Земля ягуара - Кирилл Кириллов Страница 43

— Хитрец, — проговорил Мирослав, пристраиваясь за Ромкиным левым плечом. — Ай хитрец.

— Вы это о чем… О ком? — спросил Ромка, не оборачиваясь, втайне надеясь, что воин имеет в виду его скромную персону.

— О Кортесе, вестимо. Надо ведь, удумал. Одно дело — за чужое воевать, другое — за свое.

— Дядько Мирослав, вы б это… Вели себя тише, а то мне перед другими кабальерос неудобно. Будто я не могу слугу к порядку призвать. — Ромка не видел, но отчетливо представил себе, как помрачнело лицо его спутника. А и поделом.

Отряд успел пройти уже две трети пути вниз по улице, когда от храма донеслась пронзительная трель горна. Условный сигнал — армия индейцев двинулась вперед. Значит, на все про все у них полчаса. Ну и ладно. Ожидание атаки — самое худшее на войне. Ромка уже успел не раз прочувствовать это на своей шкуре. Уж лучше сразу в пекло.

Вот и стена. Пушечных дел мастера и инженеры суетились как муравьи, укрепляли стрелковые гнезда обломками, оставшимися от вчерашней битвы. Вторая колонна пехотинцев, обогнавшая их на спуске, уже располагалась правее батареи, третья снова запаздывала. А враг был совсем близко. Ромка отчетливо слышал глухой рокот надвигающейся армии.

Поднявшись на цыпочки, он взглянул в пролом, и у него захватило дух. На испанские позиции надвигалась стена бронзовых тел, раскрашенных лиц, развевающихся разноцветных перьев и копий, воинственно вздетых к небу.

За его спиной испанцы готовились к бою. Аркебузиры, командование которыми поручили лучшему стрелку Диего де Ордасу, запаливали фитили и лезли наверх, на стену. Рядом с ними размещались арбалетчики. Меченосцы постукивали сапогами по земле и поводили плечами, оценивая твердость почвы и крепость ремешков на панцирях и шлемах. Артиллеристы приникли к стволам, проверяя наводку.

— Не пора ли? — спросил Ромка у стоящего рядом артиллериста, спокойно наблюдающего за приближением кричащей и грохочущей лавины.

Тот посмотрел на него удивленно, и юноша понял, что от волнения перешел на русский.

— Не пора, — ответил Мирослав, подхватывая игру и делая вид, что обращались к нему, — ядро-то долетит, да толку с него, а картечь в белый свет уйдет. Разве малость поцарапает кого. Стрелять надо, когда они вон до холмика того дойдут, не раньше. Там и самострелы достанут. И из самопалов уже сподручно.

— Угу, — кивнул Ромка.

Стоящий рядом артиллерист вопросительно поднял бровь. Ромка вяло, одними губами улыбнулся в ответ. С каждой секундой ему становилось все труднее, шлем начал давить на голову, пригибая к земле, во рту появился неприятный привкус, будто он полчаса перекатывал от щеки к щеке свинцовую пулю. Сердце и легкие провалились куда-то вниз и никак не хотели подниматься обратно.

Справа раздался топот, это наконец-то добралась третья колонна. На ходу разворачиваясь, солдаты спешно занимали места в намеченном проломе. Армия туземцев была уже меньше чем в двух полетах стрелы. Уже стали различимы отдельные крики, ранее сливавшиеся в сплошной монотонный гул.

Напряжение росло. Конкистадоры все чаще проверяли и перепроверяли, легко ли выходят из ножен мечи, не потухли ли фитили, крепко ли сидят шлемы, есть ли вода, чтоб вовремя окатить раскаленный пушечный ствол. Ромка же, наоборот, становился все спокойнее и спокойнее. Все тревоги и сомнения постепенно отходили на задний план. О них можно будет подумать после, а пока надо позаботиться о том, как пережить следующие два часа. За это время они либо победят, либо полягут все до одного.

Сверху раздался еще один сигнал. Туземная армия прошла последнюю веху.

— Пли! — заорал Меса и махнул мечом.

Земля содрогнулась. Гром залпа ударил по барабанным перепонкам. Каменные ядра со свистом прорезали утреннюю прохладу. Позиции испанцев заволокло сизым пороховым дымом, игривый ветерок тут же порвал его на клочки и растащил по пустым улицам. Первый залп получился неудачным, с недолетом. Наступающие, не обращая никакого внимания на столбы земли, выросшие перед ними, шли вперед.

— Пли!

Второй залп лег с небольшим перелетом. Ядра упали в арьергард, пропахав в сплошном поле ярких перьев длинные черные борозды. Передние ряды ни на миг не замедлили движения.

— Пли!

Третий залп был точен. Фронт туземцев прогнулся, поглощая летящие ядра, а потом взорвался мешаниной перьев, обломков оружия и ошметков тел. Но армия не остановилась, вперед выдвинулись воины, до этого шедшие позади, заткнув своими телами зияющие проплешины строя.

Канониры метались как черти, поднося ядра и картузы с порохом, окатывая водой перегретые стволы. Теперь они били не залпами, а беглым огнем, кто как успевал зарядить. Не отставали от них и арбалетчики со стрелками, но их усилия были мало заметны. На место убитого туземца вставал десяток. На место десятка приходила сотня. Сплошным потоком наваливалась их армия на испанские позиции.

На лицах солдат, стоящих вокруг Ромки, стало проступать какое-то странное выражение. Отрешенность, готовность покориться судьбе и одновременно желание дорого продать свою жизнь. Кто-то вполголоса читал молитвы, кто-то чертыхался, кто-то молча катал по щекам каменные шары желваков. Смерть распростерла черные крылья над их головами.

Индейцам оставалось пройти шагов пятьсот.

С горы долетела протяжная прерывистая трель сигнала.

— Прекратить огонь! — закричал капитан артиллеристов.

— Прекратить огонь! — эхом повторил де Ордас.

Как прекратить? Ромка не мог понять, что происходит, но стрелки послушались. Грохот канонады стих. Вновь стали слышны дикие крики, бой барабанов и грузная поступь множества босых ног. Юноша облизал шершавым языком мгновенно пересохшие губы. Это конец. Смерть верная и лютая. Господи! Надо что-то делать. Что?! Вырвать у кого-нибудь из рук аркебузу, открыть огонь. Поднять бойцов. Выхватив шпагу, врубиться в ряды надвигающегося врага. Сдохнуть не как бычок на бойне, а как волк, сомкнув зубы на горле врага.

Ромка рванулся вперед, но не смог сделать и шага. На его плече лежала тяжелая крепкая рука.

— Тихо! — прошептал ему на ухо Мирослав. — Слушай внимательней.

Ромка затих и напряг слух. В мешанину звуков, исходящих от наступающей армии, вплетался какой-то чужеродный, мерный и дробный. Топот копыт?

— Всадники?!

— Точно.

Похоже, топот услышали и другие солдаты. С их лиц стало постепенно уходить то тревожное выражение, которое появилось после более чем странной команды адмирала.

— Так толку-то!.. Их там всего шестнадцать человек, с теми, что от кораблей пришли. Разве они такую махину остановят?

— Пятнадцать. Вчера конягу одну поранили. Не то чтоб сильно, но рана плохая. Животину отправили на корабль.

— Тем более! Чем тут пятнадцать человек помогут?

— Ты просто не понимаешь, что для местных значит всадник. Он и конь — для них одно существо, чудо невиданное, богами посланное. Это как идешь ты в бой, ну, против эллинов, скажем, а на тебя прет стадо кентаврусов и Зевс с молниями. Да вот сам смотри.