Меченый Маршал - Александр Трубников Страница 4

Почти над самой землей хищная птица выставила вперед когти и с шумом расправила крылья. Ласка опомнилась слишком поздно — она пискнула и метнулась в бок в поисках спасения, обреченно наблюдая за тем, как небо закрывает огромная тень. В этот самый момент одна из каменных плит рядом с ней зашевелилась, и с шумом поехала в сторону, открывая путь к спасению. Ласка не разбирая дороги, ринулась в темноту, а раздосадованный лунь заложил крутой вираж, и в несколько мощных взмахов вернулся к облету.

Хорошо замаскированный люк раскрылся до половины. Дмитрий осторожно выглянул наружу, осмотрелся по сторонам, убедился, что вокруг нет ни души и помог выбраться из убежища своему спутнику.

Дмитрий, бывший наемник латинского императора Балдуина, после того, как Константинополь отвоевали греки, был брошен своим хозяином на произвол судьбы. Опасаясь мести гвардейцев Михаила Палеолога, он попросил убежища у тамплиеров, и приор Романии и Мореи, Ронселен де Фо, принял его на службу. Но на Эгнатиевой дороге на отряд де Фо, движущийся в Фивы, напали генуэзцы. Из всего отряда уцелели только Дмитрий и де Фо. Приор был ранен в плечо арбалетной стрелой, но перед тем как потерять сознание, объяснил Дмитрию дорогу к развалинам бывшего командорства, где сохранилось тайное убежище. Там они и спрятались от погони.

На двенадцатый день вынужденного сидения в подземелье де Фо поправился настолько, что вполне мог ехать верхом без посторонней помощи. Разбойники, так и не напавшие на их след, как осторожно выяснил Дмитрий, поднимаясь иногда на поверхность, пометавшись дня три по окрестным деревням, давно убрались в сторону Константинополя. До ближайшей деревни, где можно было купить лошадей, был день пути.

Солнце было в зените, когда они выбрались, наконец, на древнюю римскую дорогу и размеренно зашагали, по остаткам брусчатки, ведя попутно разговор.

— Мессир Ронселен, — вновь задал давно мучившие его вопросы Дмитрий, — а почему орден все это время держал Плащаницу в обреченном Константинополе? Ведь ее пришлось так спешно и с таким риском оттуда забирать? А если бы мы с вами не ушли от засады? И что теперь с ней делать? И зачем вы забрали голову короля Фессалоник из могилы?

— А где по-вашему держать погребальный покров Господа, сир рыцарь? — с обычной своей ехидцей задал встречный вопрос де Фо, — замки в Святой Земле, принадлежащие ордену, постоянно находятся под угрозой захвата. Надежен лишь Кипр, но путь к нему неблизок, и полон опасностей. Европа, конечно, имеет свои преимущества, но там почти нет наших боевых отрядов, и случись что, реликвию некому будет защищать. Вот капитул и принял решение десять лет назад — оставить все пока как есть, и не доверять Плащаницу превратностям морского и сухопутного пути. Тайники у нас везде устроены надежные.

Останки короля Бонифация де Монферрата я взял с собой для того, чтобы по его завещанию, оставленному братьям Суассонского монастыря, похоронить в одном из главных храмов ордена — скорее всего в лондонском Тампле.

Купив в ближайшем селении трех недорогих крестьянских коней, и оседлав их, де Фо и Дмитрий отправились в сторону Фессалоник, откуда их путь лежал на полуостров Пелопонесс, в последнее государство франков на греческих землях — Морею.

Историю этой страны Дмитрий, служивший при дворе латинского императора, знал очень хорошо. Еще при жизни Бонифация де Монферрат несколько франкских нобилей, под рукой нового короля захватили у греков Центральную Грецию и полуостров Пелопонесс, и создали два герцогства.

Новые франкские владения получили неизвестно откуда взявшееся название Морея, а возглавили их племянник шампанского маршала, Жоффруа де Виллардуэн и приближенный к Бонифацию бургундский барон Оттон де ла Рош. Они принесли Бонифацию вассальную присягу, и получили от нового сюзерена титулы — Виллардуэн — князя Ахайского, а де ла Рош — герцога Афинского.

Князь и герцог, а затем и их наследники оказались мудрыми правителями. Они не допустили разорения земель и примирили греческое население с новыми франкскими сеньорами. Земли хорошо управлялись и процветали.

Морейские князья имели огромные доходы в 100 000 византийских иперпиров в год, из которых 22 000 отправлялись на поддержание Константинопольского императора. Бароны Мореи были знамениты на всю Европу, а двор Виллардуэнов являл пример рыцарской доблести и куртуазности.

Но в 1259 году войско Мореи было разбито армией Михаила Палеолога, а князь Гийом Виллардуэн попал в плен, где и находился до сих пор. Де Фо рассказал, что сейчас, в отсутствие князя, государством правит на правах регентши его жена вместе с советом баронов. Переговоры с Палеологом о возвращении князя из плена ведутся давно, но греческий император требует за его свободу три главных морейских крепости, на что герцог Афинский и бароны Ахайи не соглашаются.

Влияние тамплиеров при обоих дворах было очень велико, и благодаря посредничеству ордена переговоры по освобождению князя Гийома почти завершились. Именно с этой миссией де Фо и пребывал в Константинополе во время неожиданного падения города и бегства императора Балдуина. С воцарившимся в столице Палеологом де Фо договорился по всем пунктам, и вез договор в Андравиду, на утверждение баронского совета.

* * *

На четвертый день пути, в крепости Серра де Фо нанял отряд из трех бургундских рыцарей по обычной цене — одну серебряную марку в неделю за всадника, и марку в месяц за оруженосца, с хозяйским столованием и ночлегом. Теперь они двигались в столицу герцога Афинского, город Фивы, с эскортом, достойным приора тамплиеров и морейского посланника, доставлявшего весть от нового константинопольского басилевса.

Генуэзцы, которые напали на них по дороге, судя по всему, достигнув Константинополя, выяснили кто именно стал их жертвой и, как предположил де Фо, сидели там тише воды и ниже травы, а всего вероятнее, давно вернулись домой.

На десятый день пути они, объехав стороной неспокойные Фессалоники, достигли крепости Ламия, как и многие здешние владения принадлежавшие некогда ордену Храма. Земли здесь были густо заселенные и ухоженные. Кругом, куда не кинь, простирались пастбища, пшеничные поля, а также рощи оливковых и шелковичных деревьев.

Разбойничьи шайки, состоящие в основном из македонцев, влахов и греческих крестьян из горных селений, изредка встречавшиеся на пути, в отличие от генуэзцев, исчезали из виду, лишь только разглядев рыцарские доспехи бургундцев, и белый орденский плащ де Фо. Остаток поездки так и прошел бы без особых происшествий, если бы не приключение, произошедшее менее чем в дне пути от Фив.

Миновав границу Афинского герцогства, с вершины очередного холма они разглядели в долине многочисленную шайку оборванцев, которая облепила дорого украшенную дорожную карету, на дверцах которой были изображены увенчанные коронами гербы. Разбойники, только что расправились с охраной, и ломились внутрь.

По команде бургундского командира, шевалье ле Бона, отряд изготовился к бою. В копейной атаке против разбойников не было ни малейшего смысла, поэтому всадники, вытаскивая на ходу мечи, и не ровняя строй, ринулись вниз по склону. Заметив надвигающихся на них латинян, оборванцы бросились врассыпную, словно тараканы.