Кольцо Дамиетте - Елена Гантимурова Страница 41

По веранде загромыхали шаги, и девушка, устремившись в середину зала, громко выкрикнула:

– Именем графа Хоэнверфена!

Брови трактирщика удивленно полезли вверх, поленья с грохотом посыпались на пол, на чьем-то столе звякнула кружка. И посетители, и служанки, и даже шагнувшие в дверной проем преследователи Катарины терпеливо ожидали продолжения.

С лестницы, ведущей на второй этаж, раздался негромкий голос:

– Кто упомянул имя нашего господина?

Неяркий свет факела освещал лишь нижние ступени лестницы, и Катарина не могла разглядеть человека на верхней площадке, но вкрадчивый голос показался смутно знакомым и вызвал неприятное брезгливое чувство. Через минуту воспоминание обрело форму – судья Бижор собственной персоной вальяжно спускался по ступеням. Память услужливо подсказала где-то слышанные слова о том, что предприимчивый судья являлся хозяином единственной гостиницы Верфена. Вспомнилось и приглашение, полученное около камеры с несчастной Мари.

– Ах, кто к нам пожаловал! – голос судьи засочился патокой. – Милая Катарина, – ты ведь позволишь так себя называть, не правда ли, – как ты здесь оказалась? Неужели ты решила навестить меня?

Он обернулся к трактирщику, небрежно махнул рукой в сторону остановивших Катарину бродяг:

– Пусть сядут у окна, и пива им!

Присмиревшие преследователи устроились за одним из столов, приняв из рук трактирщика кружки с пивом. Длинный выложил отобранную у коротышки монету и громко потребовал еды для обоих. К девушке они утратили интерес, только низенький, не простив удара, несколько раз метнул в ее сторону злобный взгляд.

Сегодня судья облачился в просторную белоснежную рубашку, рукава которой колыхались крупными сборками вокруг кистей рук. Поверх рубашки падала складками темно-синяя шерстяная накидка. Толстая цепь из золота спускалась по широкой груди, заканчиваясь на объемном животе массивной узорчатой бляхой. Пряжка на поясе тоже была золотой, при ходьбе они касались друг друга и позвякивали.

Явно обрадованный появлением Катарины судья радостно потирал маленькие пухлые ручки:

– Как смело с твоей стороны! Я рад вдвойне!

Он попробовал взять ее за руку, но Катарина отодвинулась и поспешила объяснить визит:

– Я шла не к вам, а к господину аптекарю. Моя подруга больна, и я искала нужные лекарства. – Видя, как хмурится лицо судьи, быстро закончила: – Я рада, что встретила вас, на меня напали около гостиницы. – она кивнула в сторону выхода.

Толстые губы Бижора опять расплылись в улыбке:

– Ну конечно, в моей гостинице ты в безопасности! Тебя проводят в замок, а пока готовят лошадей, ты отдохнешь в одной из комнат. Эльза! – Он жестом подозвал одну из служанок. Та хитро сощурилась, понимающе переглянулась с товаркой и, отставив поднос, подошла, низко присев в поклоне. Бижор с видимым удовольствием оглядел вырез ее платья, приказал: – Проводи нашу гостью наверх.

Оторвав взгляд от служанки, судья обернулся к Катарине:

– Ну что же ты, дитя мое, смелее! Мы чудно проведем время, – встретив удивленный взгляд, он зачастил: – То есть я хотел сказать, что ты сможешь пару часов отдохнуть от тех потрясений, которые пришлось пережить на пути сюда!

Катарина попятилась:

– Господин судья, я не могу позволить себе… м-м… отдохнуть. В самом деле, я очень спешу. Возможно, от лекарства зависит жизнь невесты графа!

– Нет, ты непременно должна воспользоваться моим гостеприимством. Эльза, скорее уведи госпожу.

С одной стороны Бижор, с другой служанка теснили Катарину к лестнице.

