Империя полураспада - Александр Холин Страница 5

– У нас пожарное состояние в норме! – встретил Рожнова на пороге Лёха Сазонов, администратор клуба, яростный шахматист и алкоголик.

– Лёша, ты опять под шофэ? – Родион выразительно щёлкнул себя по горлу. – Всё своё умение пропьёшь, не боишься?

– Я? – взвился Сазонов. – Я тебе ещё ни разу не проигрывал и в скором будущем не предвидится.

– А если? – поддел его Родион.

– Тогда прошу, – Лёха перекинул через рукав безупречного чёрного пиджака вафельное полотенце, как делают официанты, и показал на столик с уже расставленными фигурами. – Светик, – добавил он, обращаясь к девушке за стойкой бара. – Сотвори-ка мне «Северное сиянье», а Родиону…

– Двойной «Капучино», – добавил тот.

Шахматные партии быстро крадут время. Пока Алексей расправлялся с «Северным сияньем» – ёрш водки и шампанского, – а Родион налегал на кофе, ночь заглянула в окно и напомнила игрокам, что домой сегодня не мешало бы всё-таки заглянуть.

– Ладно, – тряхнул головой Родион. – Ты, вижу, формы не теряешь, и я рад за тебя. Только жениться бы тебе не мешало. Сопьёшься ведь.

– Вот тогда уж точно сопьюсь, – парировал администратор.

– Верю, верю. Но я не за этим сегодня приезжал.

– То есть? – подозрительно прищурился Сазонов.

– Я сто лет назад приволок вам проект кубических шахмат, – напомнил Рожнов.

– Да, было что-то такое… а, может, не было, – замотал головой Лёха. – Ты это… забудь. Оно тебе надо?

– Если бы не надо – не пришёл бы, – отрезал капитан. – Я тебя обучил в них играть?

– Ну, обучил, – неохотно согласился Лёха.

– Кто громче всех вопил, что это прыжок в человеческом развитии?

– Ну, я? А что дальше? – в глазах у Алексея вспыхнул трезвый огонь, будто бы и не прикладывался тот несколько раз к «Северному сиянию». – Чтоб ты знал – нынешним шахматным корифеям плевать на твои изобретения. Все давно уже сидят в удобных кожаных креслах, имеют послушных племенных тёлок, кучу зелёного бабла, и никому больше ничего не надо! Когда я нарисовал в «Фото-шопе» объёмный рисунок твоих шахмат, почти все наши управленцы на полчаса прилипли к монитору. Но не больше того! Потом каждый отмахивался, мол, не пудри мозги! Пойми, Родька, я к тебе хорошо отношусь, знаю, ты из тех немногих, на кого можно положиться, но и ты меня тоже пойми! Наши дерьмократы… да что наши – всё человечество шарика настолько дебильно, и развивать его не стоит, вредно. Вот разве в солдатиков поиграть, пострелять, найти, наказать виновных, поговорить «о худом мире, который лучше доброй войны», а после расползтись по парашам… и снова друг в друга палить. Ладно, ты меня понял…

Рожнов брёл Цветным бульваром в сторону метро по уже порядком потемневшей Москве, которая тоже, наверно, чувствовала, что вот, накатила чёрная полоса. Только у столицы с наступлением утра всё «чёрное» закончится, а тут… А что тут? Тоже всё закончится. Будет день – будет пища. Сегодня ничего уже не должно случиться. Танька бы только не запилила. Но она-то, наверно, уже спит, вот и хорошо. Значит, пилить не будет. А то очень часто в последнее время начала практиковаться в анальных семейных сценах, медленно переходящих в примитивный кухонный бокс. Это ли не лучшее времяпровождение?.. Ладно, завтра объясню, что и как. Утро вечера мудренее.

…Лифт доставил Родиона на чётвёртый этаж. Он вставил ключ в дверь и подумал, что всё-таки очень хорошо иметь свой собственный остров. Пусть не таинственный, но свой, где можно скрыться, спрятаться от гоняющихся целый день за тобой поганеньких неприятностей. На острове можно просто отсидеться, а можно даже поговорить с его хозяйкой, которая, может быть, даст добрый совет. Осторожно прикрыв входную дверь, Родион включил свет в прихожей и остолбенел: на видном месте стояли мужские туфли. Чужие туфли. Чужие!

Рожнов быстро направился прямо в спальню. За дверью послышался какой-то шум. Видно, пришёл он не вовремя. Помешал! Дверь оказалась запертой изнутри на щеколду, но это особой преградой для него вовсе не являлось. Отойдя на шаг, капитан пинком распахнул дверь и влетел в комнату.

Щёлкнув выключателем, он оглянулся. В углу, в кресле, гнездилась Танька, прикрываясь халатом, тихо поскуливая в предвкушении мужниных «ласк». Между креслом и разобранной кроватью стоял мужик одной ногой уже влезший в штаны и никак не попадающий в штанину другой. Рожнов шагнул к нему, в это время мужик поднял голову навстречу летевшему кулаку. Охнув, мужик отлетел к шкафу и осел на пол. Рожу его, пока ещё не посиневшую от удара, Родион наконец-то разглядел.

Тут он сам едва устоял на ногах: майор Краснов!

Капитан рухнул в кресло, стоящее у окна, и закрыл ладонями лицо. Ничего не хотелось видеть и слышать. Но из другого угла спальни доносились испуганные Танькины всхлипыванья. Как же она могла? Как?! Ох, мрази поганые, только и умеют, что юбки задирать и ноги раздвигать… И перед кем!! Но ведь Краснов должен был знать, что генерал только что отстранил Родиона до решения трибунала от дежурства. Должен? Ничего, никто никому ничего не должен. Что ни делается – всё к лучшему.

– Эй ты, осколок унитаза, – обратился он к очухавшемуся начальнику. – Быстро собирай свои гнидники, и чтоб я тебя не видел!

– Капитан, я всё объясню, – сделал попытку майор. – Я…

– Ещё одно слово, и тебя уже унесут, – просипел Рожнов.

Краснов, видимо, понял, что действительно надо уносить ноги самому, пока есть возможность. Когда входная дверь за ним закрылась, Родион взглянул на свернувшуюся клубочком в кресле Татьяну. Та под его взглядом опять заскулила, но, к счастью, ничего объяснять не пыталась.

– Ты тоже за ним проваливай…

Жена пошевелилась, однако и не думала покидать кресло. Вероятно, решила, что всё, как всегда, можно спустить на тормозах. Видимо, плохо она за десять лет совместной жизни изучила Родиона. Да и стремилась ли узнать? Он сейчас ощущал растущее где-то в глубине сознания жгучее желание взять Таньку за ноги и ахнуть головой о стенку. На миг перед глазами возникли белые рельефные обои в подтёках крови и серого мозгового вещества.

– Слышь, ты…

В этих сдавленных зубами словах Татьяна услышала угрожающую опасность и пулей вылетела в прихожую. Потом дверь за ней хлопнула, а Родион всё так же сидел, не шевелясь, в кресле. Окна заметно посерели. Значит, скоро рассвет. Рожнов заставил себя подняться, побрёл на кухню, достал из холодильника бутылку с подмигивающим «Распутиным», налил полную фаянсовую кружку и хлопнул одним глотком. Поначалу ничего даже не почувствовал. Потом где-то в глубине души пробежала тёплая струйка вспыхнувшего пороха.

Это уже ничего. Значит, будем жить. Собственно, не умирать же из-за того, что Петру Петровичу Краснову развлечься захотелось. Он, видите ли, прохлопал, что подчинённый в данное время отстранён от несения служебных обязанностей, а лох этот забыл, что не всегда не вовремя домой являться должно. Вот и получили оба.