Братство Святого Грааля. Амулет воинов пустыни - Райнер М. Шредер Страница 47

— Держитесь крепче! — крикнул Тарик, навалившись на кормило. Мачта «Фахиты» заскрипела так, будто джерма яростно протестовала против этого маневра. На некоторое время ее парус обмяк и начал трепыхаться на мачте. Но вскоре со стороны кормы подул начинавшийся бриз. Парус джермы натянулся, и она пошла против течения.

Возможно, рыцарям помогла смена паруса, а может быть, их преследователи просто не могли представить, что неверные способны на такую дерзость, как продвижение навстречу погоне. Но когда «Фахита» подошла к Аль-Кахире и встретила три быстроходных судна, заполненных мамелюками и мчавшихся в сторону дельты, никто с этих кораблей даже не посмотрел на беглецов.

— Святые мученики! Да будут благословенны небеса, которые уберегли нас от ухода в дельту! — воскликнул Мак-Айвор. — Слава Богу, что мы взяли с собой бедуина и согласились на его предложение!

На физиономии Мориса отразилось не только раскаяние, но и многое другое. Он пробормотал себе под нос:

— Пойду посмотрю, как там устроились сестры Гранвиль, — и скрылся в каюте.

Герольт подошел к бортовой стенке и присел возле Джамала Салехи.

— Могу ли я задать тебе вопрос? — спросил он бедуина.

Тот ответил жестом, приглашавшим к беседе.

— В тюрьме ты не разговаривал с нами. За все время, что мы провели вместе, ты всего лишь назвал свое имя, но сейчас все же согласился говорить. Можешь ли ты объяснить свое поведение?

Джамал Салехи кивнул.

— Да, могу. Я — человек пустыни, и для меня нет на свете ничего дороже свободы! Этот закон мы, бедуины, впитываем с молоком матери. Свободный человек поднимает голову к небу и повинуется голосу своего сердца, — задумчиво начал он. — После кровопролитного сражения возле оазиса Сива я оказался в плену у эмира. Он бросил меня в подземелье, потому что знал: не может для бедуина быть участи хуже, чем оказаться брошенным в темный подвал. Там я дал себе клятву, что вынесу заключение без жалоб, каким бы тяжелым оно ни оказалось. Я не мог доставить эмиру удовольствие насладиться моим унижением. Мой обет молчания должен был закончиться лишь тогда, когда я отправился бы вслед за своими умершими предками или вновь обрел свободу. Благодаря твоей магической силе и твоей доброте случилось то, на что я уже не надеялся. Я снова на свободе. И мой обет исполнен!

— Теперь мне все понятно. Нам тоже хорошо известно, что честный человек должен исполнять свой обет, как бы трудно ему ни приходилось, — сказал Герольт, преисполненный глубокого уважения к бедуину. — Ты сказал, что сражался с эмиром. Как это произошло?

— Султаны мамелюков и их эмиры давно ведут с нами беспощадную борьбу. Ведь мы не можем подчиниться им так, как подчинились феллахи и другие оседлые люди. Мы скорее умрем, чем станем подданными чужеземцев! — гордо произнес Джамал Салехи. — Сколько я себя помню, столько и преследуют нас мамелюки. Мы постоянно воюем с египтянами, как они еще себя называют.

— А когда произошло сражение с войсками эмира Тюрана эль-Шавара Сабуни?

— Меньше двух месяцев назад, — ответил бедуин. — Вместе со своим сыном эмир отправился к Сиве — большому оазису на северо-западе. Люди, живущие в тех местах, осмелились отказаться выплачивать ежегодную дань султану. В этом году султан повысил размер дани, и поэтому люди восстали. Мой род и некоторые другие племена бедуинов пришли им на помощь и отразили нападение мамелюков. Сражение было страшным и кровопролитным. Предводителем одного из отрядов султана был Мехмед, любимый сын эмира. Мой род сражался с этим высокомерным Мехмедом и его воинами. Мне, кроме того, выпала честь вступить в поединок с сыном эмира. На глазах Тюрана эль-Шавара Сабуни я вонзил клинок в грудь его сына.

— Так вот за что возненавидел тебя эмир!

— Наши люди поплатились за свою храбрость реками крови. Лишь немногим из нас удалось бежать, когда враг одержал над нами победу, — продолжал бедуин. — Но смерть на поле боя — ничто по сравнению с местью, которую придумал для меня эмир. И тем, что он не отомстил мне до конца, я обязан только тебе. Теперь я в долгу перед тобой.

Герольт помотал головой.

— Прошу тебя, не говори больше о долге! Ты уже отдал его тем, что предостерег нас от неверного пути и направил в Аль-Фаюм.

Слабая улыбка показалась на обветренном, впавшем лице Джамала Салехи.

— Твое великодушие делает тебе честь ровно настолько, насколько унижает меня.

Смущенный Герольт начал лихорадочно подбирать слова, чтобы достойно ответить на похвалы, но в этот момент внезапный толчок сотряс «Фахиту». Вместе с Джамалом Салехи Герольт упал на палубу.

— Проклятье! — крикнул Тарик.

Из каюты на палубу тут же выбежали Морис, Беатриса и Элоиза.

— Что случилось?

— Ничего такого, что нельзя было бы исправить силой наших мускулов, — успокоил девушек Мак-Айвор, глядя на мель под носом «Фахиты». — Принимаемся за работу, тамплиеры! — С этими словами шотландец прыгнул за борт.

Герольт и Морис отправились вслед за ним. Стоя в воде, рыцари втроем навалились на нос «Фахиты». Поскольку джерма не имела груза, вызволять ее из песка пришлось недолго.

Когда рыцари снова забрались на парусник, Герольт взял Мориса за рукав и отвел в сторону.

— Мне надо кое-что сказать тебе, — тихо произнес он.

— Неужели? — усмехнулся Морис.

— Я очень жалею о том, что обвинил тебя в нашем бичевании, — сказал Герольт. — С моей стороны это было неправильно. Действительно, никто не мог представить, что Махмуд так глупо себя поведет. И освободить Джамала Салехи, о которым мы еще ничего не знали, я предложил отчасти потому же — из-за своей гордыни. С бедуином нам просто повезло. Прости мне необдуманные слова, которые я произнес в приступе гнева. Надеюсь, ты примешь мои извинения, брат.

С этими словами Герольт протянул Морису руку.

Сумрачное лицо француза стало разглаживаться, когда Герольт еще только начал свою речь. А под конец на нем отразилось несказанное облегчение: после обмена колкостями в подвале эмира Морис был угнетен не меньше Герольта.

Морис схватил протянутую руку и крепко сжал ее.

— Хорошо, что ты напомнил мне о добродетелях тамплиера, — ответил он. — Если бы мы не освободили бедуина, потом меня бы загрызла совесть. Ладно, покончим с этим!

Вскоре после того как «Фахита» была освобождена из песчаных объятий речной мели, Беатриса и Элоиза снова отправились в каюту под палубой. Сестры, натерпевшиеся страха в последние часы и изнуренные неволей последних недель, остро нуждались в отдыхе. Чтобы погрузиться в глубокий сон, им оказалось достаточно прилечь на старую циновку, найденную под палубой.

Но мужчинам думать о сне не приходилось. Зная, что на Ниле их могут подстерегать опасности, особенно ночью, они по очереди дежурили на носу джермы, чтобы своевременно предупреждать рулевого о приближавшейся отмели. И все же джерма не раз задевала килем песчаное дно. К счастью, серьезных последствий это не повлекло, и остаток пути прошел без происшествий.