Победа Великой армии - Валери Жискар д'Эстен Страница 49

Она снимала с себя одежду и аккуратно, в нужном порядке, раскладывала ее на стуле, чтобы потом найти в темноте. Затем ложилась на кровать рядом с Бейлем и, охватив его голову ладонями, приникала губами к его губам.

Говорили они мало и только шепотом, дабы не вызвать подозрений у игроков, но, тем не менее, прекрасно друг друга понимали.

Франсуа никогда представить себе не мог, что любовь может быть настолько естественной, а взаимные ласки, принося такое удовольствие, возникать столь непроизвольно. Жизнь знатной буржуазии его родной провинции, где были столь сильны суровые традиции янсенизма, оставила у Бейля впечатление, будто любовь опутана такими сложностями и сопряжена с такими ограничениями, что нужно сильно поломать голову, пытаясь ее понять, однако эти попытки все равно ни к чему не приведут. А потом наступило время военных походов, поглощавших все его силы.

Но теперь, с Мари-Терезой, все оказалось просто: он любил ее, она — его. И эта плотская, физическая взаимосвязь была всецелой, Потому что Бейль никогда не отделял их объятия от той нежности, Которую он к ней испытывал. Он любил ее веселость, которая дышала беспечностью, и ту честность, с какой она избегала интриг и козьей. А особенно ему нравилась свежесть ее чувств, не затронутых ни зверствами войны, ни грубостью лагерного быта. Ему нравилось, когда она лежала рядом с ним обнаженная, потому что ароматом этой же свежести веяло и от ее кожи.

Чем все может закончиться, он почти не думал. Сражения, особенно русская кампания, научили его жить сегодняшним днем, не заглядывая в будущее. Так о чем же тревожиться? Да и зачем? Ведь и завтра, и потом, в следующие дни, она, скорее всего, украдкой откроет дверь и бросится в его объятия.

Мари-Тереза придерживалась того же мнения. Она говорила себе, что, скорее всего, никогда больше не встретит такого храброго и обольстительного мужчину, как Франсуа Бейль, и надо изо всех сил наслаждаться настоящим. Ее изумляло, что между ними не существовало никаких препятствий, порождаемых титулами или происхождением, и что, прежде чем отдаться ему, она могла так легко раздеваться перед ним, без стыда и кокетства. Ее очень трогала галантность, которую он, не впадая в фамильярность, проявлял к ней и в дороге, и за столом.

О будущем она предпочитала не задумываться. Она, как и Бейль, решила довольствоваться завтрашним днем, но очень надеялась, что их возвращение в Париж будет бесконечным, наполненным нескончаемой чередой завтрашних дней.

Самое странное, что ни он, ни она никогда не говорили друг другу слов любви. Они казались им просто ненужными. Ни когда он долго ее ласкал, чтобы пробудить ее чувственность, ни когда на смену нежности приходили самые жаркие объятия (именно они особенно нравились Мари-Терезе) — ни разу не обменялись они любовными банальностями.

* * *

Генерал Бейль выбрал маршрут, проходивший достаточно далеко от двух мест, где шли боевые действия в Германии, — Саксонии и Пруссии: именно там Великая армия собиралась вступить в бой во время своего возвращения, о чем и предупредил его маршал Ней.

Поэтому их карета сделала остановки в Лодзи и Бреслау, прежде чем объехать Дрезден с юга, в направлении Веймара, где Бейль, по примеру императора, рассчитывал остановиться на несколько дней.

Прапорщик Лоррен снабжал спутников сведениями благодаря тому, что много времени проводил в кофейнях, где собирал циркулирующие вокруг слухи. Именно так он узнал о бегстве саксонской армии под Лейпцигом при известии о приближении армейского корпуса Нея, принца Евгения и Понятовского. Саксонские генералы, зная о поражении Великой армии в России, готовились атаковать ее на обратном пути во Францию. Плохо осведомленные о результате битвы при Вильне и вопреки мнению короля Фридриха-Августа, верного Наполеону, они сосредоточили силы на поле боя, расположенном к югу от Лейпцига. Когда в рядах саксонской армии распространился слух о скором появлении маршала Нея, в частях начались волнения. Генералов, проводивших смотр полков перед сражением с французами, освистывали с криками «Да здравствует император!». Брожение охватило всю армию. Короля Фридриха-Августа, прибывшего из Дрездена навести порядок, встретили овациями. Генералов-предателей арестовали, и маршал Ней двинулся к Лейпцигу во главе трех своих армейских корпусов, к которым присоединились саксонские дивизии. Добавляли (хотя это и было невозможно подтвердить), что Ней, уроженец Саара, может быть назначен вице-королем Саксонии.

С севера поступали менее ясные новости. Наполеон, раздраженный тайной враждебностью короля Фридриха-Вильгельма III, отказался с ним встречаться. Император уведомил его о новой линии границы Пруссии с Польско-Литовским королевством и поручил королю Мюрату и маршалам Даву и Удино войти в Берлин и добиться капитуляции страны. Сам же он, прибыв в Веймар, сделал там важное заявление, вызвавшее у людей радость. Относительно его содержания сведения Лоррена оставались смутными: по его мнению, речь шла об объявлении мира. Потом Наполеон отправился обратно во Францию.

Все последние дни ноября карета Бейля и его людей катила по южной Саксонии. Проехала она и мимо соединений армейского корпуса маршала Нея, которые, победив саксонцев, в веселом настроении возвращались во Францию, и мимо полков итальянской армии, двигавшихся (или, скорее, летевших на всех парах) к себе домой. Генералу Бейлю было приятно наблюдать за тем, что происходило после этих победоносных кампаний.

Они пересекли большую дорогу из Байрейта в Лейпциг и во вторник 1 декабря подъехали к небольшому городку Веймару, окруженному деревьями и садами. Бейль хотел в нем задержаться, чтобы попробовать уяснить смысл «декларации о мире в Европе», с которой выступил император, и понять причины, побудившие Наполеона сделать Гёте своим глашатаем. Он надеялся, что в этом ему посодействует находящийся здесь посланник Франции в Веймаре — его кузен Антуан де Сен-Жюльен, вместе с которым они в детстве неоднократно проводили каникулы.

Бейль остановился со своими людьми в лучшей городской гостинице «Слон», расположенной в верхней части Торговой площади. Хозяин предложил ему самую лучшую комнату на втором этаже. У лестничной площадки к ней шел маленький узкий коридор, боковая дверь которого вела в другую комнату. Там, решил Бейль, и посеется Мари-Тереза.

Едва он начал приводить в порядок свою одежду, хозяин гостиницы, вернувшись, сообщил ему, что в прихожей его ожидает французский посланник, узнавший о его прибытии. Генерал Бейль спустился по лестнице и встретил кузена, который горячо его обнял. Они внимательно оглядели друг друга, чтобы убедиться, как сильно изменились со времен отрочества. Завершив осмотр, Сен-Жюльен воскликнул:

— Франсуа, как же я рад тебя видеть! Но что тебе делать в этом дрянном городишке?

— Я еду в Париж, куда меня вызвал император. Кстати, давно он отсюда уехал?

— Он провел в Веймаре целых два дня, четверг и пятницу прошлой недели. Он хотел неспешно поговорить с Гёте, чтобы рассказать ему о своей знаменитой мирной декларации.

— А о чем именно в ней говорится, в этой декларации? Люди, которых мы расспрашивали по дороге, судя по всему, не слишком-то много об этом знали!