабее. Да и не были они слабее, просто норманнам больше везло.

— В линию! — кричал король.

Эльфред, который волей случая оказался на противоположном фланге, подхватил этот крик и, сорвав с седла ножны меча и вложив в них клинок, принялся размахивать им, не стесняясь время от времени приложить своим соратникам по спине или плечам. Он снова взобрался на своего коня — жеребца поймал и привел ему Алард — и теперь возвышался над пехотой, как замковая башня над пахотными полями.

— В линию-у! — вторил он.

Воины Уэссекса и Мерсии все-таки смогли собраться, остановились, впились ногами в землю и выставили щиты. Эльфред едва успел выдрать из ножен свой клинок, когда его повело вперед, прямо на рослого датчанина с косматой бородой и без шлема. Взлетевший наконечник копья нырнул прямо к шее жеребца. Оберегая своего коня, принц дернул повод. Копье свистнуло в пол-ладони от шелковистой кожи, обдав дрожащие ноздри коня запахом железа и крови, и перепуганный скакун второй раз за день попытался встать на дыбы.

На поле битвы было очень тесно. Жеребец плясал, топча как чужих, так и своих, и его хозяин отпустил повод. Чтоб не упасть, ему пришлось снова спрыгнуть на землю, и, мысленно молясь, чтоб конь не ударил его копытами в спину, принц сцепился с норманном. Датчанин был опытный, сильный, он натужно гудел, будто охотничий рог, и ухал, когда возносил меч над головой. Щит у него был огромный — эдакий темно-красный круг со скрепами по краю, которых было так много, что они слились в единую серую стальную полосу.

Эльфред успел ударить в этот щит три или четыре раза, норманн же в свою очередь увлеченно колотил по его щиту в ответ. Под ударами тяжеленного датского меча у принца скоро онемела рука, но тут слева, как джин из бутылки, выскочил Алард и накинулся на норманна с удвоенным пылом. Конечно, датчанин был не один, его поддерживали соратники, такие же ярые и рослые, но когда вокруг Эльфреда начали сплачиваться его люди, все изменилось, и если досего момента каждый сопротивлялся норманнам, как мог, то теперь по правую и левую руку принца стало вырастать ядро отряда.

Алард скоро оттеснил младшего брата короля назад, в гущу войска британцев.

— Хватит! — закричал он, потому что иначе было не слышно. — Хватит, помахал мечом. Ты — предводитель, ты должен думать и говорить другим, как поступать. Не лезь!

— Оставь меня, — Эльфред оттолкнул Аларда. — Отправляйся в бой. И передай моим людям — пусть медленно отступают. У самого леса — удобное для обороны место. Давай.

Элдормен слегка улыбнулся, но эта улыбка утонула в бороде, принц ее не заметил. Он поискал взглядом брата, и, заметив его, немного успокоился — все в порядке. Этельред сидел верхом, он размахивал руками и что-то кричал одному из своих эрлов. Должно быть, отдавал распоряжения. Поле перед датским лагерем напоминало ведьмино варево, где кипели тысячи человеческих голов и рук, размахивающих оружием. Те, кто не мог дотянуться до врага, потому что видел впереди только спины своих соратников, пытались ударить копьем или мечом через их головы.

Эльфред взглянул на лагерь норманнов — оттуда выбрался большой отряд воинов, и быстрым шагом направился в битву. Среди простых тусклых шлемов и голов, прикрытых кожаными шапками, сиял ярко начищенный шлем с наличьем, судя по всему, отделанный золотом. На кольчуге рослого воина с роскошным шлемом сияло широкое золотое ожерелье, как вызов любому саксу, который пожелает завладеть ценными доспехами и великолепным украшением.

«Это, разумеется, предводитель, — подумал Эльфред. — Хорошо было бы с ним схватиться». Но в следующий миг он вспомнил, что речь идет не о поединке, а о целой битве. Надо выигрывать битву, но выиграть ее, похоже, не удастся. Саксы устали, они растеряны, и собрать их вместе прямо сейчас, выстроить несокрушимую оборону невозможно. Его отряд медленно отступал, как Эльфред ивелел, чтоб занять более удобное место для обороты. Остальные, заметив это, последовали их примеру, но совсем не так организованно.