Последнее сокровище империи - Андрей Кокотюха Страница 5

Историю Кирилл услышал не то, чтобы необычную, однако для своего времени довольно-таки показательную. Родовое имение Потемкиных крестьяне пожгли летом 1906 года, когда не прошли еще времена красной смуты. Отец девушки, Василий Кузьмич Потемкин, чьи дела и без того начали дышать на ладан, не выдержал удара и через месяц после случившегося тихо скончался в своей постели. Еще через полгода в одночасье сгорела Лизина мать: как говорили, грудная жаба сожрала…

Поправлять дела взялась мать Василия Кузьмича, крепкая и непотопляемая, как императорский линкор, Настасья Дмитриевна Потемкина. Благодаря ее усилиям разоренное поместье удалось продать не совсем уж по дешевке. Позже был заложен особняк, и Лиза с бабушкой заняли четыре комнаты во втором этаже дома недалеко от Обводного канала. Госпожа Потемкина смогла пристроить большую часть денег в банк благодаря знакомствам, которыми пользовалась лишь в исключительных случаях, и теперь они с Лизой жили на проценты. Средств хоть с трудом, но хватало, чтобы сохранять лицо, удерживая небольшой штат прислуги – горничную с кухаркой, – и время от времени немного обновлять гардероб: Потемкины должны появляться в обществе.

Правда, так считала в основном бабушка. Ее внучка, Лизавета, оказалась девушкой достаточно современных взглядов. С началом войны определилась сестрой милосердия в один из столичных госпиталей, куда начали поступать первые раненые. Дворянка Потемкина мужественно чистила гнойные раны йодоформом, перевязывала, стойко слушала солдатские стоны и крики боли, даже мыла раненым ноги. После, прошлой зимой, уговорила бабушку открыть у них в квартире частный лазарет. Под это отдали одну комнату, завезли койки, разместили троих солдат. За это даже полагалось вспомоществование от городских властей. Но Настасья Дмитриевна не выдержала, и к лету Лиза вынужденно прикрыла госпиталь на дому. Немного придя в себя, девушка принялась посещать Высшие женские курсы, серьезно готовясь стать врачом.

Убежденная в том, что так внучка нескоро найдет себе достойного жениха, Настасья Дмитриевна с упорством, могущим послужить наглядным практическим воплощением военной тактической науки, принялась искать повод, дабы хоть несколько раз в месяц вытащить Лизу в свет. Та соглашалась скорее из вежливости, чем действительно интересовалась светской жизнью и охотой за женихами. Но именно благодаря тому, что Лиза в очередной раз уступила бабушке, Самсонов с ней и познакомился…

Настасья Дмитриевна, как обычно, встретила его сама. До этого горничная Глаша, с виду забитая крестьянская девка, проводила гостя, как положено, в залу. Там красивая и статная пожилая дама приняла у гостя букет, положила на столик, а затем великан наклонился, позволяя Потемкиной по-матерински расцеловать себя в обе щеки.

– Каждый раз ты приносишь букет, который краше прежнего, Кирюша! – довольно проговорила она, жестом веля горничной поставить цветы в вазу. – Присядь, Лизонька сейчас выйдет, она собирается. И снова —на эти свои курсы! Хоть бы ты уже повлиял на правах жениха-то…

– Не ворчите, Настасья Дмитриевна, – ответил Самсонов. – Новый век – век прогресса. Среди дворянок лучших фамилий нынче много курсисток… И потом, пока что на вашу внучку прав я не имею. Объявить о помолвке – не значит стать мужем.

– Вот это – как раз чистая правда! – послышалось за спиной.

Самсонов обернулся на голос.

Лиза вышла к нему, одетая скромно и просто. На улице среди прохожих молодую Потемкину скорее можно было принять за типичную мещанку, чем за носительницу одной из лучших дворянских фамилий. Однажды Кирилл уже обмолвился об этом и тут же получил достаточно резкую отповедь: война идет скоро как два года, и многие знатные дамы решили не позволять себе излишней роскоши. В знак солидарности с теми, кто воюет и гибнет на фронтах. Богатые же наряды, кстати, определяют как раз не уважающую себя даму, а именно салонную кокотку. Крыть было нечем, и больше Самсонов на такие темы с Лизой старался не говорить.

Одним широким шагом перейдя комнату, он подхватил протянутую руку девушки, коснулся ее губами. На этом оба посчитали показательную церемонию завершенной, Кирилл деловито и даже, как показалось бабушке Потемкиной, суховато поинтересовался:

– Могу я тебя подвезти? Я на авто, всегда готов.

– Как я понимаю, ты тоже спешишь? И нет времени даже присесть? Я еще не ухожу, мы с бабушкой собирались выпить чаю. Глаша сделала отменный пирог с клюквой.

– Муки сейчас хорошей не достать, – вставила Настасья Дмитриевна. – Про яйца вообще молчу. Возле каждой бакалеи теперь очередь, да еще с хвостом.

– На то военное время! – Самсонов развел руками. – А вот насчет того, что пироги есть недосуг – упрек принимаю. Виноват, каюсь. Только государственные дела, дорогая, не менее важны, чем личные.

– Конечно. Ты ведь теперь еще и государственный муж…

– Когда стану твоим мужем, обещаю не делить свою жену с государством, – Кирилл отпустил одну из своих неуклюжих острот, приложив при этом ладонь к груди, со стороны сердца. – Но, может быть, я смогу загладить вину презентом?

– Что за подарок?

Хоть и старалась Лиза Потемкина выглядеть современной прогрессивной девушкой, пусть и не совсем уж суфражисткой [3], подарки получать она любила. Тем более что жених имел вкус и не скупился, демонстрируя его избраннице.

– Тебя ждут в магазине Самойловича, – Самсонов бросил эту фразу так, словно невзначай, однако даже бабушка Потемкина понимала: великан играет и рассчитывает на определенный эффект. – Бриллиантовый гарнитур, подходящий к предстоящему событию, выберешь сама. К твоим услугам – сам господин Самойлович. Ну и, конечно, все бриллианты мира.

От взгляда Кирилла не ускользнуло торжество Настасьи Дмитриевны. Пожилая дама гордо расправила плечи, в глазах появился незнакомый Самсонову доселе блеск, а сама княгиня, казалось, даже помолодела на миг лет если не на десять, то на пять – уж непременно. Лиза тоже обратила внимание на неприкрытое торжество бабушки. Ей и самой было приятно услышать такую новость: торговый дом Иосифа Самойловича был одним из поставщиков императорского двора. Однако, скорее в пику бабушке, чем демонстрируя истинные чувства, сдержалась, лишь улыбнулась вежливо.

– Спасибо, Кирилл. Обязательно зайду. Мы разве не можем сделать это вместе?

– Во-первых, дорогая, я уверен – вкус твой отменен, – пробасил Самсонов. – А во-вторых, я хочу, чтобы твой выбор стал сюрпризом для меня в день помолвки. И это не единственный подарок, который я тебе приготовил. Только это пока секрет. Ну, засим разрешите откланяться!

Снова поцеловав Лизе руку, Кирилл опять позволил бабушке расцеловать себя на прощание.