Сибирская одиссея - Александр Свешников Страница 5

Андрей пришёл в себя. Выстрел помог ему обрести спокойствие.

— Я псих! — выругался он вслух. — Мне надо успокоиться и идти. Я тут никому не нужен!

«Хорошая дорога» закончилась. Перед Андреем выросло нагромождение камней и скал. По воде идти не хотелось: течение было сильным, на дне виднелись валуны, между которыми зияли чёрные провалы омутов. Перспектива угодить ногой в такую яму мало привлекала. Пришлось вновь подыматься наверх. Похоже, интуиция Андрея всё же обманула: не нужно было раньше времени спускаться к реке! Правда, он получил таким образом непередаваемое удовольствие от освежающей воды и порцию адреналина от кошачьих следов. Наверное, спуск стоил того. Но теперь приходилось карабкаться по камням наверх. Андрей вспомнил, что где-то по пути сюда они с Виктором попали в похожую западню. Место это было значительно ниже по реке. Значит, надо идти верхом километра три-четыре, до самой наледной поляны!

Вскоре Андрей уже шёл по привычной для него лиственничной тайге и кедровому стланику. Тропы тут не было, но тайга оказалась вполне проходимой.

Солнце приближалось к зениту и нещадно палило. Выпитая вода тут же вылилась потом, как того и следовало ожидать, и пить захотелось ещё сильнее.

«Следующий водопой не раньше, чем через час!» — решил для себя Андрей.

По пути пару раз встретился медвежий помёт. Это не вызвало у него переживаний, так как медведей тут было много, он это знал и не обращал на это особого внимания. Зверь был сытый. Ягод и шишек в тайге хватало. Только природное медвежье любопытство могло толкнуть косолапого на отчаянный шаг познакомиться с человеком поближе. И всё же Андрей старался об этом не думать. В нём была какая-то уверенность, что даже животный мир понимает, в каком непростом положении он находится. Он ощущал эту невидимую связь, и иногда ему даже казалось, что медведи и прочие обитатели тайги с почтением расступались перед ним. Возможно, эти нелепые картины рисовало больное воображение. Но так хотелось думать, так он чувствовал, и это придавало Андрею сил и уверенности.

Между тем под ногами проявилась очередная звериная тропа. Мелкие ветки были сломаны, а на мягком грунте чётко рисовались большие вмятины. Это была тропа медведей, сомнений быть не могло.

— Что ж, спасибо косолапым за их труд «таёжных дорожников»! — поблагодарил Андрей бурых друзей.

Сзади настойчиво раздавались раскаты далёкого грома. Но над Андреем синело безоблачное небо. Похоже, он убегал от грозы. Возможно, у Виктора уже начался дождик. Андрей представил, как его товарищ укрыл полиэтиленом дрова и залез в палатку.

Тропа, вначале еле заметная, а затем всё более и более отчётливая, уходила вниз, к реке. И Андрей в очередной раз доверился профессионализму таёжных обитателей. Где-то рядом должна была начинаться огромная наледная поляна. Тут они с Виктором поймали последних двух хариусов. Здесь же они ночевали на маленьком островке посреди аяна. На Андрея опять нахлынули воспоминания о недавних днях совместного путешествия. Виктор тогда никак не мог утром собрать свой необъятный рюкзак. Андрея это сильно раздражало. Был уже полдень, а они ещё не вышли со стоянки. Друзья часто находились в противофазе относительно работоспособности. Андрей чувствовал силы и желание двигаться с утра, Виктор же «расхаживался» ближе к вечеру, когда у его товарища желание идти полностью пропадало. Очень по-разному были устроены их организмы. Виктор долго собирался, тянул время, шёл медленно, постоянно останавливаясь, чтобы сфотографировать какой-то неприглядный, по мнению Андрея, пейзаж. Когда же Андрей терял все силы на ожидание друга и у него подкашивались ноги, у Виктора откуда-то бралась недюжинная энергия, и он летел вперёд, подгоняя товарища. Так было каждый день. В конце концов, Андрей смирился и стал приспосабливаться к особенностям друга.

Сейчас, когда Андрей вспоминал об этом, он готов был хоть целый день ждать Виктора, лишь бы тот находился рядом и был здоров!

«Как же мы неправильно живём! — думал Андрей. — Как погрязли в мелочах, глупых обидах, прихотях собственного настроения! Иногда каждому полезно вот так “встряхнуться” и отбросить всю эту шелуху, весь этот придуманный доморощенный мирок и почувствовать настоящую жизнь — простую и незатейливую, трудную, но вместе с тем прекрасную! Когда думаешь лишь о глотке воды и горсти овсяной каши, сухих сапогах и тёплом спальнике. Когда делаешь всё возможное, чтобы вытащить друга из беды. И это желание настолько естественно, настолько понятно и исходит от самого сердца, что невольно хочется жить, хочется идти, и абсолютно неважно, как ты выглядишь со стороны. Ты не стесняешься слёз, когда вдруг случается заплакать от беспомощности, не стыдишься страха, когда видишь свежий звериный след, не боишься выглядеть слабым, когда падаешь в изнеможении от усталости. Есть только ты, тайга и Господь Бог, создавший это чудо! Никогда не считал себя религиозным человеком, редко ходил в церковь, да и то как на экскурсию. А теперь, кажется, ещё немного, и я поверю во Всевышнего, начну молиться, как истинный верующий!»

С этими мыслями Андрей вышел к наледной поляне. Его ослепили блики воды, искрящейся среди камней. Он стал вспоминать, где именно они с Виктором пересекали этот огромный, километра три, разлив реки.

Наледная поляна, или по-якутски аян, как её чаще называют в Забайкалье, представляла собой широкое место на дне речной долины, где река разбивалась на бесчисленные мелкие рукава-протоки. Своё название она получила оттого, что зимой, вследствие выдавливания глубоких подрусловых вод, здесь образуются многометровые наледи. Иногда эти наледи не тают до середины лета. В этом сезоне из-за неслыханной засухи почти все наледные поляны растаяли. Но бывает, что толщи льда остаются до самых заморозков. Это очень красивое зрелище! Андрей видел у своих друзей много фотографий, на которых были запечатлены такие вот наледные поляны. Интересно, что в других местах, например, в Саянах, он о таком природном явлении не слышал.

Сейчас же наледная поляна выглядела нагромождением больших и малых камней в широкой речной долине, среди которых сверкали ослепительные блики ручейков.

Андрей отметил, что воды стало ещё меньше, чем неделю назад. Перейти аян можно было практически в любом месте, не набрав в сапоги воды.

И Андрей пошёл напрямик к маленькому островку посередине поляны, где они с Виктором разбивали лагерь. После него река постепенно собиралась в одно русло, и тогда они с другом замучились искать брод.

Андрей, опираясь на палку, шёл по камням, переходил мелкие сверкающие ручейки, на душе его стало вдруг спокойно и хорошо. Этому способствовало, конечно, и то, что место, по которому он шёл, было открытым, солнечным. К тому же постепенно он начал чувствовать сильную усталость от физического напряжения. Идти по тайге — это не гулять по парку! Тут каждый шаг нужно делать осторожно, и сил на него тратится втрое больше, чем при ходьбе по дорожке. Но усталость была приятной. Она притупляла грустные мысли. Хорошо, когда ты занят делом! Только физическая усталость может спасти от хандры и переживаний!

Внимание Андрея привлекли темные пятна на камнях. Пятна тянулись цепочкой в нужном ему направлении. Когда он подошёл к ним, то опешил от неожиданности. Это были всё те же кошачьи следы! Видимо, звери намочили лапы, переходя многочисленные ручейки аяна, и их следы отпечатались на сухих камнях. Метров через тридцать след терялся: либо лапы высохли, либо звери куда-то делись. Скорее всего, их дальнейший путь шёл по ручью. Было похоже, что семейство кошек спохватилось, наследив здесь, и продолжило идти более осторожно, не оставляя отпечатков. Судя по следам, кошки шли быстро, торопясь и ни разу не остановившись.