Птица солнца - Уилбур Смит Страница 41

Как мы и надеялись, ниже уровня воды залегала золотоносная жила, и хотя содержание золота в разных местах сильно варьировалось, в целом оно оказалось очень высоким. В глубине души, несмотря на свои идеалистические взгляды, я радовался своим десяти процентам дохода. Мы обнаружили сотни артефактов, главным образом орудий труда древних шахтеров, сильно проржавевшие тесла и клинья, каменные молотки, обрывки цепи, несколько хорошо сохранившихся ведер из лыка и обычные бусы и керамика.

Больше всего меня обрадовали лыковые ведра, которые давали возможность воспользоваться радиоуглеродным методом. Датировка оказалась чуть более ранней или совпадала со «временем большого пожара» и позволяла связать Слоновью шахту с Лунным городом.

Однако наиболее интересной находкой в Слоновьей шахте оказались пятнадцать человеческих скелетов, лежавших цепочкой, как нитка бус, в самом глубоком месте забоя. Расположение тел было столь правильным, что исключало всякую мысль о гибели при обвале. Хотя скелеты сплющило весом земли, я сумел определить, что пять из них женские и десять – мужские. Все скелеты принадлежали пожилым людям, один со следами артрита, у другого отсутствовала рука до локтя, но инкапсулированная кость доказывала, что рана не предсмертная. У большинства не было зубов. На всех оказались следы железных цепей, и я представил себе, как пятнадцать старых и больных рабов укладывают на дно забоя, прежде чем засыпать его.

Присмотрев за описанием, упаковкой и отправкой в Институт всех наших находок, я сразу вернулся в пещеру. Как я и надеялся, Салли работала там. И не думаю, что она поцеловала меня при встрече только по обязанности.

– О, Бен, мне тебя не хватало, – сказала она и тут же пустилась в описание технических подробностей. Я отвечал, но мои мысли были далеки от бушменских росписей.

Я смотрел, как она морщит нос при разговоре, как тыльной стороной ладони отбрасывает волосы со щек, и все мое существо дрожало от любви к ней. Я почувствовал холодок страха. Работа в Лунном городе почти завершена, скоро мы вернемся в Йоханнесбург, в тихие залы Института. Как это скажется на наших с Салли отношениях?

– Скоро мы отсюда уедем, Сал, – выразил я свою мысль.

– Да, – согласилась она, сразу став серьезной. – Жаль. Я здесь была счастлива.

Мы некоторое время сидели молча, потом Салли встала и остановилась перед портретом белого царя. Она печально смотрела на него, прижав руки к груди.

– Мы так много оставляем тут, – она помолчала и продолжила: – И так много нам не далось… Как уплывающие облака. Мне часто чудится: вот-вот что-то окажется у меня в руках. – Она гневно покачала головой. – Тут еще так много тайн, Бен. Вещей, которые мы никогда не узнаем. – Она повернулась и подошла туда, где я сидел, нагнулась, уперев ладони в колени, и заглянула мне в глаза. – Ты понимаешь, что у нас нет доказательств, Бен? Сознаешь, что ни одна из наших находок не в состоянии окончить старый спор? – Она придвинулась ближе. – У нас есть символ на обломке керамики. Импортирован в процессе торговли, заявят нам. Есть золотой кубок – работа местного златокузнеца, случайно использовавшего мотив анка, вот что нам скажут. Есть рисунки бушменов – но это не прямые свидетельства, а отражение слухов и легенд, скажут нам. – Она присела на корточки, продолжая смотреть на меня. – Понимаешь, Бен, что мы получили после стольких трудов и усилий? Большой жирный кукиш.

– Знаю, – ответил я с несчастным видом.

– У нас нет ни одного факта, который позволил бы поставить этих самодовольных типов на место. Наш Лунный город, наш прекрасный город – всего лишь очередной образчик культуры банту неясного происхождения, и мы ничего не можем с этим поделать. Мы никогда не узнаем, что произошло с большими стенами и башнями, никогда не узнаем, где погребен наш белый царь.

Я предполагал закончить раскопки первого августа, и последние недели июля мы занимались приборкой (оставляя фундаменты открытыми для тех, кто, может быть, придет за нами), с любовью упаковывали свои сокровища, делали последние записи в грудах блокнотов, печатали длинные списки-каталоги и занимались сотнями других мелочей.

Полевые исследования завершились, но нас ожидали долгие месяцы работы: предстояло описать и соотнести друг с другом все находки, поместить каждый факт на должное место, сравнить со свидетельствами, найденными другими на других раскопках, а под занавес подвести итоги и выпустить книгу. Несколько месяцев назад я надеялся, что эту книгу можно будет назвать «Финикийцы в Южной Африке». Теперь придется поискать другое название.

Прилетела «дакота», чтобы забрать первую партию ящиков. С ней улетели Питер и Хетер Уилкоксы. Они еще успевали провести два-три месяца в Европе, но мне было жаль провожать их – нам очень славно работалось вместе.

Вечером со мной по радио связался Лорен.

– Мы наконец вышли на Кусто, Бен. Он в Тихом океане, но моя контора в Сан-Франциско сумела связаться с ним. Он считает, что может нам помочь, но только на будущий год. Ближайшие восемь месяцев у него расписаны.

У меня исчезла последняя зацепка, чтобы оставаться в Лунном городе, и я начал упаковывать личные бумаги. Салли предложила мне свою помощь. Мы работали допоздна, сортируя тысячи фотографий, время от времени останавливаясь и рассматривая какую-нибудь из них, смеясь и вспоминая добрые времена, которые провели здесь.

Наконец мы приступили к фотографиям белого царя.

– Мой прекрасный загадочный царь, – вздохнула Салли. – Не можешь ли ты что-нибудь рассказать нам? Откуда ты пришел? Кого любил? В каких сражениях нес свой боевой щит, и кто оплакивал твои раны, когда тебя уносили домой с поля битвы?

Мы медленно просматривали груду фотографий. Я снимал под всеми возможными углами, при всех вариантах освещения, проявлял и печатал всеми возможными способами.

Кое-что в одном из снимков привлекло мое внимание. Вероятно, подсознательно я ждал чего-то подобного и смотрел на фотографию так, будто видел впервые. Что-то ворохнулось внутри, как пойманная птица, по рукам побежали мурашки.

– Сал, – сказал я и замолк.

– Что, Бен? – Она услышала в моем голосе сдерживаемое возбуждение.

– Свет! – сказал я. – Помнишь, как мы увидели город при луне? Угол падения света и его количество.

Она посмотрела на фотографию. След был слабее, чем на фотографии Лорена, но он все же был, этот крест, перечеркивавший мертвенно-белое лицо.

– Что это? – удивилась Салли, поворачивая фотографию, чтобы лучше видеть.

Я достал из ящика фонарь и протянул ей.

– Возьмите это и идите за мной, Ватсон.

– Похоже, лучшую работу мы всегда выполняем по ночам, – начала Салли – и поняла, что сказала двусмысленность. – Я не это имела в виду! – предупредила она возможные непристойные комментарии.

Пещера была тиха, как древняя могила, наши шаги гулко звучали на камнях, когда мы огибали бассейн, направляясь к портрету белого царя. Лучи наших фонарей заплясали на нем. Царь смотрел на нас, величественный и высокомерный.