С улицы послышался топот копыт, потом кто-то в тяжелых сапогах протопал по ступеням веранды. Дверь распахнулась, возникший на пороге стражник громко крикнул, обращаясь к Бижору:

– Именем графа Эдмунда Хоэнверфенского!

Все опять повернули головы, трактирщик отставил в сторону кружки с пивом.

– Что такое? – озабоченно пробормотал Бижор. – Заседание суда назначено на завтра.

Он шагнул вперед, оставив Катарину за спиной:

– Что случилось?

– Господин судья, – видя всеобщее внимание, стражник приосанился и постарался скрыть волнение, – в замке произошел несчастный случай.

Посетители шумно заохали, гонец замолчал, важно соблюдая паузу. Судья нетерпеливо приказал:

– Да что там, говори же!

Сердце Катарины сжалось, рука затеребила ворот плаща. «Лаура! Я не успела!» – пронеслась мысль.

– Посланник герцога Леопольда, прибывший со свадебным кортежем, упал с крепостной стены. Его тело нашли на склоне холма, недалеко от Южной башни.

Сквозь плотные шторы пробивалась тусклая полоска света. Лаура все время спала, а когда ненадолго просыпалась, не поднималась с кровати. От слабости она не могла пошевелить рукой, все вокруг расплывалось в нечеткие тени.

Она бы с радостью не просыпалась совсем – после того как девушка услышала о смерти Флориана, жить не хотелось, но организм выздоравливал, и, несмотря на сопротивление сознания, силы возвращались.

Катарины не было у постели, но больная знала – подруга где-то рядом. Сколько раз за эти дни, просыпаясь в полубреду, она ощущала на лбу теплую ладонь Катарины, утешительные слова окутывали успокоительным туманом, на губы лились капли сладковатой настойки, и Лаура, не успев забиться в рыданиях и судорожно всхлипывая, засыпала.

Тело Флориана обнаружил караульный, когда после дежурства решил-таки проверить, что высматривают вороны у Южной Башни. На юноше был промокший насквозь плащ, а под ним – одежда, в которой его видели за вечерней трапезой. Выходило, что несчастье произошло поздно вечером или ночью, но что делал посланник герцога ночью и в дождь на крепостной стене, осталось загадкой.

На насильственную смерть ничто не указывало. Неосторожно оступился? Зачем так близко подошел к краю пропасти? Ни караульные, ни слуги не видели, чтобы он разговаривал с кем-то из обитателей замка, а, кроме вызванного к постели Лауры аптекаря, посторонние в ворота Хоэнверфена в тот день не входили. Граф Эдмунд, если и заподозрил неладное, доказательств убийства не нашел, и во всеуслышание объявил о несчастном случае. Отец Бенедикт, с сомнением качая головой, заговорил о самоубийстве, но с чего бы доверенному лицу его светлости, будущему крестоносцу, бросаться со стены?

Потеря Пажа легла тяжелым камнем на сердце девушек. Катарина, а вслед за ней и потрясенная Лаура ни в какое самоубийство не верили. Как и в роковую случайность.

С той минуты, как графский стражник принес в трактир Бижора весть о несчастье, Катарина не знала покоя. Лаура находилась на краю гибели, Паж погиб. И если подруга, напоенная принесенной из Верфена травяной настойкой, – не соврал старый негодяй, помогло! – начала поправляться, то Флориана вернуть было невозможно. Оставалось строить догадки и предположения о том, кто и зачем убил юношу, да винить себя за то, что не смогла отвести беду. Лауре о происшествии рассказали с большой осторожностью. Несмотря на это, Катарина провела в страхе много часов – больная вновь приблизилась к рубежу, отвести от которого стоило неимоверных усилий. Несколько дней пришлось давать усыпляющие капли. Катарина в испуге ловила едва различимое дыхание и боялась пропустить момент, когда оно исчезнет. Болезнь отступила, Лаура возвратилась к жизни. Сегодня первый день, когда она смогла без судорог и рыданий выслушать о расследовании смерти Пажа. Катарина осторожно приступила к обсуждению другого важного вопроса: