Драма в Тихом океане - Лариса Шкатула Страница 5

– Я тебе не изменяю! – сердился он в ответ на робкие замечания жены.

Возможно, это было правдой. Но он так изменился сам, по сути, что никакой запах духов не мог идти с этим в сравнение. Он стал жестоким, авторитарным и беспардонным. Даже анекдоты, который он всегда любил рассказывать, стали скабрёзными. Но он, пересказывая их жене, не замечал этого. Свою речь стал обильно оснащать матерными словечками и уверял, что его подчиненные другого языка не понимают.

Но почему Анастасия должна была это терпеть?

– Разве мало я даю тебе денег?! – кричал он, едва она пыталась как-то вернуть его к прежнему образу жизни.

Много. Он давал ей много денег, так что они оставались до следующего вливания, чего прежде никогда не было. Настя не успевала эти деньги тратить, что почему-то её не радовало.

А ещё… Она старалась реже об этом думать, но что было, то было. Изменились их интимные отношения. Пётр перестал Анастасию жалеть, и порой бывал откровенно груб, так что после секса она подолгу не могла заснуть и чувствовала себя не удовлетворённой, а разбитой. Слышала, как он храпит рядом и злилась ещё больше…

Вот что теперь лежало на весах Настиной жизни. С одной стороны, муж, которого будто подменили, а с другой – деньги, которые Настя теперь могла не считать.

Может, Пётр прав, и она неблагодарная…

– Ась, ну ты же догадываешься, что у тебя был такой успешный муж, – любая на твоем месте вообще бы не работала, а ты вон, молодцом держалась, нос не задирала… Поверь моему опыту: тебе пора развеяться. Иначе, ты о Петре так и не перестанешь думать, а в море… кто знает, встретишь кого-нибудь, полюбишь… В конце концов, клин клином выбивают!

– Значит, всё-таки заметно, что я о нём до сих пор думаю? – невесело улыбнулась она.

– Заметно.

Он не стал её жалеть.

– Прости за правду, Аська, но у тебя глаза больной собаки. Потому, ты, видно, и спишь допоздна, чтобы поменьше оставаться наедине с самой собой.

– Ну, да, а сны я смотрю в компании.

– Не задирайся. В самом деле, кто знает, может, ещё мне спасибо скажешь.

Герасимов некоторое время посидел вместе с нею, и, пытаясь развеселить, тоже рассказал парочку остроумных анекдотов. Один из них про акулу и акулёнка она даже не слышала. Пётр обычно просто сыпал ими как из мешка. И даже записывал любимые в общую тетрадку. Их накопилось у него уже три, полностью исписанных.

«Вот как надо охотиться на человека, – учила акула. – Спрячься за буйком и жди. Когда какой-то шалопай заплывёт за буйки, ты подплывёшь к нему и начнешь нарезать вокруг него круги. Один, второй… – Зачем делать круги? – удивился акулёнок. – А нельзя просто – хап! – и всё? – Можно, – согласилась акула, – если ты хочешь есть его прямо с дерьмом».

Из-за своей задумчивости Анастасия, к которой Женька её и подтолкнул, не сразу сообразила, в чём тут соль, а когда догадалась, стала хохотать.

– С тобой все ясно, – проговорил он, – позднее зажигание. Пора выходить в свет, а то ты в своей норе закиснешь…

– Я уже согласилась, – заметила Анастасия. – И насчет норы… я, между прочим, могу обидеться. Неужели моя квартира столь плоха?

– Мало того, что ты всё время тормозишь, – усмехнулся Евгений, – ты ещё стала чересчур обидчивой. Я сказал – нора – в переносном смысле… Придёшь завтра ко мне в пароходство, я буду на рабочем месте. Может, к тому времени у тебя появятся ещё какие-нибудь вопросы.

– Хорошо, приду… И не обращай на меня внимания. В самом деле, я что-то заплесневела. Пойду в море, пусть обдувает меня свежий ветер перемен…

– Вот, такой ты мне больше нравишься!

Они ещё немного посидели, и Евгений поднялся из-за стола.

– Ну, всё, подруга, спасибо за вкусный завтрак. Моя жена будет тебе благодарна. Представляешь, она проснётся и станет лихорадочно соображать, чем бы меня накормить, а я уже поел!

– Видишь, своей жене ты не читаешь нотации, что она долго спит, а мне голову прогрыз.

– Так то жена, а то – подруга юности. Какие между нами могут быть церемонии?

– Гад! – вздохнула Настя.

Она проводила приятеля до двери и, вернувшись, уже не думала, как обычно, об ушедшем муже. Ей надо было подумать о будущей работе. Как-то себя подковать. Скажем, почитать какую-нибудь литературу на темы моря.Заглянуть хотя бы в «Санитарные Правила и Нормы». В самом деле, хоть она и живёт в морском порту, а среди её друзей нет ни одного моремана. Того, кто мог бы ей хотя бы вкратце рассказать, какие неожиданности могут поджидать врача в рейсе?

Вообще-то, можно было бы позвонить Петру, – у него наверняка есть знакомые моряки… Но тут же она себя одернула. Какой Пётр? Во-первых, он её не поймёт, а во-вторых спросит:

– Разве я тебе мало денег даю?

В смысле, алиментов. Да и чего вдруг она станет звонить чужому мужу в субботу утром?

Дочь оживилась, узнав, что матери, возможно, больше месяца не будет дома, отчего Анастасии взгрустнулось. Растишь их – имелось в виду детей вообще – беспокоишься, о себе забываешь. Лишний раз друзей в гости не пригласишь, а они? Только и ждут, чтобы ты уехала и предоставила им желанную свободу! А точнее, освободила квартиру.

Никто не рад тому, что Анастасия живёт на белом свете! Все только и думают, как бы от неё избавиться. Причём, один это уже сделал, а другая, как оказалось, лишь спит и видит, чтобы мать куда-нибудь сдёрнула.

Так называемый «Плач Анастасии». Не любила она себя в такие минуты. И можно было бы что-то исправить, а то ведь нет. Только сердце себе рвёшь.

Громко зевая, из своей комнаты опять выползла дочь. Сколько ей Анастасия всяких ночных рубашек покупала, так ни одну и не носит. Вон спит в трусиках, которые – одно название, две полоски, и в мужской майке. Два часа назад как проснулась, а всё по дому в «ночном» ходит.

– Что мне ещё взять с собой, как ты думаешь, Света?

Анастасия стояла над большой дорожной сумкой на колесиках и переводила взгляд то на её раскрытое нутро, то на разложенные по всей кровати свертки с вещами.

Дочь сперва помогала, но потом утомилась – Светлану вообще надолго не хватало, чем её мать была немало озабочена: что же это дочурка не может никакое дело до конца довести!

– Чего ты сможешь в жизни добиться, если ты такая неусидчивая?

Она говорила вообще, но дочь понимала, что мать раздражена в частности.

– Мам, если разобраться, то твои сборы – это вовсе не моё дело. Сама решай, что брать, а чего не брать.

Понятное дело, Анастасия разозлилась. Да, и она ведёт себя не лучшим образом: ждёт помощи от той, которую при этом пинает.

– Неужели так трудно помочь матери собраться? Я понимаю, ты не можешь дождаться, пока я уеду…